Что ж, в виде эксперимента можно одобрить увеличение численности, но обусловим обязательным поголовным соответствием бойцов не только нормам Совета, а и критериям дружины. Кстати, надо посмотреть самые высокие критерии из ныне существующих и увеличить своим на десять процентов. Пока на десять.

Решил передать майору решение обычным порядком, через курьера штаба — пусть пока считает, что я обдумываю предложение. Тут как раз и первая остановка, четверть часа погуляли вокруг машины.

Дальнейший путь домой я посвятил себе и тотему. Вот Мухаммед и Авдей словно спят с открытыми глазами. Взор их пуст и безмятежен, они явно наслаждаются покоем. Но я опять не замечу, как эти увальни станут смертельными зверями в прыжке. Я буду таким же!

Ну, когда-нибудь. А пока всю дорогу представлял себе тотемный дух, уверял себя и убеждался, что он реально существует, и тянулся к нему, как в сказку. Около часа робкого погружения, пять минут слияния, часовой откат. Четверть часа растерянных улыбок на милые вопросы Кати. Она прелесть, даже когда злится. Но время отдыха заканчивается, сели в машину и снова приближение к тотемному духу.

Восемь часов пролетели незаметно. Когда ещё выпадет столько времени? В Корпусе сильно вряд ли, остаются лишь часы после занятий и выходные. Только Катя на меня сердится, но это пусть — мне и положено в этом возрасте быть немного эгоистом.

Встретила нас Миланья, как сто лет не видела. Снова заплакала отчего-то. Но сауна и горячий ужин были готовы, хотя её и не предупреждали…

Или предупреждали? Катя, кажется, звонила позавчера, чтоб отменяла Миланья переадресацию еженедельных изданий. Можно из этого сделать вывод, когда приготовить ужин? Зная мою нелюбовь к ночным поездкам, можно. А Миланья-то совсем не дура, хоть и не маг.

С дороги попарились, ужинать и после бурной любви с Катей сон. Автомобили всё-таки выматывают. Утро прошло по обычной программе, только после завтрака Миланья сказала, чтоб я позвонил в ректорат. У них что-то официальное.

Ну, позвонил. Меня соединили с ректором, и он официально передал мне вызов на дуэль!

Я же заседаний думы не посещаю, обо мне известно только то, что учусь я в Московском Кадетском Корпусе, один раз уже вызвал на дуэль боярина, и ректор был секундантом. Вот к нему официально и обратились.

Вызов обусловлен моим интервью западному изданию, так что сам виноват. Но вызвал меня не боярин, а простой маг, так что я могу отклонить дуэль. С мага взять, скорей всего, нечего, и он зарабатывает на жизнь дуэлями. Но за одним отклонённым вызовом последуют другие — бесплатный пиар на моём имени не отменить. В общем — решать мне.

Я немного подумал. Блин! Завтра же мой День Рождения, так хотелось отметить его с Катей! При свечах. Но с какими мыслями мы его встретим? Тяжко вздохнув, я сказал ректору:

— Завтра в десять утра у Перунова камня на пистолетах. Прошу быть моим секундантом.

— Да куда от тебя денешься, — проворчал дед. — До завтра… да! И денег прихвати, а то задаток кончается.

— Хорошо, — сказал я, и старик повесил трубку.

Катя смотрела с немым вопросом, пришлось рассказать ей подробности. Магу не соврёшь. Она грустно сказала:

— Угораздило же тебя стать боярином в шестнадцать.

Ну, что ещё сказать? Я боярин, и этого не изменить. В любом случае, на пистолетах у меня хорошие шансы. Короче, пошли мы в гостиную за Катиной политинформацией.

Перед физкультурой позвонил в штаб, чтоб прислали курьера, да после обеда принял господина Иванова, управляющего моим молочным подмосковным хозяйством, а так день катился по накатанной.

Только вечером Катерина ушла в другую спальню. Мне перед дракой насмерть всё-таки нужно сохранять гармонию. Обидно, но переживу — действительно буду злее. К вызвавшему меня на дуэль магу появилось личное отношение. Тем более я уже знаю, на что потратить два часа. Сел на колени и стал настраиваться на тотем…

Утром после разминки и душа Авдей с Мухаммедом традиционно отсоветовали мне завтракать. Катя с Миланьей остались нас ждать, и мы поехали к Перунову камню.

