Большую часть ночи он двигался по следу, освещаемому яркой луной, и к вечеру следующего дня был уже менее чем в часе езды от своей жертвы. Он посмотрел на небо. Было около семи часов, скоро наступит темнота. Бандит остановится на ночлег, если уже не остановился. Макс спешился и стал дожидаться темноты.

Он вырезал из кустарника рогатину и закрепил на ней круглый камень. Затем опутал камень тонкими полосками кожи и ими же обмотал ручку рогатины. Теперь он держал в руках боевую дубинку, сделанную так, как его научили летом индейцы.

Наступила темнота. Макс поднялся, прикрепил дубинку к ремню и осторожно двинулся вперед, держа пони за гриву. Двигался он медленно, прислушиваясь, ноздри его раздувались, улавливая запах дыма. Удача сопутствовала ему. Он вскоре уловил запах костра, расположенного примерно в четверти мили. Привязав пони к кустарнику, он достал из мешка, расположенного на спине пони, ружье и бесшумно двинулся вперед.

Вдруг Макс услышал ржание лошади. Он лег плашмя на землю, вглядываясь в темноту. Он различил лошадь, привязанную примерно в трехстах ярдах, но костра не было видно.

Сделав ползком круг, он очутился с подветренной стороны. Теперь он явственно чувствовал запах костра. Подняв голову из густой высокой травы, Макс увидел в двухстах ярдах от себя костер. У костра, согнувшись, сидел человек и ел что-то из сковородки. Бандит был отнюдь не дурак. Он развел костер между двумя валунами, и подобраться к нему можно было только спереди.

Макс снова нырнул в траву. Надо было ждать, пока бандит уснет. Он перевернулся на спину и посмотрел в небо. Действовать ему предстоит через несколько часов, а сейчас он нуждался в отдыхе. Закрыв глаза, Макс погрузился в сон.

Пробудился он внезапно. Луна светила в небе прямо над ним. Медленно приподнявшись, Макс выглянул из травы. Костер уже догорал. В его слабом отблеске виднелась тень человека, лежащего у валунов. Макс стал осторожно продвигаться вперед. Бандит захрапел и перевернулся во сне. Макс замер на секунду, подождал, пока бандит затихнет, и снова двинулся в сторону костра. Он мог уже различить револьвер, зажатый в вытянутой руке бандита.

Макс взял с земли маленький камень, тихо отцепил от пояса дубинку и приподнялся. Сдерживая дыхание, он бросил камень к ногам бандита. Тот вскочил, бормоча проклятия. Держа в руках револьвер, он вглядывался в темноту впереди себя. Он не понял, что случилось, когда Макс опустил ему на затылок боевую дубинку.

Когда Макс вернулся назад с пони, на востоке уже забрезжил рассвет. Он привязал пони вместе с остальными лошадьми и пошел посмотреть на бандита. Глаза его были закрыты, дыхание ровное, но в том месте, куда был нанесен удар, расплылось кровавое пятно. Он лежал на земле обнаженный, руки и ноги растянуты и привязаны к кольям, вбитым в землю.

Макс присел на камень и стал точить нож о его гладкую поверхность. Когда взошло солнце, бандит открыл глаза. Сначала он ничего не мог разобрать, но постепенно его зрение прояснилось. Он попытался подняться и понял, что привязан. Тряся головой, бандит посмотрел на Макса.

— В чем дело? — спросил он.

Продолжая точить нож, Макс ответил:

— Я Макс Сэнд. Помнишь меня?

С ножом в руке он подошел к лежащему бандиту и посмотрел на него. Тошнота снова подступила к горлу, когда он вспомнил картину, увиденную в родной хижине. Но когда он заговорил, голос его был спокойным и бесстрастным.

— Зачем ты убил моих родителей?

— Я их не убивал, — ответил бандит, не отводя глаз от ножа в руке Макса.

— У тебя лошадь моего отца.

— Он продал мне ее.

— Отец никогда не продал бы единственную лошадь.

— Отпусти меня! — внезапно заорал бандит.

Макс приставил нож к его горлу.

— Ты скажешь мне, что произошло?

— Это не я, это другие, — кричал бандит. — Я ничего не делал, а им нужно было золото. — Глаза его расширились от ужаса, и он в страхе обмочился. Моча заструилась по его обнаженным ногам. — Отпусти меня, сумасшедший индейский ублюдок! — завопил он.

