Отто Штанмайер обнаружил в жизни странный парадокс. Казалось бы, после величайшего в учёной жизни фиаско у него остались лишь заботы о сносном существовании — горячая жена студентка, уютный дом и вкусная еда. Но всё это завязано с занимаемой им должностью, а чтоб и дальше её занимать, требуется неудачу затереть, засекретить. И он вдруг обнаружил, что секретить фиаско так же интересно, как к нему стремиться.

Вот и магическая Гардарика в теме. Ну, по его предположениям. Хотя все знают им цену…

Потому профессор первым делом приблизил неугомонного Дитриха. Этот красавец с горящими глазами способен многое откопать, если его оставить без надзора. Пусть роет под его чутким руководством и согласно параграфам инструкции.

Дитриха мало было включить в новый проект и опутать условиями, ему требовалась задача. Профессор не стал с ним лукавить, да с магом это весьма затруднительно. Потому пригласил молодого доцента к себе в кабинет, и когда тот с видом победителя развалился в гостевом кресле у стола, зашёл с бубен:

— Вы часто себя спрашиваете, почему сам Штанмайер не предвидел натяжку в применении теоремы Лобачевского-Кирхгофа в своём построении…

Дитрих важно кивнул большим носом.

— Давайте представим, что вы задали этот вопрос мне, и я вам отвечаю. Всё дело в том, дорогой Дитрих, что теорему эту я притянул от фонаря.

Доцент принялся разглядывать его с нескрываемым интересом.

— Посудите сами, — профессор скупо улыбнулся. — Проект наш не имел грифа «секретно», я мог лишь ограничить к нему доступ непосвящённых в университете. Но посвящённых набиралось слишком много, и всем им я должен представить некое научное обоснование. Ну, не могу я вывалить коллегам интуицию, озарения или предчувствия! Потому и скормил им теорему Лобачевского-Кирхгофа о тождественности сути.

— И что изменилось? — недоверчиво прогундосил Дитрих.

— Во-первых, тему всё-таки засекретили, и я больше не обязан давать коллегам какие-то обоснования, — ещё шире и официальнее оскалился Штанмайер. — Во, вторых, вы, Дитрих, указанны мной как носитель секретов и отныне обязаны обо всех результатах своей работы докладывать лишь мне. Ознакомьтесь.

Профессор положил перед доцентом документ. Тот ознакомился, начиная с орла и надписи «совершенно секретно». Побледневший и ещё более отвратительный Дитрих, наконец, поднял на Штанмайера попутавшие глаза.

— В-третьих, мне самому интересно, где же я напортачил, — сказал ему профессор ровным тоном. — Только мне что-то лень — поручаю проверку вам. Набирайте, кого нравится, засекретим или потом ликвидируют. Вашей группе поручаются следующие задачи: Исходя из моего бреда и того заклинания, возможен хоть какой-то перенос или нет. Если перенос возможен, насколько он вероятен в нашем времени. Если вероятность переноса в наше время выше статистической погрешности, какие меры проверки вы предлагаете. Уяснили?

Дитрих заторможено кивнул.

— Тогда приступайте, — сказал Штанмайер. — С предварительными результатами жду через неделю.

Доцент выполз из кабинета, и профессор зло рассмеялся, когда за ним закрывалась дверь. Пусть знает, что добрые начальники остались в прошлом!

Но это так, дополнительный бонус. Трахал профессор свою горячую жену студентку в уютном доме, руководил университетом и на столе своего кабинета трахал горячую секретаршу, даже читал лекции и за зачёты трахал горячих студенток не-жён. И в перерывах наслаждался вкусной, горячей едой — он вообще любил погорячее.

А через неделю пришёл Дитрих с отчётом. Пусть Штанмайеру стало фактически всё равно, он критически выслушал молодого коллегу и внёс коррективы. Профессору вдруг стало интересно, где забиваются первые колышки — с чего следует начать. Научный опыт ведь не пролюбишь.

Так дальше и пошло. Профессор наслаждался профессорской жизнью и раз в неделю трепал Дитриха за шкирку, тыкал носом в лужи и сажал в лоток. Ему это стало нравиться, и он даже думал немного о собственном проекте. Старался быть в курсе деталей.

