Платили пленным, как русским рабочим, мужикам, обладающим профессией, очень повезло — они и дома столько не зарабатывали, если пересчитать рубли на марки.

А умный Дитрих начал с должности разнорабочего на стройке, пятьдесят рублей в месяц, или двадцать пять после всех вычетов. Он проявил усердие и за счёт знания русского языка и смекалки стал помощником бригадира, за эту должность платили уже сто рублей.

Пользуясь своим новым положением, Дитрих освоил ремесло каменщика, штукатура-маляра, монтажника и подбирался к профессии электрика, когда Гардарику и Германию угораздило заключить мир.

К тому моменту он полностью вылечился от ненависти к русским, получал триста с лишним рублей, только на чипок давали пятьдесят, да сто пятьдесят откладывалось. Дитрих реально думал получить деньги и остаться работать у русских далее.

Однако таких ушлых европейцев хватало, и разбираться с каждым начальство не видело смысла. По условиям мира всех пленных следовало отправить на родину…

Тут могли возникнуть сложности с солдатами из стран, занятых англосаксами, но с ними помогла Германия — она представитель Европейского Союза и на её территории расположены признанные Гардарикой правительства, так Германия примет всех.

Вот в Германии бывшие пленные уже будут думать, куда ехать и в какие посольства обращаться за рабочими визами. Понятно, Дитриха эти нюансы не волновали.

Ему расстроенному сказали, что его деньги, около трёх тысяч рублей, перевели в банк Европейского Союза, в Берлине он сможет их забрать по предъявлении офицерской книжки.

Дали ему книжку с записью о плене, свидетельства о полученных в Гардарике профессиях и затолкали вместе с другими немцами в товарный вагон.

В Гардарике пленных по пути кормили у полевых кухонь, в Германии они стали свободными людьми и о собственном питании должны заботиться сами. Хорошо, что Германия маленькая, ехать до Берлина оставалось немного.

Среди ночи на первой же немецкой станции состав остановился. Стояли долго, наконец, дверь вагона открылась, на перроне обнаружились немецкие солдаты с автоматами и два офицера — немец с какими-то исписанными листами в руках и русский с фонариком.

Солдаты направили на освобождённых пленных стволы, и немецкий офицер попросил всех оставаться на своих местах, поздравил с прибытием на Родину, сказал, что следующая остановка будет в Берлине, мужиков проводят в казармы временного содержания, а сейчас перекличка.

Германский офицер начал выкрикивать фамилии и, услышав отклик, ставил галочку. В вагоне все соответствовали списку. Немец сказал подождать немного, и задвинул дверь. Простояли ещё около часу и поехали.

После полудня остановились на пригородной станции Берлина, выпустили из вагонов и колоннами повели временно размещаться. Казарма Дитриху не понравилась, она значительно уступала даже русскому лагерю военнопленных.

Потолки низкие, окон мало, в большой комнате слишком тесно установлено множество кроватей просто с матрацами, белья и подушек не дали. О кормёжке не объявляли, и Дитрих решил не рисковать.

Срочно требовалось получить деньги, с деньгами в городе человек не пропадёт. В любом случае ему не нужно будет валяться на давно нестиранных матрацах или слушать всякую официальную ахинею. Гм, на голодный желудок.

Он направился на остановку автобусов, дабы добраться до пригородной станции метро. Дитрих надеялся на военные льготы. И, правда, вид его офицерской книжки вполне удовлетворил кондуктора. На станции метрополитена его без возражений пропустили на перрон.

До городского центра он добрался за час с небольшим и сразу направился в ближайшее отделение банка Европейского Союза. Девушка-кассир за окошком потребовала от него справку из министериума обороны, что он встал на учёт. Без справки разговаривать отказалась.

Бедный Дитрих побежал в представительство министериума и снова занял очередь. Всего через сорок минут открылись двери и вышел военный, за которым он занимал. Девушка в форме выглянула в коридор и сказала своё:

— Следующий, проходите.

Думая про себя, что всё это надо как-то автоматизировать, он вошёл в комнату приличных размеров и подсел к свободному столику.

