– Морису, наверное. Кому же еще?

– Merde, – выругалась Жаннет. Немного помолчала. – Хотелось бы знать, что у него на уме. С чего бы это он стал таким внимательным, как ты думаешь?

– Понятия не имею, – честно ответил Швебель.

– Не доверяю я ему, – сказала Жаннет. – И никогда не доверяла.

– Со временем узнаем. Но пока будь осторожна. Не подписывай никаких бумаг.

Жаннет рассмеялась.

– Не беспокойся. На это у меня ума хватит. – Она пошла было к двери, потом повернулась к нему. – Иоганн, ты славный человек. Почему ты не женился?

Он молча смотрел на нее. Неожиданно она догадалась.

– Мама. Ты любил ее, верно? Он не ответил.

– Но ведь мама умерла, – сказала девушка. – Вся кончено. Найди себе хорошую женщину и женись. И тогда ты сможешь дать Лорен дом, в котором она так нуждается.

Он вдруг улыбнулся.

– Кто знает, может, я и удивлю тебя.

Жаннет вдруг подошла к нему и поцеловала в щеку.

– Это будет очень приятный сюрприз, – сказала она и пошла к двери. Помахав ему на прощание рукой, сказала:

– До завтра. Ровно в девять.

Он вернулся к столу и тяжело сел. Потом снял трубку и набрал номер. Ответил женский голос. Он заговорил по-немецки.

– Хайди? Восемь часов тебя устраивает? Я заеду за тобой.

– Он слишком консервативен, – сказал Жак, ставя перед ней бокал с охлажденным вином. Сел рядом и достал из кармана маленький пузырек. Она потягивала вино, наблюдая, как он со знанием дела высыпал немного белого порошка на стол и разделил его на четыре тонкие полоски. Ловко свернув стофранковую банкноту в трубочку, втянул порцию кокаина в каждую ноздрю. Потом протянул банкноту ей. – Хороший „снежок». Один приятель только что привез из Штатов.

Жаннет быстро втянула в нос оставшийся кокаин и вернула Жаку купюру. Она почувствовала, как убыстрился пульс и прояснилась голова. – Здорово.

– Это не то дерьмо, что продают в Париже, – сказал он, беря бокал. – Твое здоровье!

– И твое, – они отпили по глотку.

– Когда твоя мать была жива, дела шли по-другому. У нее были интересные идеи, она вносила во все живую нотку. Мы что-то делали. Теперь ничего этого нет. Иоганн хочет, чтобы все шло, как идет, чтобы ничего не менялось. Дело не расширишь без денег, а он не хочет рисковать.

Но мы же неплохо зарабатываем, разве не так? – удивилась Жаннет.

– Конечно, – подтвердил Жак. – Но могли бы зарабатывать больше. По сравнению с некоторыми другими компаниями мы стоим на месте. – Он взглянул на нее. – Ты всерьез собралась здесь работать?

Девушка кивнула. Жак улыбнулся.

– Тогда, может быть, у нас есть шанс. С тобой Иоганн будет более сговорчивым.

Она посмотрела на него.

– Я пришла сюда не за тем, чтобы говорить о делах.

Он развязал узел, стягивавший рубашку на талии. Обнажилась грудь с сосками, уже затвердевшими от возбуждения.

– Господи, – прошептал он и наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Шики говорит, у меня слишком большие сиськи.

– Да что он понимает? – пробормотал Жак, пряча лицо между ее грудями и сжимая их обеими руками. – Они великолепны.

– Я предложила ему сделать мне минет, а он отказался.

– Меня тебе просить не придется. Только вылезай поскорее из этих чертовых джинсов.

Жаннет встала перед ним, расстегнула пряжку, молнию и стянула джинсы с бедер.

– И еще он говорит, что у меня слишком широкий зад, – она отвернулась от него и слегка наклонилась, так, что ее попка оказалась прямо напротив его лица.

Жак молчал.

– Ударь меня, – попросила она. Он слегка шлепнул ее.

– Сильнее, – попросила Жаннет. – По-настоящему.

– Не хочу делать тебе больно.

– Ты не причинишь мне вреда, – ответила она. – Сделай, как я прошу. Ударь сильно.

Он со всего маху ударил ее по ягодице и, увидев белый отпечаток своей руки на коже, заколебался.

– Еще, – настойчиво попросила она. – Не останавливайся.

