— Вы хотите купить товар? — саркастически ответил я. — Или вам нужна его родословная?

Он посмотрел на коробку. Взял в руки банку пива и нервно перекладывал ее из руки в руку, пока говорил. — Не хочу, чтобы меня беспокоили менты, — сказал он. Я решительно протянул руки к коробке. — Тогда это купит кто-нибудь другой.

Он быстро схватил меня за руку. — Погоди. Я же не говорил, что мне это не нужно.

Я отпустил коробку. — Тогда не задавай лишних вопросов, пятнадцать долларов — и это все твое.

У него раздвинулись губы над пожелтевшими зубами:

— Десять.

— Четырнадцать, — быстро произнес я. Начался обычный ритуал. Здесь, на Йст-Сайде торгуются обо всем. Это и ожидалось.

— Одиннадцать.

Я покачал головой.

— Двенадцать, — он внимательно смотрел мне в лицо.

— Не-а, — ответил я.

Он резко вдохнул. — Двенадцать пятьдесят, — почти прошептал он. — Это предел.

Я посмотрел мгновенье ему в лицо, затем протянул руку. — Давай. — Он полез в карман, вынул оттуда грязный бумажник и раскрыл его. В нем был небольшой рулон денег. Он тщательно отсчитал деньги мне в руку. Я пересчитал их, запихал деньги в карман и повернулся было уходить, но торговец окликнул меня.

— Когда добудешь еще товара, — с жадностью сказал он, — приноси мне.

Я заплачу хорошо.

Я смотрел на него невидящим взглядом. Все было как в дымке.

Двенадцать пятьдесят поделить на семь будет меньше двух долларов каждому.

Игра не стоила свеч.

— Конечно, — ответил я, поворачиваясь. — Я запомню. — Но он меня больше не увидит. В этом деле нет навара.

Переходя Ривингтон-стрит, я посмотрел на часы. Было почти шесть. Мне же нужно встретиться с шайкой у кондитерского магазина только в семь. Я решил зайти домой и захватить ужин для отца. Мать каждый день посылала ему ужин в магазин. Тем самым я избавлял ее от лишней ходьбы.

В парадном воняло. Я с отвращением отметил мешки с мусором, стоявшие у дверей. Негодяй дворник был снова пьян и забыл убрать мусор утром. Как я ни насмотрелся на это, привыкнуть никак не мог.

Спотыкнувшись на шаткой ступеньке, я ругнулся себе под нос. Как мне все это обрыдло! Хорошо бы собрать достаточно денег, чтобы съехать отсюда.

Когда-нибудь я накоплю денег, мы выкупим свой дом и уедем из этого вонючего района.

Я открыл дверь и вошел в квартиру. Мать склонилась над плитой. Она устало посмотрела на меня.

— Отец сказал, что вернется домой к двум тридцати, — сообщил я ей.

Она кивнула.

— Я, пожалуй, снесу ему ужин, — предложил я. Она удивленно посмотрела на меня. С тех пор, как он устроился на эту работу, я впервые предложил свою помощь. — Может сначала поужинаешь сам? — спросила она.

Я мотнул головой. — Не хочу, — соврал я. — Меня угостили бутербродом с сосиской у Каца.

— Может быть, поешь супу? — настаивала она.

— Нет, мама, — ответил я. — Я сыт. — По величине кастрюли было видно, что еды еле-еле хватит и без меня.

Она слишком устала, не стала спорить, взяла из чулана эмалированный бидончик и стала наполнять его. Закончив, она тщательно завернула его в бумажный пакет и подала его мне. Я двинулся к двери.

— Приходи сегодня домой пораньше, Дэнни, — сказала она мне вдогонку, пока закрывалась дверь.

— Обязательно, мам, — ответил я и двинулся вниз по лестнице. Я остановился перед аптекой и заглянул внутрь. Там было несколько посетителей и их обслуживал приказчик. Отец, должно быть, в задней комнате. Я вошел в магазин и остановился у прилавка.

Резкий мужской крик донесся из задней комнаты. Я невольно прислушался, припомнив, что уже слышал его сегодня.

— Ты глупый осел, — кричал противный тонкий голос. — Не знаю, зачем только я взял тебя на работу. Все вы, кто раньше имел свое дело, ведете себя так. Вы считаете, что все знаете и не хотите никого слушать!

Голос затих и вместо него послышалось низкое бормотанье отца. Слов я не смог разобрать и поэтому посмотрел назад через стеклянную перегородку, отделявшую заднюю комнату от торгового зала. Отец стоял там и что-то говорил г-ну Гоулду. Гоулд свирепо смотрел на него, лицо у него было красным от гнева. Он снова начал кричать, не дожидаясь, когда отец закончит.

