— На первое время ведь дают инструкторов, — отмахнулся я. — А основной состав наберём из пехоты. Кстати, о пехоте! Один дивизион полевых 75-мм пушек мало. Калибр повысить до 122-мм, количество орудий в дивизионе удвоить, и общее число дивизионов довести до четырёх, как минимум. А лучше ещё танкистам парочку.

— Им тоже потребуются тягачи и своё отдельное управление, — добавила Катя.

— Само собой, — согласился я важно. — Теперь о самой пехоте. Одна противотанковая батарея — недостаточно…

— Удвоить и довести, — кивнула Катерина. — Ты где на всё деньги возьмёшь, боярин?

— Сейчас у меня пятнадцать миллионов в казначейских бумагах и по депозитам. Ещё в доходных домах на двадцать миллионов, — сказал я солидно.

— Ага. А потом война всё удвоит, — задумалась Катя. — О которой ты, конечно, ничего не знаешь.

— Не отвлекайся, — проговорил я сухо. — Итак, о пехоте. Количество обычных пулемётов утроить. По три пары с бронебойными ружьями на взвод. По снайперской паре на роту и отделение снайперов на весь полк. И это отдельно запиши курсивом — всем новейшие рации!

— Или две, — пробормотал Серёжа, черкая в блокноте. — Надеюсь, хватит у тебя денег. Да что мне остаётся, только надеяться.

Накормили Сергея обедом и отпустили решать неотложные задачи. Для пищеварения занялся математикой, задали в Корпусе на каникулы, а Катя села просматривать зарубежную прессу. Немного позанимались, вошла Миланья и сказала, что ко мне чин епархии с важным разговором.

Велел вести его в гостиную, и сами туда прошли. Чин являл собой довольно упитанного, русобородого субъекта среднего росту. Он уселся в кресло и, как о решённом деле, начал толковать, какие земли мне лучше подарить епархии. Авдей и Мухаммед никак на его слова не реагировали.

Я его слушал с непроницаемым лицом, а сам думал, что Серёжа мне был не очень нужен, сам мог обо всём догадаться. Правда, в дальнейшем он точно пригодится с его связями и возможностями.

Чин закончил длинный период и ласково воззрился на меня. Я душевно ему ответствовал:

— Пошёл вон, отче.

Тот завис, и я развил идею:

— Или я тебя вызову на дуэль за непристойное предложение.

— Но ты ведь христианин, сын мой! — возопил батюшка.

— И это не помешало мне убить твоего коллегу, — сказал я холодно, приподняв бровь. — Ты ещё здесь?

Человек в хламиде подорвался и поспешно проговорил:

— Я уже ухожу! Скажу только, что мой брат, возможно, поступил опрометчиво. Когда ты отойдёшь от шока, мы всегда рады будем всё обсудить…

Я нетерпеливо крикнул в дверь:

— Миланья, проводи!

Бледная экономка тут же нарисовалась в дверном проходе. Священник пошёл на выход под настороженными взглядами Авдея и Мухаммеда. Когда поп ушёл, Катя неопределённо проговорила:

— Вот ты даёшь!

Повисла неловкая пауза. Вернулась Миланья и с порога раздражённо заговорила:

— Я, конечно, поклялась служить твоему батюшке, и служила твоей матушке и тебе с первых твоих дней, но никому не давала клятвы молчать! Я не злоупотребляла своим правом, но теперь просто не могу тебе не сказать…

— Заткнись, Миланья, — молвил я. — Это просто не твоё дело — иди на кухню.

Экономка удалилась, зато на меня неодобрительно воззрились Авдей и Мухаммед. Я демонстративно обратился к Кате:

— Что–то умничать надоело. Поучишь шпагам?

Она кивнула и пошла в спортзал. Я двинулся за ней бросив Мухаммеду и Авдею:

— Вы тоже с нами. Поохраняете меня. Заодно.

Дальше шпаги, магия, просто занятия и секс с Катей — в целом обычная боярская жизнь. Аж самому немного весело!

Сначала я ждал момента, когда всё закончится. Но перестала болеть голова, только иногда накатывает. Стал я играть Артёма, постоянно опасаясь разоблачения. Но прошло и это, теперь я всё больше просто боярин. Не Тёма. Я, какой есть. Вредный, иногда вздорный — настоящий боярин-самодур.

