– Начну с того, что никогда я еще не испытывал такого облегчения, как в тот день, Володь. Помнишь, как ты радировал от берега Египта?

– «Нашлись!»? – улыбнулся Тимофеев-старший.

– Именно. Но все это – лишь наши личные дела, и мы их будем переживать в индивидуальном порядке. А пока что… Война идет. Мы все приглашены в Кремль, к товарищу Сталину. Когда позвонил Поскребышев и сообщил об этом, я даже обрадовался, потому как назрел один разговор… Короче. Пусть каждый по очереди скажет о проблемах, которые труднее всего решить. Замечу, что я примерно в курсе, но давайте все же послушаем друг друга. Начнем с младших. Вика, тебе слово.

Тимофеев кивнул и потер ладони.

– Так получилось, – начал он, – что с самого начала я занялся танками. С Шашмуриным и Грабиным мы быстро нашли общий язык, особенно с Грабиным – это настоящий менеджер-самородок, он умеет так организовать производство, настолько толково, что просто слов нет. И знаете, почему именно на танковом заводе мне было легче всего? Спасибо деду, что разрешил в моторах ковыряться! Помнишь, как я в гараже у старого пропадал?

– Помню, – улыбнулся Тимофеев-старший. – Мама на вас сильно ругалась за изгвазданные брюки. «Что старый, что малый!»

– Во-во… Так я тут хоть что-то понимаю, в железках этих. А с электроникой что делать? Знаете, как трудно было объяснить инженерам на радио-заводе принцип работы транзистора! То же самое с ракетами, с ЭВМ… Я просто нахватался верхушек, а на производстве нужны профессионалы! А их нет. Я мотаюсь постоянно в командировки, не вылезаю из самолета, а толку?

– Точно та же история! – взял слово его отец. – Мы с горем пополам освоили акустические торпеды, исключительно благодаря чертежам и прочей инфе из будущего. Но я лишь передаточное звено, много ли я понимаю в гидродинамике и прочих умных вещах? Делаю все по-любительски, часто на интуиции… Вон, освоили вроде секционную сборку. Баржа подвозит по Северной Двине секцию подлодки, на Судострое мы ее стыкуем с другой секцией… А они не подходят! Там же надо точь-в-точь, чтобы края совпали, а секция малость провисает под тяжестью и не сходится на пять-десять миллиметров. Это была такая морока, товарищи!

Илья Марленович кивнул и сказал:

– Миша, что скажешь?

Краюхин-младший пожал плечами.

– Пусть лучше Марлен скажет, мы обо всем этом говорили с ним накануне испытаний УРВВ. Кстати, полетела ракетка! На четвертом испытании только добились, чтобы характеристики совпадали с заявленными. Я имею в виду головку инфракрасного наведения.

– Чувствительность повысили? – вскинулся Исаев-младший.

– Да, и намного! Ракета уверенно нацеливается на двигатель того же «мессера», даже из задней полусферы. Есть только узкий конус мертвой зоны – точно за хвостом атакуемого самолета, когда фюзеляж застит тепловое излучение мотора.

– Отлично! – потер руки Марлен.

– Мы не на производственном совещании, – улыбнулся Исаев-старший. – Что скажешь по – теме?

– Да то же самое, что и Мишке говорил! Мы не в состоянии вшестером поднять экономику страны. Ну никак! Меня, вон, похитили как конструктора ракет. А какой из меня конструктор? Я только в электронике шарю! Да и то как студент-недоучка, как юзер. И так чего ни коснись. Да ты сам, батя, жаловался, что не на кого опереться! Помнишь? Про Лавочкина еще толковал? «Ис-15» – цельнометаллическая машина, а тут в истребители стараются побольше дерева запихать, чтоб дешевле вышло. Лавочкин свой «ЛаГГ» из дельта-древесины сколачивал, и та была вполне прочной, не хуже дюраля – до тех самых пор, пока война не началась и дефицитные смолы из-за рубежа перестали поступать. А из обычных деревяшек получались как раз те самые «лакированные гробы»! Короче говоря, получается такая картина: нас шесть человек, мы выдаем информацию – ценнейшую! – но чаще всего она варится тут, в Центре. Приходится ее пропихивать на заводы, убеждать, доказывать, грозить карами… Фигня полная! И я понял одно: нам просто необходимы посредники, те, кто стал бы напрямую работать с производственниками и при этом знал бы все до тонкостей. Только в этом случае нам не нужно будет разрываться между разработкой гаджетов и их внедрением. Вопрос весь в том, что таких специалистов в этом времени нет! Даже те, кто наиболее продвинут, плохо разбирается в технике следующего и позаследующего поколения. Они, конечно, вникнут, но у нас нет времени – война на дворе!

