И не только ему, Косте, жалко Тёму. А если его поддержат из других княжеств? Тогда что, гражданская война? Или Артёма не поддержат князья, а простой народ выскажется за него — тогда бунт?

Ему, Косте, не хочется говорить о покойных дурно. Может, кто уже был на дуэли с Артёмом, так хотели его поддержать материально. Способ экстравагантный, но мало ли.

Он, Костя, так же не хочет плохо думать о тех, кто только собирается вызвать или вызвал Артёма и встал в очередь. Но он, боярин Москвы Константин Гаев всякого, кто убьёт боярина Артёма Большова, объявляет выродком, подонком и грязной тварью.

Когда Артёма убьёт какая-то мразь, он, Костя, просто впишет имя животного и повторно назовёт убийцу выродком, подонком и грязной тварью. Этому существу просто придётся вызвать Костю Гаева. И Костя его убьёт, если есть справедливость на свете.

Мдя. Миша, скорей всего, имел в виду именно статью Кости. Вот почему кадеты так любят мелодрамы? Хотя спасибо Мише, оно может оказаться важным. Этот Костя красавчик и герой, но он же может испортить мне весь бизнес!

С одной стороны просто юный дурачок, полный всяких благородных порывов. Но с другой же целый боярин. Писульку его поместили в газете. Редактора понять нетрудно — лучше уж он, чем другой подлец. И поместил почти в самом конце. Всё равно это нужно показать Кате.

Приняв это решение, я отправился спать. Потом учебная суббота. То да сё, в итоге вспомнить нечего. Я стою после учёбы на плацу в общем строю и сгораю от стыда. Моё имя снова в списке кадетов, лишённых отпуска.

Решать меньше задач со звездой я не стал, показатели старые. Но ведь, пока я с рыжими близнецами в трансе звенел шпагами, ребята на дополнительных часах не ерундой страдают.

Одни только рефераты и рецензии приносят баллы. А если дуэли закончатся? Надо с этим что-то думать. И срочно…

— Кадет Большов! — сказал Григорий Васильевич.

— Я! — подаю свою реплику.

Ну, один на пистолетах в десять, другой на шпагах в восемнадцать. Само собой у Перунова камня, секундант ректор. Пацаны говорят, есть и другие места, некоторые набирают популярность. Но я всё-таки унылый консерватор. Или немножко одушевляю камень, кажется, что он обидится…

Хотя это ерунда, конечно, мистика. Главное, что я увижу Катю. Спрошу её мнение о статье Кости Гаева.

Господин Жучирин заказал в номер разговор с Москвой, как только вернулся в гостиницу. В ожидании звонка он дочитал начатую газету и употребил всю прессу, что нашлась на столе. Шведской мути в ней меньше не стало, просто ему требовалось отвлечься хоть на что-то.

Не прошло и часу, телефон зазвонил. Сергей отбросил очередную газету и схватил трубку. Какая-то девушка сказала, что соединяет. Послышались долгие гудки, и к аппарату подошла Миланья. Серёжа представился, она снова его душевно поприветствовала и попросила далеко не отходить. Через минуту на связь вышла Катерина.

— Алё, — сказала она для начала.

— Снова привет, — начал разговор Жучирин. — Участок я посмотрел, все отлично. Заводик там, обеспечен контрактами, и с бумагами всё ровно. Только вот какое дело. Барон этот, Улле Лундберг, желает продать земли Артёму напрямую.

— Разве это возможно? — удивилась Катя.

— Если сделку одобрит совет лёна, Артём станет местным магом, — сказал Сергей.

— Чудесно! — воскликнула она.

— Но тогда Улле сможет вызвать Артёма на дуэль, — сухо добавил господин Жучирин.

— У этих шведов свои правила, — грустно проговорила Катерина.

— Этот барон сказал мне, — строго молвил Серёжа. — Что для того и хочет продать земли Артёму. Чтобы вызвать его на дуэль.

Катя помолчала немного и уточнила:

— А совет лёна одобрит продажу?

— Улле говорил об этом, как о решенном деле, — сказал Сергей. — Нужен лишь запрос, моя подпись для одобрения сгодится.

— А где оформлять документы? — спросила она.