Впрочем, ещё неизвестно что получилось бы из Тёмы. Маленькие все такие лапочки, но из кого-то же вырастают массовые убийцы. Я хотя бы точно не такой. Однако и это всё лирика, главное — кто кого переживёт.

После завтрака поехали в Корпус. Без пяти десять я представился секретарю ректора. Та прошла обо мне доложить и предложила обождать. Я присел на стульчик, а Мухаммед с Авдеем остались стоять у дверей. Ровно через пять минут у секретаря сработал селектор, и она попросила проходить.

Я вошёл ровным шагом и с порога сказал нейтрально:

— Здравия желаю, Григорий Васильевич!

Вроде как, по уставу, но и по имени отчеству.

— Проходи, Тёма, присаживайся, — мягко проговорил подтянутый и высокий генерал лейтенант от магии.

Я прошёл к стулу для посетителей и сел на самый краешек. Григорий Васильевич вопросительно на меня посмотрел. Я перешёл к делу:

— Как боярин я ведь могу пригласить выпускников в дружину?

— Да хоть всех! — улыбнулся генерал. — Ребята до единого выразят согласие — придётся даже отбирать.

— Отчего же так? — вырвался у меня вопрос.

— Какой год от бояр нет ни одного целевика! — воскликнул ректор. — Ты бы один стал таким, да папу твоего убило. Только разобрались, что да как, ан ты пролез сам на общих основаниях! А за всех остальных платит Совет Общей Обороны, их ждёт, или дружеский Китай по контракту, или гарнизоны на долгие годы, если не навсегда.

— Мдя, — почесал я под фуражкой. — Тогда всех.

— Всех выпускников⁈ — опешил генерал. — Но ведь за каждого тебе придётся заплатить Корпусу сто пятьдесят тысяч рублей!

— Сразу только от двадцати пяти, — возразил я кротко. — А потом в год по девять триста семьдесят восемь пятнадцать лет, если не начнётся большая война.

— А она не начнётся, — уверенно сказал ректор. — И ты просто сольёшь за шестнадцать лет почти восемь миллионов.

— Так где оставить заявку? — спросил я терпеливо.

— То есть ты всё равно их всех приглашаешь в дружину? — уточнил Григорий Васильевич.

Я важно сказал:

— Да.

— Тогда ты уже сделал заявку как маг магу, — суховато ответил генерал.

— А если всё так просто, можно пригласить и следующий поток? — проговорил я радушно.

— Можно приглашать до третьего курса включительно, — сказал растерянно маг.

— Гм, — поскрёб я под фуражкой. — Вообще-то, до третьего многовато. Но ведь кузен Миша на третьем. Давайте до третьего курса.

— То есть ты приглашаешь всех выпускников до третьего курса в свою дружину? — строго спросил высокий дед.

— Да! — ответил я торжественно. — И просто на всякий случай, разреши вопрос?

— Спрашивай, — проговорил Григорий Васильевич.

— Вот если начнётся всё-таки война, а мои не успеют доучиться?

— Тогда они поедут воевать, а ты получишь преимущественное право их набора в дружину, если заплатишь по пять тысяч рублей за их полный курс, — сказал дед.

— Мне это подходит! — весело молвил я.

У подтянутого высокого старика загорелись в глазах бесенята. Он наклонился ко мне и, приглушив голос, спросил:

— Так будет большая война?

— Не отвлекайся, Григорий Васильевич, — сказал я строго и перешёл к другому вопросу. — А вот у нас много инструкторов в Корпусе. Они откуда?

— Лучшие бойцы, из закрывших годичные контракты в Китае! У каждого по три закрытых контракта! — горделиво сказал генерал.

— Совсем лучшие, наверно, не нужны, — молвил я задумчиво, вынимая из кармана листик и подпихивая генералу. — Нам бы тех, кто вам не подходит, по этому списку.

— А условия? — важно спросил дед, разглядывая список.

— Да как в Китае жалованье и солдатчина, — ответил я сокрушённо. — Только не убьют пока.

— Пока, — повторил за мной дед и спросил, как очнулся. — Так когда, говоришь, война?

— Я говорю⁈ — поразился я.

— Ну… — молвил старый воин. — По тысячонке за каждого мне. Только наличными.

— Договорились, — просто сказал я и выложил из другого кармана пухлый конверт. — А это задаток.