Недавно «Московский еженедельник» доложил с гордостью, что десятина превышения вызывает насмешки и недоверие, теперь нужно усилить дружину вдвое, и купить танки. И процесс идёт!

Но и это не всё. Бояре закупают в депрессивных Америках целиком заводы, на предприятиях расширяют производства, нанимают инженеров и высококвалифицированных рабочих. Эти гады занялись бы тем же и в Европе, да хорошо помогают правительства.

Возразите, что больше продукции, нам же дешевле её купить? Увы, господа! Цены на всё пошли вверх, и наша промышленность ещё держится только благодаря помощи государства.

Спросите, отчего же так? А русские, бояре и простые дельцы, вкладывают деньги в товары, ведь они дорожают. Без проблем берут деньги под них в долг и снова вкладывают.

В Гардарике, по открытым данным, на хранении миллионы и миллионы тонн всего. Производство увеличивается, а цены всё равно идут вверх. Это верный путь к банкротству? Нет, это подготовка к войне с Европой. Мы, господа, без войны обанкротимся раньше.

Дитрих отпил в волнении водички, его отвратительный голос зазвучал спокойнее:

— Знает ли боярин Большов о планах нашего руководства? Я и сам их не знаю. Но его вера, его действия по подготовке к войне просто не оставляют Европе выбора. Мы должны были напасть в этом году, и плевать на Польшу. Потом бы придумали что-нибудь.

Теперь уже поздно нападать на Гардарику, за оставшиеся нам август и сентябрь ничего не успеем, только сами увязнем осенью и озлобим русских. Мы сами подарили им целый год, и они его точно не потеряют — ещё больше вооружатся, запасутся товарами и выше задерут цены.

У нас остаётся 1942-й год, а в 1943-м уже будет поздно — мы начнём банкротиться, и русские просто станут диктовать условия. Мы тоже будем готовиться… специалистам виднее как это лучше сделать. Главный же вывод группы:

Артём оказался очень интересным объектом исследований. И он становится ещё интереснее, но я первый скажу — хватит! Не нужно узнавать, на что он ещё способен. Убейте эту тварь немедленно!

Дитрих налил себе из графина, стеснительно улыбнулся и проговорил:

— На этом мне следует закончить доклад, однако наша группа накидала тезисы, возможно, они пригодятся. Во-первых, на Польшу следует напасть в этом сентябре. Если мы войдём только в Польшу, Гардарика останется на месте, ей спешить некуда.

Во-вторых, на островах не ожидают от Европы резких решений без согласования с ними, они будут шокированы. Британия формально объявит войну, ведь они же давали полякам гарантии. Ну, или просто энергично выскажется — мы всё равно в ответ конфискуем их собственность, и она никуда не денется, объявит войну.

В-третьих, чтоб в начале лета 1942-го года у нас что-то получилось в Гардарике, русские должны поверить, что мы готовим нападение на Англию. Весь год европейская пресса должна её материть, флот топить корабли, и авиация бомбить города. В Британии сами должны поверить и слёзно просить Гардарику вмешаться…

Дитрих допил воду, снова застенчивая улыбка появилась на его отвратительной физиономии. Он сказал:

— Но это просто тезисы, а сам доклад окончен, — и пошёл на место.

Штанмайер подобрал отвисшую челюсть и подумал, что Дитриху точно стоило заткнуться раньше. Что теперь будет-то, господи? Но у него же имя! Его не тронут, а Дитриху трындец. Профессор сидел, словно ранее не встречался с доцентом.

После доклада Дитриха в комнате висела тишина. Обладатель седого ёжика, наконец, с места проговорил:

— Всё это ещё нужно обдумать.

А неприметный херр в сером костюме, спокойно подпиливая ногти, про себя крыл матом Дитриха и всю его группу. Этот доклад ведь уже читают в Москве! Но что делать? Что делать, я вас спрашиваю!

Впрочем, Дитриху уже ничего не сделать, его вон как природа разукрасила. И группа ещё может принести пользу. В любом случае, самое плохое она уже сделала…

Утром Дитрих с Мари пришли на службу и увидели в кресле Дитриха того спокойного херра. Он сказал, что, к сожалению, у профессора дома произошёл взрыв газового баллона, никто не выжил. Теперь возглавляет группу херр Шепард.

