— Да, регулярно, — строго ответил Тимофей. — Но давай вернёмся к печальным нашим делам. Мы понимаем, что из-за гибели Оли тебе трудно возвращаться в ту квартиру, поэтому сняли другую. Другая девушка приготовит по твоему вкусу еду на вечер. И ей уже сшили три платья на твой выбор для выходов в ресторан.

Я тупо уставился на мужика, и он поспешно заговорил:

— Промахи учли! В Москве девушки под постоянной охраной, а как залетят, их так клан спрячет — никакая Европа не найдёт!

Взор мой стал ещё печальнее и тупее, Тимофей пояснил:

— Всё строго добровольно! Кроме охраны, обеспечиваются все условия — отдельное уютное жильё в Московском княжестве не менее двадцати пяти квадратных метров, питание, как у офицеров на фронте, и денежное довольствие пятьсот рублей в месяц. Всё это на срок беременности и грудного вскармливания или до окончания войны, — он посмотрел на удивлённого меня и медленно добавил для убедительности. — Ну, что быстрее закончится, война или молоко. Беременность и молоко важнее.

— А! — изобразил я понимание.

— Все расходы возьмёт на себя фонд! — проговорил Тимоша увереннее. — Девчата в очереди стоят, а тебе ведь почти без разницы, — он смутился. — Если хочешь, можешь выбирать по фотографиям, но это практически ничего не изменит. В смысле от перемены мест в очереди могут пострадать только организаторы.

Я задумался. Блин! Всё это похоже на феодальное право брачной ночи…

Но ведь клану польза, и добровольно всё-таки…

Наверное, те, кого трахали по феодальному праву первой ночи, тоже многие были бы согласны. Просто при мрачном феодализме никого не спрашивали…

Ладно, и без истории всё ясно. Как это ни назови, организованно и через фонд оно всяко лучше простого блин… э… чем раньше. Я перешёл к другому вопросу:

— А как вообще детские утренники? Нашли ребят со сродством с тотемом?

— Нашли, — отчего-то огорчённо ответил Тимофей. — Только их мамочки приняты условно! Пока ребёнок в урочище клана, получают от фонда по сто рублей в месяц, а о чём другом и речи не было. Женщины же в большинстве замужем при живых мужьях!

— А это тут причём? — не понял я. — Спрашиваю, ребят в клан набираем?

— А! — чему-то обрадовался Тимоша, аж дух перевёл. — Нормально взяли малышей, и ещё больше ждём. Детей родители отдают для «ознакомления» неохотно, но отказов ещё не встретили — думают и на другой день соглашаются. Оно и понятно во время войны. Безопасность гарантируют известный боярин и клан рысей. Пока ребёнок «знакомится» в урочище на всём готовом, родителям платят «помощь». Мамы думают, что кончится война, и заберут они деток, — Тимофей хмыкнул. — Угу, когда те попробуют, каково быть рысью.

— Прям трагедь, — сказал я печально.

Перемена закончилась, и продолжился учебный день. До полудня читал теорию, а обедал в первой очереди вместе с кланом рысей, за одним столиком с его лидером.

И прямо во время приёма пищи подходит дежурный сержант и говорит, что майор Востриков хочет меня видеть в своём кабинете. Я кивнул и продолжил поглощать пищу с той же скоростью.

Миновали уже времена, когда я подрывался по одному только зову всяких майоров. Как Антоша хочет меня видеть, так и перехочет. Или подождёт. А что дежурный сержант стоит и не уходит, так ему, может, просто нравится тут стоять и на меня молча смотреть. Попробовал бы этот щегол мне что-то вякнуть.

Закончив обед, я отнёс грязную посуду и направился из столовой. Сержант шёл, вроде бы, за мной, но и сам по себе. Он в приёмной майора Вострикова уселся за рабочий стол и сказал мне:

— Проходи.

Я вошёл в кабинет, проговорил:

— Здравия желаю, Антон, — и радостно воскликнул. — Привет, Дима!

Опер Дима Быстров сидел за столом в обычном своём сером костюме и сдержанно мне улыбался. Я присел, а Дмитрий сказал, что по-прежнему возглавляет отдел московского розыска по важным делам.

