— Мирзоева, конечно, — прокомментировал воин. — Больше некого.

— Ну, майор разберётся, — сказал я. — Теперь докладывай.

— В целом майор предлагает специализировать пехотные учебки, — заговорил курьер. — Просто пехоты нам и так хватает, а у ополчения нехватка пулемётчиков, миномётчиков, связистов… ну, много кого ещё. На срочной службе ребят уже делают бойцами, дадим им только вторую воинскую специальность.

— Что это нам даст? — спросил я строго.

— Нам — почти ничего, — пожал плечами воин. — Просто поможем Родине.

— Но хотя бы затраты компенсируют? — чуть повысил я голос.

— По числу бойцов, согласно тарифам Совета обороны, — ответил курьер. — А оборудование сами.

Я задумчиво на него воззрился, он смотрел совершенно серьёзно. Для него это естественно, другое решение не поймут. И они всё-таки правы, война для них уже началась.

— Хорошо, поможем Родине, — решил я. — Давай бумаги.

Военный протягивал мне документы и говорил в чём суть. Я просматривал, подписывал и возвращал.

— На этом у меня всё, — доложил курьер, вставая. — Разреши идти?

— Счастливо, — сказал я.

Военный вышел из кабинета. Бесстрастно молчавший всё время отец Василий заговорил, положив на стол свою папку:

— Ведали мы, что ты о Родине печёшься, но рад был увидеть своими глазами, — он открыл папку и подал первый лист. — Это твоё решение о назначении меня главой фонда.

Я прочитал бумагу и подписал. Отец Василий её отложил в сторону и заговорил далее:

— Катерина пока занята с подругой и попросила её подменить в твоих делах. Должен сказать, что дела твои растут. А Кате расти некогда. Она уже такое нагородила!

Я посмотрел на него с интересом и сказал:

— Катя неидеальна, но она своя, я ей верю. А как я поверю тебе?

— Десять процентов, — кротко улыбнулся отец Василий. — За эту долю Церковь меня благословит заняться твоими делами.

— Церковь? — переспросил я.

— Самому мне от тебя ничего не нужно, — смиренно ответил он.

— М-м-м — промычал я, почесав щёку. Всё равно же понимаю в этом ещё меньше Кати. А тут Церковь всё-таки. — Можно рискнуть. Но о назначении персоналий только через мою подпись!

— Само собой, боярин, — сказал Василий и подал мне документ. — Подпиши тогда.

Я прочитал текст договора. Вроде, без подвоха. Решительно подписал и подал священнику.

— Теперь поговорим о налогах, — сказал тот, отложив бумагу. — Твои предприятия могут развиваться и кредитоваться лишь сами. Если ты захочешь перебросить средства, тебе придётся заплатить налог с личного дохода.

— Да пока не требовалось, — проворчал я. — И Катя говорила, что Православный Фонд против кредитования.

— Это Кате говорили, — без улыбки сказал отец Василий. — Я же предлагаю зарегистрировать из твоих предприятий фирму. Так ты избежишь несправедливых налогов. Однако, это будет уже большая фирма, ей просто нужно выпустить акции… — я скривился и он добавил. — Часть уже готова купить Церковь. Плюс кредиты под имущество предприятий — будет, что вложить в строительство и наполнение разных хранилищ. Ведь это ты поручил Кате в последней её записке?

Совершенно замороченный я потряс головой и сказал:

— Ладно. Давай документы на подпись.

Повторилась та же сцена, что уже была с курьером штаба. Я просматривал и подписывал документы. Нет! Из-за этого я попадал в мир магии⁈

— У меня пока всё, — молвил отец Василий, укладывая документы в папку. — Разреши откланяться?

— Всего хорошего, — вымучил я улыбку.

Он ушёл, а я подумал, что можно обойтись и без всего этого. Где-нибудь под мостом.

Под мост мне, конечно, не хотелось, потому прихватил я Авдея и Мухаммеда и поехал в гордуму. Распорядился половиной сельских земель покойного, производственные он недавно мне отчего-то продал. Так же я подписал документы, что прибираю к лапам его пехотную дружину…

Вот почему меня вызывают на поединки сплошняком приверженцы пехоты, не владеющие ни одним самым устаревшим броневичком? Из-за своего миролюбия? Уже весело.

