— Сейчас или завтра? — спросил Грог.

Я огляделся по сторонам.

— Я не думаю, что Азурлина стала бы просто так запугивать, — медленно произнёс я. — Нас поджимает время, однако лучше пожертвовать несколькими часами, чем ошибиться и потерять вообще всё.

— Тогда остаёмся. Главное, чтобы нас здесь не отсношали за вечер, — бросил взгляд на курги Зерис.

Темнеть начало уже через пару час. Я сделал доклад на линкор, приказав Фарену зависнуть над нами на высоте и ждать приказа.

Деревня тем временем готовилась к ужину. Зажигались огни, все курги начали суетиться около центрального стола, сколоченного из брёвен, расставляя еду и тарелки. Даже в такой ситуации они сохраняли свои традиции питаться вместе. И я понимал их: когда мир вокруг рушится и ужас накрывает вас, только традиции и обычаи заставляют вас чувствовать себя живыми, сохраняя свой мир целым.

И глядя на них, я невольно чувствовал, как всё внутри корёжит. Отвернулся и направился в сторону вечернего леса, которой стеной из мрака теперь окружал лагерь. Остановился около самой границы, вглядываясь темноту, через которую я мог видеть и без визоров благодаря своим особенностям.

— Брат Элиадирас, — раздался в наушниках голос Зигфрида. — Нас приглашают к столу.

— Ешьте, я постаю на карауле.

— Тебя понял. Мы подменим тебя, как закончим.

— Нет, не спешите, брат Зерис, мне надо… Хочу просто побыть один.

— Хорошо, — негромко ответил он.

Я вздохнул и вошёл в ночной лес.

Я не был глуп, чтобы уходить далеко, просто удалился подальше от этих весёлых голосов и какого-то приподнятого настроения, которые резали по сердцу, как ржавым клинком. В первый раз за всё время я подумал, что смерть может оказаться не таким уж и плохим выходом из этого круговорота беспросветной апатии, где попросту не осталось места чему-то действительно светлому. И мысль выйти из этого меня посещала всё чаще и чаще.

Мир уже лишился своих красок, и любые эмоции глушило чувство, будто кто-то костлявой рукой сжимает мои внутренние органы за рёбрами. Сейчас меня поддерживала лишь цель, одна единственная цель перерезать глотку вторжению демонов в этот мир и защитить своих детей. Это было моим стержнем и опорой.

— Ты что здесь делаешь? — раздался голос Эйхелари за моей спиной. — Тебя вроде пригласили на ужин, человек.

— Я в карауле, — ответил я, не обернувшись.

— Наши охотники караулят подступы к лагерю. Если Иное вернётся, они предупредят нас и мы успеем уйти.

— Если их не съедят раньше.

— Не съедят, — курги выступила вперёд, обойдя меня, после чего взмахнула рукой.

Её тело не исчезло и не растворилась в воздухе, однако она будто слилась с лесом, став совсем незаметной, как под маскировочной сетью. Через тепловизоры её было видно, демоническим зрением хорошо угадывались контуры человека передо мной, однако обычным взглядом её было просто упустить.

— Думаешь, это поможет скрыться от Иного?

— Раньше помогало, — вышла Эйхелари из тени. — Поможет и сейчас. Идём ужинать, человек.

— Я не голоден.

— Завтра утром мы выдвинемся с первыми лучами, на завтрак не попадёшь.

— Это не проблема.

— Да что с тобой не так? — она внимательно посмотрела мне в глаза. Теперь уже не пронзительным взглядом, который был пропитан подозрением, а изучающим. В этот момент даже её глаза стали будто другими, не её.

Повисла какая-то неприятная и вязкая тишина неловкости.

Эйхелари отвела взгляд, после чего глянула в лес и направилась в сторону лагеря.

— Если захочешь присоединиться или позже поесть, мы оставим тебе еду, человек, — негромко сказала она.

— Спасибо, — сухо ответил я.

Эйхелари лишь вздохнула и оставила меня одного.

Тяжело переживать потерю. Даже любовь к тем, кто остался, меркнет перед чувством вины, которую было не выжечь ничем. Ты перестаёшь вообще чего-либо хотеть, кроме как нести разрушение другим или просто сидеть на одном месте, пока сердце не остановится.

Вздохнув, я ещё раз окинул темнеющий лес зорким демоническим взглядом, после чего направился обратно к деревне.