Зимой профессора перевели в Берлин, в управление внешней разведки. Вообще европейцы недавно договорились о создании общеевропейской структуры, все страны даже поклялись не иметь от неё никаких тайн. Особенно Франция и Германия.

Однако Штанмайера перевели именно в национальную, несуществующую и секретную службу внешней разведки. Впрочем, оно его не удивило, во Франции, скорей всего, так же. А если нет, то сами дураки.

С собой Отто забрал Ганса назло бывшим коллегам. Хоть и вкусило его темечко от профессорской кувалды, он вовсе не стал мертвецом. «Зомби» это условное название, просто неловко называть некогда блестящего коллегу дебилом, каковым он собственно и являлся.

От него даже жена не ушла, ведь Ганс приносил в дом жалованье в прежнем объёме, и прямо при нём стало можно трахаться хоть с профессором, пропивая деньги Ганса — сам он на всё реагировал тупо и был способен только таскать пробирки или папки.

Ну и группу Дитриха взял, куда ж без него.

Маги Гардарики были, конечно, в курсе всех европейских хитростей, потому на новом месте профессору прямо в глаза бросалась назойливая слежка-охрана родных спецслужб. Правда, он вскоре махнул на неё рукой и зажил по-старому.

Штанмайер наслаждался вкусной, горячей едой и трахал свою горячую жену студентку в уютном доме, потом горячую жену Ганса прямо при нём, ещё руководил отделом и на столе своего кабинета трахал горячую секретаршу.

И раз в неделю за очередной выволочкой приползал Дитрих. Правда, раз в месяц сношали и самого профессора, но он придумал на такие совещания брать молодого доцента — когда двоих, оно веселее.

Жизнь Штанмайера не сводилась лишь к сексу и научной работе. Он заводил полезные знакомства в дипломатических и военных кругах. Дело немного осложнялось тем, что представители этих кругов таскали с собой смазливых, капризных секретарей.

Пришлось профессору брать с собой Дитриха, чья носатая и довольно несимпатичная мордашка скорее говорила о склонности его босса к зоофилии. Впрочем, и поменяться секретарями на время ему не предлагали, что было модно в высших прослойках общества. Облик Дитриха так же не давал забыть его место скромного учёного при светиле.

Всё другое время высшие военные и дипломаты тайно говорили о Гардарике. Ругали всяких ретроградов, что хотели жить с ней исключительно мирно — явно ссали старые пердуны.

Меньше трети новых знакомых считали, что нападать следовало ещё вчера, и за каждый день промедления придётся дать ответ потомкам. Ещё треть думали, что вчера нужно было начинать готовиться к нападению и планировали его на 42-ой год — Гардарика всё-таки довольно сильная и большая.

Сорок же процентов рассуждали, что время работает на Гардарику, в любой момент она может всполошиться. Поэтому нападать нужно в 41-м, раньше не собрать сил под благовидными предлогами.

Профессор со всеми соглашался, чем заслужил о себе мнение как прогрессивного и думающего учёного. А в душе Штанмайер слал лесом как первых, так вторых и третьих. Если маги Гардарики не ведут таких разговоров с этими болванами и не делают выводов, то так им и надо. Но это вряд ли.

Он воровал средства у государства и через третьи руки скупал у населения золото и драгоценные камни. Вся добыча хранилась в подвале его уютного дома, о ней не знала даже его горячая жена студентка. Она думала, что её Отто на своё жалование только запасается на всякий случай сигаретами, крупами и мясными консервами.

И вот как-то летом, перед самым отпуском профессора с доцентом традиционно вызвали «наверх». Дитрих по приказу научного руководителя начал заунывный доклад:

— Как мы уже сообщали вам, господа, во главе профессора Штанмайера почти год назад был произведён рискованный эксперимент. Разумность испытуемого была принята инфополем вместе с нашими магическими усилиями. Прошу посмотреть нашу отсылку к допущению Карвуазье. В целом инфополе должно что-то дать людям. Что же оно могло отдать взамен? Об этом отсылка на работы отдела Штанмайера, но нас сейчас интересует возможность переноса сознания из другого мира.