Только вызовов «наверх» более не будет, забирать отчёты, снабжать особыми данными и задавать некоторые темы станет неприметный херр в кресле. Можно звать его херр Кауфман, если Дитриху от этого легче.

На сём неприметный херр встал, сказал, что ещё непременно заглянет и удалился. Дитрих с Мари переглянулись. Мари тихонько воскликнула:

— Это же значит… это…

А Дитрих угрюмо засопел и подтолкнул её к столу.

— Будем работать дальше! — просипел он, расстёгивая штаны.

— Да! — поддержала его Мари, часто задышав. — Дальше! Дольше! Чаще! Давай, херр Шепард!!!

Терентий не лукавил, оставались формальности, хотя кое-что и настораживало поначалу. После завтрака Авдей велел прихватить сумку. Присели на дорожку. Оля сказала:

— Прощайте. Может, ещё свидимся, — и поклонилась в пояс.

Я, Мухаммед и Авдей встали, поклонились в ответ, и вышли из дома. Пошли большой компанией, ещё рыжие близнецы, молоденький парнишка, а вёл Терентий.

Рысьим шагом без привалов шли по лесу до полудня. По идее неожиданно — я-то своих парней заранее почуял — встретили нас двое провожатых. Приветствовали и велели идти за ними по одному след в след.

Как будто рыси должны оставлять следы, и эти их древние ловушки что-то мне значат. Но выпендриваться вообще не рысье, кивнул непроницаемой харей и пошёл, как все.

Пришли на широкую поляну. Представили нас лидерам беров, вепрей и росомах, а остальные пока заняты. Главное, что бояр среди них больше нет, пока я один такой. Вот остальные вернутся из Китая…

Впрочем, их отсутствие почти не сказалось. С дороги мы сполоснулись в ручье и со всеми уселись на застеленную покрывалами травку обедать. Ели жареную на углях оленину и дичину поменьше, заедая домашним хлебом, луком, жёлтыми помидорами и горькими огурцами. На сладкое мёд в сотах, пили ягодный морс.

Из скупых разговоров я сообразил, что рыси в этот раз принимающая сторона. Просто никто не любит показывать своё урочище. Часть воинов-рысей встречали коллег в Семёновске на вокзале и привели сюда. А принимают рыси из-за меня. Довольно редко боярин становится тотемным, чаще наоборот.

Лестно, конечно, узнать, что верили в меня с самого начала! Но я же маг, чувствую недосказанности. Даже Мухаммед с Авдеем не верили, рыси не верят ничему и никому. Просто они считали такое развитие очень вероятным.

Вот после обеда со мной и с молодым пареньком, его Серёжей звать, все знакомились, потом для пищеварения лидеры делились мудростью. Ну, та же политинформация, только с уклоном.

Никто лично мне за волков и горностаев не пенял, лидеры считали, что командировка укрепит им дух. Не будут в другой раз бояр терять на ровном месте.

А вообще, времена наступают трудные, мы все должны быть готовы — ещё больше озвереть, сплотиться и поддерживать другие кланы. Если что я так понял мудрых, мог по дурости и перепутать что-то.

Сразу после мудрости обязательные поединки. Беры, вепри и росомахи привели своих молодых. Задача просто простоять на ногах две минуты, я и пожалел ребят, не ронял. Сам больше уклонялся от яростных атак, а Серёге хорошо досталось. Но он же молодой… то есть не маг, как я.

Прошедшим официальное представление воинам лидеры кланов собственноручно повесили на шеи деревянные знаки. Забавно, что только изображение рыси не скалилось, хотя даже у вепря видно клыки.

Путь рыси особый, мы полнее сливаемся с духом. Для нас труднее оставаться людьми, и мы сильнее ценим человечность. Деревянная кошка щурится, узкие щёлки её зрачков смотрят в никуда…

За обязательной частью дополнительная, поединки каждого с каждым просто на интерес и по согласию. Самому мне ещё трудно призывать тотем, для этого требуется время, но, если рыси интересно, она приходит сама.

В щадящем режиме по пять минут каждый час дрался со всеми желающими. Многое узнал о берах, вепрях и росомахах, кое-что поведал о себе. Из рысей не пожелал никто, особенно близнецы просили на них даже не смотреть, а так развлекался до ужина.