Пусть большинство огневых задач решается артиллерией. Неприятель выставил в три раза больше полевых пушек, но одно дело, когда кроешь по окопам, часто уже пустым, другое по засечённым целям. Например, по позициям артиллерии. А ведь враг первые недели и не думал прятать пушки — тупые и трусливые русские должны разбежаться.

А мы и бежали! Никто не цеплялся за рубежи «до последнего», не гнали бойцов на пулемёты, ради «безымянных высоток». Главным выразителем этого подхода стало оставление Кай-ёва.

Может, случайно собралось в выступе много войск, Гардарика только распорядилась ситуацией. Совет бросил кадетов против танковой лавины с севера. Чистая истерика!

Но ведь в Совете не сомневались, что мы спалим множество врагов, полк с начала войны только это и делал. Южная группировка наших могла спокойно отражать натиск, не отвлекаясь на возможный удар сзади.

И ведь враг поверил в истерику! Верил, пока зубы не посыпались от «истерических» операций русских. Теперь даже до европейцев дошло, что никакой истерики в действиях Гардарики с самого начала и близко не лежало.

Европа просто очень хотела в истерику верить, и Гардарика ей грамотно помогала. Армия и народ Гардарики искренне верили, что руководство у них… э… реагирует на обстоятельства. Да я сам всю дорогу убивал европейцев и честно думал, что это истерика такая была.

Кстати, народ думает по-прежнему, но я же умный. Понял, что руководство у нас тоже умное, и спрашиваю себя, что же теперь. Европа в глупость русских больше не верит, нужно придумывать что-то другое.

И не выигрываются войны одной обороной. Отдали же врагу кучу территории, и он, кроме прочего, перерезал сообщение север-юг. Громадные земли на северо-западе снабжаются по одной железнодорожной ветке, и противник даже не рвётся её совсем обрезать.

Сейчас он должен наращивать давление на Новгород, ему это намного выгоднее из-за логистики. Пусть к берегу Балтийского моря лучше не подходить из-за действий нашего флота, европеец может взять восточнее.

А на других театрах, где у него нет преимущества в доставке средств, нужно только изображать активность. Гардарика просто обязана перейти к большим операциям! Нужно возвращать территории!

И тут уже в Московском княжестве такие мы. Выжили в неравном бою, заставили неприятеля отступить. Сформировали отдельную роту, самая насыщенная магами часть. Ставь нас на острие ударов!

Ага, три раза. Лично я не заметил никакой подготовки прорывов, всё то же планомерное наращивание сил. Наша рота бессчетное количество раз участвует в отражении вражеских атак и поддерживает свои атаки. Так же кочуем, только не полком по всему фронту, а ротой в пределах армии.

Магов ещё не теряли, но не-магами и новыми машинами пополняемся регулярно. Как на работу, раз в неделю заходим в маленькие русские городки.

Я общаюсь с журналистами, потом иду в школы за новыми задачами. И, конечно, получаю письма из дома. Катя передаёт от всех приветы, пишет, как за меня переживают, и прикладывает Светин пальчик. А Миланья потом добавляет бытовых подробностей.

Сам понимаю, что это глупость, но я ведь на самом деле стал ротным командиром! Вообще-то, быть ротным меня в Корпусе не учили — ещё не проходили, или оно не входит в избранное мной техническое направление. Потому просто масштабирую.

Командиру танка очень нужна уверенность в технике и, особенно, в своём экипаже. У меня просто прибавилось танков и экипажей. Пусть у танков есть свои командиры, и они хотят жить, двойной контроль лучше простого, и должен же ротный командир чем-то заниматься.

Постоянно лазить по экипажам и стоять у парней над душой мне некогда, и это точно глупость — жить я тоже хочу и уделяю своему экипажу самое большее внимание. Раньше меня не волновало, с кем я в роте, мой интерес ограничивался солдатами своего взвода. Теперь же я стал ротным, и к своим ребятам отношусь иначе, используя все официальные поводы сунуть нос.