— После одобрения советом Улле с бумагами выезжает в Москву, — сообщил господин Жучирин. — Думает вернуться потом с подписью Тёмы.

— А если приеду я? — сказала Катя. — Совет признает подпись жены московского боярина, или придётся этой несчастной Швеции объявлять войну?

Сергей нервно засмеялся и ответил, что война, в любом случае, не потребуется.

— Тогда пиши запрос в совет лёна и сообщи, когда Улле поедет в Москву, — деловито распорядилась Катя.

— Он же поедет убивать Артёма! — воскликнул Серёжа. — Шведы Тёму ненавидят!

— Ты, вроде бы, не восклицал, когда подводил Тёму под первые дуэли? — холодно спросила Катерина.

— Это был его выбор! — нервически ответил Сергей. — И сейчас я должен предупредить!

— Знал бы ты, сколько таких Улле уже заняли к Тёме очередь, — грустно сказала она. — Ну, одним будет больше, а земли в Швеции — это не баран чихнул. Пиши запрос, Серёжа. И сразу звони.

— Хорошо, Катя, — сказал господин Жучирин и пока положил трубку.

Серёжа с минуту посидел за столом, глядя перед собой и барабаня пальцами. Продажу земель в Москве Улле оформит намного раньше, чем встретится с Артёмом, не зря Катя сказала про очередь.

За это время участки попадут в Православный фонд, после чего точно никого не будет волновать мнение совета лёна. И под земли можно взять у англичан денег, а это без него не имеет права происходить!

Сергей снова снял трубку, ударил по рычагам и заказал девушке разговор с Лондоном. Она радостно сказала:

— В течение часа! Ожидайте! — и отключилась.

Господин Жучирин взял газету и продолжил чтение с того же места, на котором закончил. И не такая уж прямо муть. Шведов непросто сразу понять русскому. Если предположить у них наличие эмоций и вообще чувства юмора…

Блин! Делали бы для русских сноску, что в этом месте положено сдержано улыбаться! Сергей подумал, что эту идею можно продать местным, и сам стал прикидывать, где бы он её поместил. У него получалось почти везде, но он же русский.

Телефон зазвонил даже раньше ожиданий. Сергей отложил газету и снял трубку с рычагов. Милым женским голосом сказали, что соединяют с Лондоном, и раздались длинные гудки. Наконец, к аппарату подошли.

— Алё, — сказал господин Жучирин по-английски.

Вообще, весь разговор прошёл на английском языке, потому по-русски передам его суть. Трубку на удачу Сергея снял тот самый репортёр, кто взял у Артёма интервью, теперь уже совладелец издания.

После приличных приветствий обсудили погоду и футбол. Погода пофиг, она в Англии не меняется, а вот футбол был шифром, из которого становилось ясно, что это в самом деле Серёжа, и говорит он без принуждения.

Далее Сергей спросил британца о делах. Британец сказал:

— Зе велл, — что по-нашему значило «нормально».

А Сергей сказал, что пока в командировке в Швеции, смотрит местные красоты, и продиктовал свой временный адрес. Британец, судя по паузе, адрес записал и молвил по-своему:

— О’кей, — что тоже значило «нормально».

Потом, пожелав Сергею всего хорошего, джентльмен отключился. Господин Жучирин тоже в добром расположении духа положил на рычаги трубку, встал и потянулся.

Если британец не совсем тупой, а сильно тупым он, вроде бы, никогда не был, дело стронулось. В любом случае, на следующей неделе у него будет британская виза, и он всегда сможет отсюда улететь в Англию. А дела обещают быть весьма интересными. Эх, только бы Тёма продержался подольше!

Насвистывая весёлый мотивчик, Серёжа отправился в ресторан, где его ждали вкусная еда и новая «скучающая» дама на ночь.

Барон Лундберг приехал за Сергеем сразу после завтрака и отвёз его в совет лёна. Располагался он в Стокгольме, в пятиэтажном кирпичном здании под черепичной крышей с трубами, который именовался дворцом самоуправления. Об этом оповещала на шведском и русском дощечка при входе.

У дверей на стуле сидел безразличный пожилой швед. Барон ему показал какие-то корочки и указал на Серёжу, что-то сказав по-своему. Спокойно прошли и в большой прихожей повесили пальто и шапки на свободные вешалки.