— Мне не нужны ваши отговорки и оправдания! Я пожалел тебя, когда ты пришел сюда и плакался, что тебе нужна работа, но, черт побери, либо ты будешь работать так, как мне этого нужно, либо полетишь отсюда вверх тормашками! Слышишь, Фишер? Либо по моему, либо вон! Вот так вот!

Теперь я отчетливо слышал отца. — Извините, г-н Гоулд, — бормотал он.

Он говорил пришибленным, подобострастным тоном, от чего мне стало не по себе. — Этого больше не повторится, г-н Гоулд, обещаю.

Во мне вспыхнула ярость. Я готов был убить сукина сына, который позволяет себе так разговаривать с моим отцом, который заставляет его так пресмыкаться. Никто не имеет права поступать так с человеком. Отец повернулся к этому человечку. Сквозь стеклянную перегородку мне была видна лишь его спина, плечи у него тяжело опустились, голова почтительно согнута.

Мои мысли прервал голос клерка. — Чем могу быть полезен, сэр?

Я оторопело повернулся к нему. На смену ярости пришло тошнотворное чувство. Я покачал головой и сердито двинулся к двери. Затем вспомнил, что в руках у меня бидончик с ужином, вернулся к прилавку и поставил его там.

— Это ужин доктора Фишера, — сказал я клерку и выбежал в дверь, а в ушах у меня все стоял визгливый голос Гоулда.

— Доллар с полтиной каждому? — сердито пробормотал Спит.

Я холодно посмотрел на него и спокойно ответил. — Сумеешь сделать лучше — делай сам.

Из угла губ Спита мелкими каплями стекала слюна, как это бывало всегда, когда он волновался. — Ну ладно, Дэнни, ладно, — поспешно заговорил он. — Я ведь не спорю.

Я закончил раздавать деньги, затем посмотрел на них. Я удержал с них два доллара, но они причитались мне. Ведь это моя затея.

— Что будем делать дальше, Дэнни? — спросил Спит, выжидательно глядя на меня.

— Не знаю, — ответил я, доставая сигарету. — Но только не это. Это дело не стоит выделки. — Я закурил. — Не волнуйтесь, что-нибудь придумаю.

Посмотрел на часы. Скоро семь. — Попробую сыграть в крэп в гараже, — сказал я. — Кто-нибудь пойдет со мной?

— Только не я, — быстро отказался Спит. — У меня свидание с дамой.

По крайней мере я так получу кое — что за свои деньги.

Шайка разошлась, и я один пошел за угол. Спит напомнил мне. У меня ведь свидание в девять с продавщицей из буфета. Кажется, она смышленая девушка. Вот это мне и подходит, я люблю таких. Терпеть не могу глупых. У них только одно на уме, когда начнешь зажимать их в углу. Нет. Смышленых же иногда можно и уговорить.

Я уже почти дошел до гаража. Подходя ко входу, я чувствовал себя уже лучше. Три с половиной доллара у меня в кармане — это ведь почти ничего.

Хорошо, если сумею купить даме кое-что выпить.

Остроносый мальчонка-итальянец стоял у входа в гараж на атасе. Я прошел мимо. Тот вытянул руку, останавливая меня. — Куда ты идешь? — спросил он.

Я убрал его руку ничуть не рассердившись. — Не беспокойся, — улыбнулся я. — Хочу попытать счастья.

Итальянец улыбнулся, узнав меня. — Ладно, Дэнни, — сказал он, возвращаясь обратно ко входу.

Я прошел через полутемный гараж к освещенному в глубине месту. Там, в скрытом от окружающих взоров автомобилями пространстве, стояла полукругом группа мужчин и подростков. Они переговаривались тихими низкими голосами, которые прерывались лишь металлическим позвякиванием костяшек. Когда я подошел, кое-кто из них глянул на меня, и, узнав, снова быстро перевел взгляд на пол. Их внимание было приковано к костяшкам, которые катались по полу и отскакивали от стены.

Я тихо постоял несколько минут, пытаясь уловить ощущение игры. Я не верю в то, что можно манипулировать костяшками, попытался угадать, кому везет, а затем старался следовать за ним. Там был один крепыш у которого, казалось, все идет хорошо. Понаблюдал за ним некоторое время. Он выиграл два кона, и я решился. В следующий раз, когда он делал ставку, я поставил туда же. Я бросил доллар на пол.