Запомнил всех и продолжаю изучение. Перед боем собираю командиров и доношу лично приказ. Смотрю в глаза, стараюсь их понять, прямо пытаюсь влезть в их шкуры. После боя сам обхожу взводы…

Ну, чтоб взводных не обижать, без крайней нужды к каждой машине не лезу. Но если танк потеряли и кого-то убили — беседую с каждым выжившим бойцом, и они пишут мне лично длинные объяснения, как такое получилось.

В каждую голову вбивается идея, что потери даже на войне — это нерядовое явление, все случаи требуют разбора. Такой подход оправдывают наши низкие потери, горят по танку через бой. Правда, и задачи у нас без лишнего героизма — поддерживаем пехоту.

И всё равно есть потери! Экипажи пополняются, и командиры машин понимают, что всё только начинается. Они мне лично представляют новичков, рассказывают всё, что о них знают да почему их выбрали.

И новые танки надолго попадают мне на заметку — эти парни открывают для себя, каким я могу быть дотошным и въедливым. Они только и думают, когда это уже кончится, и стремятся стать лучшими. Чтоб на заметку попали другие, и чтоб это больше никогда не повторялось! Они второго раза не переживут!

И никакого кумовства, рыси близнецы даже позволяют себе прилюдно со мной спорить. Рыжие уверены, что солдаты на войне все гибнут. Их командирский долг в том только и состоит, чтобы гибель солдат не была напрасной. А чего там солдаты себе думают, никого не волнует — командиры любого сломают об колено.

Правильно в писании сказано, что все получают по вере. Считают ребята себя крутыми — получите крутость. Каждый подобный спор заканчивается чисто учебными спаррингами, и ребята с прижатыми ушами признают мою абсолютную правоту во всём. Я ведь тоже рысь и могу сломать. Даже близнецы понимают, что я ротный и боярин, мне виднее.

Внутри себя я знаю, что Петя и Стёпа правы. Мы все просто солдаты на войне. И только поэтому я, просто Артём, стараюсь всех запомнить, понять до того… э… пока все мы живые. Когда они перестанут меня интересовать, тогда можно считать себя мёртвым, даже если солдат Артёмка будет шевелиться.

Хотя это всё философия, есть и практика. Легко держу в голове всех солдат роты, а магов особенно. Редко они гибнут, за неполный месяц ни одного не потеряли. И маги же все командиры…

Ну, покалечило Васю Денисова во втором бою, танк подбили, а его всего в крови увезли в госпиталь. Вернётся нескоро, если вообще вернётся в строй. Так назначил я командиром взвода мага и командира машины младшего лейтенанта Саню Дроздова, а новый танк возглавил маг Костя Гаев.

Пусть он ещё сержант, и сам тому совсем не обрадовался — попал мальчик в зону моего пристального внимания. Но где ж ему ещё учиться стрелять? В Корпусе опытные командиры танков со старших курсов так и учили наводчиков, просто на войне всё наоборот. И не век же быть магу и боярину сержантом.

Так всем магам, особенно Косте, постоянно доставалось моего внимания. Мне как магу легче чувствовать магов. Просто раньше я отгораживался от этих ощущений, а нынче на них фокусируюсь. Каждую секунду знаю, в каком настроении парни и что поделывают. Даже в своих городках уже не могу отключиться… гхм.

А без лирики чувствую я роту в бою. И маги чувствуют моё внимание, стараются понять. Вот раз придумал враг заманить нас в огневой мешок на своих позициях. Смотрю, драпает европеец, но чувствуется у врага нетипичный настрой. Ждал нас противник и готовился.

Я, конечно, приказал сразу:

— Отходим.

Но чувство я передал ещё раньше, и парни им прониклись. Только мы успели организованно убежать, гаубицы врага обрушились на свои окопы. Хороши против танков гаубицы тем, что их снаряды прилетают в плохо прикрытые крыши. Правда, бьют неточно, но если их много, или долго лупят по стоящему на месте, это трындец.

Кстати, врагов я тоже стараюсь прочувствовать. Ничего с рысьей настороженностью не поделать, таким уж уродился. Маги в роте меня понимают и поддерживают, тоже делятся ощущениями.

Блин, телепатия невозможна, а я просто физически не могу быть везде. Однако если все думают над задачей роты и о своём маневре, обмениваться мыслями не очень нужно. У нас военная демократия — мы посовещались, и я решил.