Мы шли через лес, я думал о сопернике. Это не тот капитан, которого — не будем себе врать — я просто убил. Но он и не тот холодный убийца, что собирался прикончить меня первый раз.

Что он обо мне знает? Богатенький мальчик, кто сам по детской спеси подставился, дал англичанину интервью. Именно детская спесь заставит меня принять вызов. Я убил кого-то шпагой, но мне могло просто повезти. И я же на эту дуэль выбрал пистолеты. Враг, скорее всего, шакал — считает меня своим шансом подняться, и ему всё равно, как он выглядит со стороны…

Ну, точно. У камня нас встретил непривычно замкнутый парень средней комплекции, лет двадцати, в офицерской повседневке с погонами младшего лейтенанта. Выпускник какого-то училища, может, даже отличник — хорошая физическая и стрелковая подготовка, но маг ниже среднего.

Его секундант тоже паренёк с погонами младшего лейтенанта, но в офицерской парадке — ему по траве не кататься. Он усиленно отводит глаза, смотрит мимо — парню не очень нравится присутствовать при расправе.

Охраны при них нет, явно не по карману. Авдей с Мухаммедом посмотрели на них, как на пустое место. Их точно задевают взоры моих рысей, парни покрылись красными пятнами. У них ещё и комплексы!

Мой секундант ректор, его одного я приветствую. Он стоит высокий и подтянутый с деревянной коробкой, зажатой в правой подмышке.

— Здравствуй, Артём, — ответил мне Григорий Васильевич и повёл ладонью к замкнутому парню. — А это твой противник Павел Владимирович, — он обернулся ко второму. — И его секундант Александр Иванович…

— Давайте обойдёмся без формальностей, — проворчал секундант. — Вызов принят, Паша твёрдо намерен убить этого выскочку.

— Пожалеем их, — улыбнулся я. — Им очень хочется, чтоб всё побыстрее закончилось.

Григорий Васильевич поджал губы, но просьбу уважил — открыл футляр.

— Клянусь, что оружие не заговорено, и Артём с ними незнаком. Вызванный выбирает первый, — сказал он важно.

Я подошёл ближе и, наморщив лоб, уставился на пистолеты барабанного типа. Обернулся к противнику и серьёзно спросил:

— Так из какого тебя застрелить?

Тот проигнорировал мой вопрос, ещё больше закаменев таблом. Григорий Васильевич проворчал:

— Всего в барабане по восемь патронов, но дуэль не останавливается, когда противники потратят все. Живым уйдёт один. Не люблю пистолеты, шпаги красивее.

— Тогда без разницы, — сказал я, взяв верхний револьвер.

Павел Владимирович судорожно схватил нижний.

— Теперь вы можете воззвать к Перуну! — возвестил Григорий Васильевич.

Мы поклонились камню и без слов пошли друг от друга. Я отсчитал пятьдесят шагов. Тут и команда ректора:

— Оборачивайтесь! Начали!

Секунданты и охрана укрылись за камнем, противник двинулся ко мне. Я пошёл к нему навстречу…

Нас разделяют семьдесят шагов, враг медленно поднимает руку с пистолетом. Рановато для меня, но ладно, я тоже поднял револьвер.

Ощущение угрозы и его выстрелы:

— Бах! Бах!

Бьёт на уровень живота и паха, один прицельный, другой туда, где я могу оказаться. Мне повезло отскочить вправо, пули летят левее.

Ещё два шага и снова:

— Бах! Бах! Бах!

Сделал поправку, кроет оба фланга. Но мне же не запрещено просто немного отскочить назад. Тут главное, не поймать центральную пулю.

Враг явно не ждал от меня такой прыти, раздосадован. Решил сократить дистанцию, делает вперёд шаг, другой…

Ожидаемое решение. А я внезапно срываюсь вперёд, забирая левее. Он останавливается и берёт на прицел мою бегущую фигуру…

Опять не угадал. Резко торможу. Как у нас говорят — дорожка. И беглый огонь. Посылаю семь пуль, последняя на крайний случай…

Противник пытается уйти от внезапного огня, но падает в траву раненый в левую руку и в живот. Он лежит, ему очень больно, но у него ещё три патрона. Я могу просто подождать, когда он от потери крови лишится сознания, и добить. Время дуэли ведь не ограничено.