И мне ещё везёт, что не обращаются из других княжеств. Хотя тут отдельное «спасибо» Князю Москвы — мало в других княжествах желающих быть ему другом.

Врагов там больше, но последнее время вызов меня на дуэль связан с серьёзными осложнениями. С недавних пор нужно в другом княжестве совершенно отморозить мозги, чтобы меня вызвать.

В общем, я, кажется, прав — Князь Москвы немного тормоз. Если бы он сразу обратился к своим врагам, меня б уже закопали. А сейчас поздно дёргаться.

Вот зашёл я после гордумы в церковь и поставил свечки, и за князя, и что он тормоз, и за раба божьего Вову, а так же попросил называть его имя в поминальных службах девять дней. Боярина Вовой звали. И сам постоял перед образами, прошептал «Отче наш»…

Из церкви сразу домой. Всё уже про европейцев знаю, вот и нафиг эти библиотеки с их газетами. Дома зашёл проведать девчат, Катя отдыхала, а Надя дежурила. Размышляя, от чего там надо отдыхать, прошёл в кабинет.

У себя вынул с полочки учебные материалы и решал задачи со звездой, что назрели, и ломал голову об действительно крепкие орешки. Такие пошли дела, что из Корпуса на халяву скоро не выпустят, нужно заранее включаться в гонку.

В двери коротко постучали, вошёл Авдей и сказал:

— Пора.

Я встал из-за стола и прошёл к дверям. Оделись и спустились в гараж. Воины-рыси невозмутимо проверили «Волгу», все сели и поехали к Перунову камню. В пути молчали и смотрели перед собой.

Приехали и так же в молчании вошли в лес. Ровным шагом вышли к камню. У валуна я сказал первые за долгое время слова:

— Доброго дня, Григорий Васильевич.

— И тебе привет, Артём, — молвил высокий дед в генеральской шинели с футляром под подмышкой.

— Странно, — сказал я вторые слова. — Ещё не приходилось приехать раньше соперников.

— И машины их нет, — глубокомысленно сказал дед. — Ждём пятнадцать минут с небольшим запасом.

— А потом? — спросил я с интересом.

— А потом твой противник лишится боярского звания, — проговорил генерал-лейтенант.

— Но если у него справка вдруг! — возразил я.

— Для смерти нет уважительных причин опаздывать, — сказал Григорий Васильевич. — Нужно выходить пораньше.

И опять я не нашёл, что возразить ректору. Мы молча и спокойно смотрели в лес. Через четверть часа среди деревьев показалась одинокая фигура. Она приблизилась, и стало ясно, что это мужчина средних лет, одетый в приличные серое пальто и норковую шапку.

Мужчина подошёл к нам и сказал мягким баритоном:

— Здравствуйте, я московский маг Колесников Олег, секундант боярина Кузнецова Петра. Он приболел и через меня просил передать боярину Артёму Большову извинения.

Ректор сказал, глядя на часы:

— Боярин Кузнецов на поединок не явился и лишается боярства.

— Но извинения! — воскликнул маг, округлив зелёные глаза.

— Я не принимаю извинений, — проговорил я. — Да и кто ты такой?

— Я секундант! — пояснил Олег.

— Точно секундант? — уточнил ректор.

— Точно! — воскликнул маг.

— А ты знаешь, что значит это слово? — спросил ректор вкрадчиво. — Это значит — второй, — он открыл футляр. — Клянусь, что я с клинками незнаком, и они не заговорены, — генерал-лейтенант улыбнулся. — Бери клинок, маг, пора исполнять обязанности.

— Ты хочешь, чтоб я с тобой дрался? — удивился Олег Колесников.

— Да, — кивнул Григорий Васильевич. — Бери шпагу.

Секундант на него скептически посмотрел и спросил насмешливо:

— Может, не надо, дедушка?

— Бери шпагу, внучек, — ласково ответил Григорий Васильевич.

Маг нехотя выбрал клинок. Ректор обернулся ко мне и сказал:

— Помоги-ка.

Я заторможено взял у него футляр, генеральскую шинель и шапку. Олег уложил свои пальто и шапку прямо на снег. Дед один поклонился камню и пообещал Перуну кровь врага. Теперь деда убьют! Ему ведь уже намного больше ста лет! Но как возражать своему ректору?