– Ты про выход, про выход скажи! – обернулся к нему Краюхин.

– А выход один, – спокойно заключил Марлен. – Необходимо зазвать, заманить, затащить профи из будущего. Не тех, конечно, кто занимается, скажем, новейшими истребителями 5-го поколения, а пенсионеров, пожилых спецов, которые работали с тем же «МиГ-21», с ракетой-носителем «Восток», с танками «Т-54», с БЭСМ. Уверен, что желающие найдутся, и тайну соблюсти можно. Проблема не в этом. Вся сложность в том, что портал находится на оккупированной территории и снова рисковать, устраивая ковбойские прорывы, не стоит. Но! В той реальности, откуда мы родом, если можно так выразиться, шла Сталинградская битва. В этой идут сражения под Харьковом, на Донбассе. Но вы вспомните, если учили историю, как Ставка тогда помогла защитникам Сталинграда. Судоплатов устроил операцию «Монастырь», скармливая немцам дезинформацию о наступлении на Западном фронте. Началась Ржевско-Вяземская операция, единственным смыслом которой было отвлечение с Волги немецких дивизий. И фрицы купились, стали перебрасывать войска группы армий «Юг» на укрепление группы армий «Центр». Вот тогда-то мы и победили под Сталинградом! Конечно, десятки тысяч человек убило под Ржевом, но они погибли не зря. Кстати, секретность была такая, что даже Жуков, командующий фронтом, не знал о сути операции. Я не стратег, но считаю совершенно необходимым начать наступление на Ржев с подключением Судоплатова и его агентов. Пусть немцы и в этой реальности поверят в прорыв Западного фронта, пусть ослабят позиции на Донбассе! Хотя смысл моей… ну, как бы моей идеи в другом. В той, нашей истории наступление на Ржев не удалось. В этой надо сделать так, чтобы нам сопутствовала удача! Надо освободить Ржев, а затем – Смоленск! И вот тогда Рославль окажется по нашу сторону от линии фронта.

– И мы призовем ветеранов труда помочь Родине и Сталину, – задумчиво проговорил Краюхин-старший.

– Да!

– Кто еще хочет высказаться? – Илья Марленович обвел присутствующих глазами.

– А зачем? – хмыкнул Владимир Антонович. – Марлен все правильно сказал. У него не выводы даже, а готовый план! И я за него обеими руками. Кстати, Илюха, ты вместе с теми ветеранами и молодых зазвать можешь, рукастых да головастых.

– И женщин наших! – встрепенулся Алексей Краюхин. – А то не по себе как-то…

– Кто за? Кто против? Единогласно!

До самого вечера Марлен мотался по Москве или пропадал в ИРЭ, пытаясь наверстать упущенное. Иногда он замечал отца, который словно опасался уйти, оставить сына одного. Исаев-младший делал вид, что не замечает «надзора», отворачивался с рассеянным видом и лишь тогда позволял себе улыбнуться.

Визит к Сталину перенесли на завтра, и Марлен был этому рад – слишком он устал за этот бесконечный день. Или просто выбился из ритма?

Поздно вечером он вернулся домой, в свою комнатушку. Наташа сварила картошки, на столе стояло блюдо с селедкой, посыпанной нарезанным луком, и черный хлеб. Но Марлен отказался трапезничать – схватил девушку в охапку и затащил в постель. Девушка не возражала…

Ровно в два часа дня «гости из будущего» в полном составе переступили порог сталинского кабинета. Хозяин уже ждал их.

С недавних пор Иосиф Виссарионович бросил пить и курить, ознакомившись со своей биографией: заработать инсульты в 45-м и 49-м он категорически не хотел и энергично занялся собой.

Как сказал Илья Марленович: «Вы, товарищ Сталин, принадлежите не себе и даже не партии, а народу, и вы нужны ему живым». Вождь, как видно, согласился…