— Документы, — строго сказала другая девушка в военной форме.

Дитрих подал офицерскую книжку и справку. Девица посмотрела бумаги и проговорила:

— Из плена? Денег на гостиницу хватит?

Он промычал, что должно хватить. Она подала ему список и попросила отметить галочкой отель, где он намерен остановиться. Справку девушка напишет сразу, а подробный ответ министериум отправит по адресу гостиницы.

Пока девушка заполняла формуляр, Дитрих просматривал список. Об одном заведении он слышал от знакомых, что оно вполне ничего — кормят сносно, клопов нет, девушки приличные.

Правда, говорилось это до войны, но вряд ли что-то сильно изменилось. Отель точно не разбомбили, раз он значится в списке. Он отметил гостиницу галочкой, а служащая приложила к справке печать.

В отделение банка Дитрих бежал галопом, к его счастью там ещё пускали посетителей. Увидев справку, девушка-кассир за окошком заговорила совсем другим тоном.

Она предложила Дитриху оформить в европейском банке несколько видов рублёвых срочных вкладов, или часть рублей перевести в марки и оформить срочные вклады в немецкой валюте — в ней процент больше.

Дитриху понравился курс, и он попросил выдать ему десять тысяч марок, а остальные деньги поместить на обычном рублёвом счету. Мало ли как жизнь сложится, он ещё не определился с планами.

Девушка отсчитала ему деньги, вернула документы и выдала книжку. На прощанье она сказала ему, что просто счастлива будет видеть его в этом отделении банка, когда определится.

Дитрих поймал таксомотор и велел ехать в гостиницу. Пусть и располагалась она не в центре — в центре почти всё разбомбили — не на метро же ехать офицеру при деньгах в отель. Немножечко из плена, но это уже детали.

Встретили его без особого восторга, портье за стойкой сразу потребовал справку из министериума обороны. Дитрих предъявил документ, и однокомнатный номер с отдельной ванной нашёлся, но сдаются комнаты только от трёх суток. Портье предупредил, что горячая вода подаётся с двадцати двух до двадцати трёх. Про электричество уже слагаются легенды.

Готовить пищу в номере нельзя, за это штраф десять тысяч марок. В ресторан свою еду и напитки проносить нельзя, за такое выселяют без разговоров в любое время суток и без возвращения денег.

Дитрих заплатил три тысячи марок за три дня, поражаясь, как выросли за войну цены, и откуда взялись эти странные правила. Неужели кто-то серьёзно что-то жарит в номере и прётся с ним в ресторан⁈

Он взял ключ, поднялся на два этажа и посмотрел комнату. Имелось окно со шторами, стояли широкая кровать, бельевой шкаф, стол на тумбах и стул. Зашла коридорная, принесла постельное бельё.

В Германии просят прислугу застелить постель только ленивые русские при деньгах, а Дитрих даже в мундире немецкого офицера — коридорная сразу вышла.

Дитрих постелил бельё сам. Вдёргивая пододеяльник, думал, что и с нательным бельём срочно нужно что-то делать. Но это может подождать до завтра, дня три всего носит, ещё не должно сильно провоняться.

Надо оставить трусы и майку как сувенир из Гардарики. Дитрих в плену носил и робу русских заключённых, мундир и сапоги вернули лишь за день перед освобождением и Дитрих вещи стирал, штопал, гладил и начищал.

Следуя программе, он спустился в гостиничный ресторан. К его удивлению свободных столиков не оказалось, и мэтр проводил Дитриха к компании военных, они, по его мнению, и не такое на войне повидали.

Дитрих ещё больше поразился, узнав в бравых солдатах знакомых по русскому плену! Они тоже его сразу узнали, такой уж у него облик. Человек, даже однажды его увидев, долго привыкал к мысли, что вот такое бывает на свете.

С этими парнями Дитрих часто пересекался по производственным вопросам. Мужикам повезло ещё на гражданке получить профессии, и в плену они усердно трудились — русские просто так никому денег не платили.