Его рука начала быстро подниматься и опускаться. Он видел, как краснеют белые отпечатки. Неожиданно Жак понял, что она двигает бедрами и мастурбирует, слегка постанывая. Он почувствовал, что его охватывает возбуждение, и внезапно разозлился. Эта сучка просто пользуется им. Теперь он бил ее от души.

– Я сейчас кончу! – воскликнула Жаннет.

Он резко повернул ее лицом к себе. На лице у нее было странное выражение. Она казалась настолько углубленно в себя, что как будто не видела его. Не раздумывая, он закатил ей пощечину.

– А про меня ты забыла, дрянь ты эдакая?

Она неожиданно замолчала, уставилась на него, потом опустила глаза, испугавшись его гнева. Встав перед ним на колени, принялась быстро расстегивать брюки. Просунула руку ему в ширинку, потом еще дальше, пока не достала до ануса.

– Я хочу, чтобы ты кончил, – сказала она, обхватывая его член губами.

Еще минута, и он почувствовал, как что-то взорвалось внутри него. Оргазм потряс тело, Жак начал успокаиваться, но Жаннет не отпустила его. Одной рукой она держала его член, а другой оттягивала кожу, освобождая головку. Ему казалось, что все его нервы обнажены. Он запустил руку ей в волосы и отодвинул от себя.

Подбородок и щеки девушки были в сперме. Несколько секунд он молча смотрел на нее, не в силах успокоиться.

– Ты не в своем уме, – сказал он наконец. Неожиданно ее глаза стали холодными.

– Я не такая, как моя мать, – зло сказала она. – Не смей никогда так со мной говорить.

Она начала подниматься на ноги. Жак положил ей руки на плечи, удерживая перед собой.

– Я не то имел в виду, – быстро проговорил он. – Я хотел сказать, что ты просто блеск.

Он почувствовал, как девушка обмякла.

– Ты трахался с моей матерью, так ведь? Жак молча кивнул.

– И она была хороша в постели? Он посмотрел на нее.

– Да. Но не такая, как ты. Ты – что-то из ряда вон выходящее.

– Она не была сумасшедшей. Просто у нее было нервное расстройство. Слишком много работала, была перегружена.

– Я знаю.

Жаннет встала на ноги.

– Господи, да я вся мокрая. Наверное, кончила раз сто. – Она вытерла себя рукой, потом поднесла пальцы ко рту и облизала. Еще раз провела рукой между ног, только на этот раз протянула ладонь ему. – Попробуй меня.

Он медленно облизал ее пальцы.

– Нравится? – спросила она.

– Как мед!

– Как у моей матери?

– Лучше, – ответил он.

Она рассмеялась и притянула его голову к себе.

– Тогда полижи, – попросила она.

Иоганн припарковал машину неподалеку от дома Хайди. Он посидел немного, не выключая мотора, потом протянул руку, чтобы открыть ей дверь.

– Еще рано. Не хочешь зайти выпить рюмку на сон грядущий? – спросила она.

Он улыбнулся про себя. Его всегда смешил ее немецкий. Легкий американский акцент придавал речи странную музыкальность и мягкость. Он ответил по-английски:

– Спасибо, – и выключил двигатель.

Когда они поднимались в маленьком лифте, Иоганну казалось, что запах ее духов и тепло тела проникают в него. Они с трудом умещались в лифте, и он почувствовал некоторое облегчение, доехав наконец до третьего этажа. Он открыл ей дверь и пошел следом к дверям квартиры. Хайди открыла дверь, и они вошли.

Квартирка была маленькой. Такую французы обычно называют студией. Она состояла из довольно большой комнаты с диваном, который ночью служил постелью, кухни с кладовкой и ванной комнаты. В дальнем конце комнаты горела лампа, одной этой детали было достаточно, чтобы понять, что она американка. Ни один француз или европеец не оставит свет, уходя из дому. Она показала ему на кресло.

– У меня есть виски, джин, водка и коньяк.

– Тогда коньяк. – Он смотрел, как она открывает дверь в кухню и достает бутылку и два бокала из шкафчика над раковиной. Разлив золотистый напиток, она вернулась к нему. Швебель взял бокал и поблагодарил.

Она улыбнулась.

– Ты всегда так официален, когда попадаешь в квартиру к женщине? – спросила она по-английски.

– Привычка, – ответил он и поднял бокал. – Sante.[198] Они чокнулись и выпили.