Нельзя поддаваться этому настроению. Катэрия, будь она жива, больше всего хотела, чтобы я шёл дальше, не забывая, кто остался под моей опекой. Хотя бы до тех пор, пока это всё не закончится, а там…

Ужин проходил несколько празднично, если так можно было выразиться. И то, что резало прямо по душе, вызывая мысли о том, что Катэрия и Марианетта этому уже обрадоваться не смогут, несколько перебивалось общей атмосферой, царившей за столом. Курги даже не смотря на потери продолжали жить и даже пытались радоваться жизни.

Я снял броню и занял место среди них. Эйхелари заняла место рядом со мной, слишком близко, чрезмерно близко, чуть ли не прижимаясь ко мне. С другой стороны место заняла другая курги, Милиилит, которая в своё время исцеляла меня собственным телом. Тоже слишком близко. От такого тесного соседства мне было неуютно.

И это было даже к лучшему. Из-за такого дискомфорта мысли о недавней потери меркли, позволяя вздохнуть полной грудью.

— Вы можете отсесть немного в стороны? — припросил я.

— Ещё человечишко не указывал мне, где садиться, — фыркнула Милиилит.

— Места мало, иль ты не видишь? — фыркнула Эйхелари.

Я посмотрел на стол. Места было полно, но почему-то все сбивались в кучу. Часть вокруг Грога, естественно Грога, поменьше вокруг Зигфрида, и ещё меньше вокруг меня. И получались своеобразные островки, между которыми было полно людей. Разве что вокруг мужа Азурлины никто так не рисковал садиться.

— Не вижу, — пробормотал я, пропихивая в себя еду.

Надо поесть, потому что завтра будет трудный день, и ещё неизвестно, когда в следующий раз выдастся возможность перекусить. Никто не отменял еды в виде геля внутри самого костюма, однако это было на самый крайний случай.

Обед проходил в обычном своём состоянии. Курги общались на своём языке, бросая на нас взгляды, и не спешили отсаживаться. А когда пришёл момент ложиться спать, — тоже неизвестно, когда выпадет такая возможность, — мне выделили палатку, туда меня сопроводила Эйхелари и Милиилит. Видимо, остальные сдались в попытках соблазнить меня.

— Вы со мной и в палатку полезете? — спросил я, когда мы остановились около неё.

— Как ты вообще об этом подумал⁈ — фыркнула Милиилит. — Кому ты нужен⁈

Я красноречиво посмотрел на них.

— Хватит играть, Грант, хе-хе… — у Эйхелари крыша совсем попылал. — Ты прекрасно знаешь, что нам от тебя нужно. Мы проявили к тебе доброту и гостеприимство, ты мог бы… хе-хе… проявить отзывчивость к нам.

— Я не в настроении, Эйхелари, — покачал я головой. — Не сегодня.

— А потом не будет, — приблизилась она ко мне. Милиилит жалость где-то рядом, смущая и краснея, но тоже сделав пару шагов в мою сторону. — Ты не любишь женщин? Или ты ксенофоб? Что тебя смущает в нас?

Они так и наседали на меня, я смотрел куда-то в пустоту. Смотрел сквозь них, и будто не видел. Перед моим взглядом были совершенно другие лица, другие люди. Мне пришлось сделать усилие, чтобы сфокусировать взгляд на курги. К тому моменту они с удивлённым лицом отошли от меня, будто увидели что-то сверхъестественное.

— Ты плачешь? — тихо спросила Милиилит.

Я коснулся щеки и почувствовал влагу на пальцах. Взглянул на неё, растёр между пальцев и покачал головой.

— Я недавно попрощался со своей женой и той, кто была мне как мать И даже не смог поприсутствовать на их похоронах. Поэтому я ничего не хочу сейчас. Хочу просто лечь спать, — сказал я спокойным голосом, который то и дело пытался дрогнуть.

Они молчали.

А потом Эйхелари негромко произнесла:

— Мы сочувствуем твоей утрате. Мы тоже многих потеряли. Нам знакома горечь утраты. Но не лучше чувствовать, что ты не один?

— Я не могу… — покачал я головой. — Не когда вижу её перед глазами. Мой меч не дрогнет, я не остановлюсь, и это не повлияет на завтра. Враг будет уничтожен, справедливость восторжествует, и мы будем праздновать победу над тьмой. Но сейчас я хочу просто побыть один.