Макс отбросил все сомнения. Он был сыном Красной Бороды и Канехи и переполнен чувством мести. Его нож засверкал на солнце, и когда он выпрямился, бандит молчал. Макс равнодушно взглянул на него. Глаза его были открыты, взгляд невидящий, но он не был мертв, а только потерял сознание. Веки были надрезаны так, что они уже не могли закрывать глаза, свежие рваные порезы тянулись от плеч до бедер.

Макс побродил в окрестностях, нашел муравейник, снял руками его верхушку и вернулся к бандиту. Он осторожно опустил муравейник ему на пупок, и через минуту мелкие красные муравьи расползлись по всему телу. Они заползали в свежие кровоточащие порезы, глаза, открытый рот и ноздри. Бандит закашлялся, застонал, заерзал. Макс молча наблюдал за ним. Такова была индейская казнь для вора, насильника и убийцы.

Бандит умирал три дня. Три дня палящее солнце жгло его открытые глаза и покрывало волдырями тело, усердно пожираемое муравьями. Три дня мучений от жажды, три ночи страданий от насекомых и москитов, привлекаемых запахом крови. Наконец он потерял сознание, и когда на четвертое утро Макс подошел к нему, он был мертв. Макс некоторое время смотрел на него, затем достал нож и снял скальп. Верхом на пони, ведя в поводу двух других лошадей, он направился на север к вигвамам индейцев.

Старый вождь — его дед — вышел из своего вигвама, когда Макс слезал с лошади. Он молча ждал, пока внук подойдет к нему.

— Я принес печальную весть к вигвамам моего народа, — сказал он по-индейски, глядя вождю в глаза. Вождь молчал. — Мои отец и мать мертвы.

Вождь продолжал молчать. Макс дотронулся до ремня, отцепил висевший на нем скальп и бросил его к ногам старика.

— Это скальп одного из убийц. И я приехал к вигваму моего деда — великого вождя, чтобы провести здесь дни скорби.

Вождь посмотрел на скальп, потом на Макса.

— Мы больше не можем свободно передвигаться по прерии. Мы живем на том месте, которое указали нам бледнолицые. Видел ли кто-нибудь из них, как ты приехал?

— Меня никто не видел, — ответил Макс. — Я приехал с другой стороны холмов.

Вождь снова посмотрел на скальп. Прошло много лет с тех пор, когда скальп врага висел на столбе перед его вигвамом. Сердце его наполнилось гордостью. Бледнолицые могут запереть тело, но они не могут запереть дух. Он поднял скальп, повесил его на столб и повернулся к Максу.

— У дерева много веток, — медленно произнес он. — И если одни из них падают или их отсекают, то на их месте должны вырасти новые ветки, и души прежних будут продолжать жить в них. — Он выдернул перо из своего головного убора и протянул его Максу. — Здесь есть одна девушка. Ее жених умер два солнца назад, упав с лошади. Но она уже взяла брачный фаллос и теперь должна жить одна в вигваме у реки, ожидая, пока его дух не перейдет в нее. Иди и возьми ее.

Макс посмотрел на старика.

— Сейчас?

Вождь вложил перо в его руку.

— Сейчас, — произнес он со всей мудростью своих лет. — Сейчас хорошее время: дух войны и мести бурлит в твоей крови. Это хорошее время, чтобы взять женщину.

Макс нагнулся, поднял поводья и направился через лагерь к реке. Индейцы молча следили за ним. Медленно, с высоко поднятой головой, он проследовал к излучине реки. Там, в отдалении от других, стоял одинокий вигвам. Макс подошел к нему, привязал лошадей к кустам, поднял полог и шагнул внутрь. Вигвам был пуст. Он снова поднял полог и выглянул наружу — там никого не было. Опустив полог, Макс прошел в заднюю часть вигвама и сел на постель из шкур, разложенную на полу.

Спустя некоторое время в вигвам вошла девушка. Она прижимала к себе платье, ее волосы и тело были мокрыми от речной воды. Раскрытыми от удивления глазами она смотрела на Макса, готовая в любую минуту выскочить наружу. Ей было четырнадцать, от силы пятнадцать лет. Внезапно Макс понял, почему вождь послал его к ней. Протянув девушке перо, он ласково сказал:

— Не бойся. Великий вождь соединил нас, чтобы мы помогли друг другу прогнать дьяволов.