Убийство Оли являлось в принципе рядовым происшествием, однако Быстрова вызвали к руководству, лично вручили это дело, предупредили, что ход расследования на постоянном контроле, и посоветовали обратиться ко мне.

Я сильный маг, и у меня были к девушке чувства — посредством специальных кристаллов мне удастся попасть в её недавнее прошлое. Работа с кристаллами требует подготовки, и их запрещено выносить из служебных помещений. Быстров приехал за мной. Вот и майор Востриков не возражает, сам прочитает за меня лекции…

— Надо самому лично объяснить, что у тебя важные и срочные дела, — молвил Антон. — И кто-то же должен когда-нибудь рассказать офицерам о Центре!

По-моему, он и так не упускает ни одной возможности. Хотя это точно не мои вопросы, и Центр хороший.

— Мне нужно вызвать машину, — проговорил я. — Увы, это обязательно… — Антон здоровой рукой пододвинул ко мне аппарат. Я снял трубку и, накручивая номер, сказал. — Приедут быстро.

Я позвонил и принялся расспрашивать Димона о житье-бытье. Он в первый же день войны пошёл на призывной пункт добровольцем, но его под конвоем привели в управление.

Руководство сказало, что на войне намного больше толка от хорошо обученного юнца, а ему, опытному оперу Быстрову, хватит работы по профилю и в тылу. И правда ведь с началом войны убивать меньше не стали! Опер сам удивляется…

В кабинет постучали. Заглянул дежурный сержант и сказал, что с КПП сообщают — машина за капитаном Большовым приехала. Я и Дима встали, откозыряли майору Вострикову и пошли на первый этаж.

В вестибюле оделись и прошли по территории. Валера с автоматом ждал меня на КПП. Первым делом потребовал у Димы предъявить документы. Потом с ним вместе прошёл к его машине и там проверил документы у шофёра.

Я расположился в чёрном «москвиче» на заднем сиденье, впереди сидел настороженный Валера с автоматом и невозмутимый водитель, мы ехали за «москвичом» розыска.

У знакомого уже здания машина Димы свернула на парковку. Я вышел возле входа, и мой автомобиль сразу уехал. Немного подождал Диму, и мы вместе вошли внутрь.

Опер провёл меня на второй этаж в пустой пока кабинет. Я уселся на диванчике, а Быстров куда-то позвонил. Через пару минут без стука вошёл стройный и молодой ещё маг в полувоенном костюме, с чёрными волосами, чёрными строгими глазами и с чёрным кожаным портфелем.

— Женя Голубев, наш специалист по кристаллам, — представил его Дима. — Вы тут без меня пока разбирайтесь, а я пойду.

И вышел из кабинета. Я проводил его глазами, а Женя прошёл к столу, уселся на стул и открыл портфель, сказав мне:

— Работа с кристаллами вызывает зависимость, — он вынул из портфеля документ и пояснил. — Подпиши расписку, что предупреждён и никого не винишь.

— А если я не хочу? — полувопросительно сказал я.

Он положил расписку в портфель, встал, молвив:

— Посиди пока, сейчас Дима вернётся, — и сделал два шага к двери. — До свиданья.

— Да хочу я, хочу! — воскликнул я.

Женя с непроницаемым лицом вернулся к столу, опять вынул документ и ровным тоном сказал:

— Учти, это последняя попытка. Готов?

— К чему? — с интересом спросил я.

— Подойти к столу и расписаться, — сказал Женя.

— Готов, — решительно ответил я.

— Тогда не морочь мне голову, иди и расписывайся, — велел Евгений.

Я встал с дивана и подошёл к столу. Женя подождал, когда я поставлю подпись, убрал документ и вынул из портфеля продолговатый кристаллик.

— На, будешь в него смотреть, — подал он мне полупрозрачную штуку. — Иди на диван.

Я уселся, а Женя заговорил далее:

— Значит, ты будешь смотреть в кристалл и любоваться игрой света в камне…

— И сколько это продлится? — спросил я.

— Теоретически тебя прямо сейчас не держат. Когда решишь заканчивать, позвони по номеру «111», добавочный после гудка «1», — грустно молвил Женя. — А практически рабочий день заканчивается в шесть, пол шестого я приду сюда, отберу кристалл и выгоню тебя до завтра.

— Мне нужно вызвать машину, — осторожно заметил я.