— Ой! — Ефим, размахивая руками, опрокинул стакан с вишнёвой наливкой. — Прости, боярин, песню твою прервал.

— Ерунда, — помотал головой Андрей Михайлович. — Я их много знаю.

— Про то, как князь Владимир Мономах печенегов разгромил ещё раз спой! — попросил Лаврентий, по причине ранения сидящий не на траве, а в ярко-красном пластиковом кресле из уличного кафе. — Душевная песня.

— Не помню такой. Про печенегов вообще не пел.

— Так это… как там? Пусть бегут неуклюже печенеги по лужам…

— Другую спою, ещё лучше, — отмахнулся Андрей Михайлович, и мощно грянул:

— Это про кого песня? — с подозрением прищурился Лаврентий. — Артиллеристов не знаю.

— Пушкарей знаешь? Огненным боем воюют.

— Этих знаю. У нас на Москве тюфяки есть, что дробом палят, и две ломовые пищали. У них ядра каменные больше моей головы. Палят страсть как часто, иной раз по пять раз в день.

— Мощно, — одобрил Андрей Михайлович. Он почти всю службу просидел на складе, но с гордостью носил на петлицах и погонах перекрещенные пушки, и в глубине души испытывал слабость к большим калибрам. — Мощно, но мало.

— Чего мало?

— Пушек мало.

— А где же меди взять, боярин? — вмешался Дионисий. — Олово тоже из-за моря привозят. Какие уж там пищали, если бронзы на колокола не хватает?

— Железные делать не пробовали?

— Тюфяки как раз железные. И железа того уходит, что трём десяткам на добрые брони хватило бы. Нет у нас его. И знаешь, боярин, когда приходится выбирать… — Дионисий горько усмехнулся. — Вот приезжают на Москву немцы разные, хоть свейские, хоть данские, хоть аглицкие, да всё морду кривят. Дескать, в дикой Тартарии мастеров путных нет, и вообще людишки криворукие. А откуда мастерам взяться, коли работать не с чем?

— Совсем?

— Есть немного болотного железа, но так, слёзы. У нас ежели единственный топор сточенный на деревню есть, так уже за счастье. Сабли в бою гнутся… Охотники наконечники на стрелы из кости режут.

Андрей Михайлович начал понимать, почему его металлолом вызвал восторг и ажиотаж. Не понял одного — куда делись собственные железные руды? Где-то под Тулой должны быть месторождения, а в Выксе и Кулебаках, как в газетах писали, руду копали даже в подполе собственных домов, чтобы зимой не отогревать землю. Или сейчас там ещё не русские земли? Плохо когда не знал, да ещё забыл.

Впрочем, какое дело пенсионеру до средневековой географии?

— Ты, Дениска, на жалость не дави. Вот дам я тебе сталь, то есть уклад этот ваш, а ты его татарам же и продашь. Нужны будут деньги на войну с Дмитрием Юрьевичем, или как?

— Не продам, — упрямо мотнул головой Дионисий. — С голодухи буду помирать, а не продам. Зеркала только. А ещё есть?

— Их, значит, продавать можно?

— Миром, боярин, железо правит, а не блестящая херня.

Хм… обещал же себе за речью следить. Хорошие, однако, ученики.

— Железо, говоришь? Пищали, говоришь? А знаешь, Дениска, есть у меня мысль, и я её сейчас буду думать.

Оказия продолжить путь подвернулась гостям через четыре дня. Стародубский купец, чья расшива едва не черпала бортами воду, с превеликой охотой обменял болтающуюся за кормой лодку на трофейную кольчугу с дыркой от пули, и отсыпал горсточку серебра на сдачу. И, что самое характерное, он не задавал глупых вопросов ни о происхождении доспеха, ни о странном на вид повреждении. Мало ли… моль проела! А начнёшь расспрашивать, так следующему купцу твой товар недорого предложат. Меньше знаешь — дольше живёшь.

— Добрая посудина, — Дионисий проводил отплывающего стародубца оценивающим взглядом и похлопал по смолёному борту лодки. — По течению да в четыре весла враз до Нижнего Новгорода добежим.

— Не потонет корыто? — Андрей Михайлович с сомнением посмотрел на гору упакованного в мешки из-под сахара железа. — Пудов двадцать будет.

Задорно торчащая рельса, которой упаковки не хватило, как бы намекала на ответ. На не совсем приличный ответ.

— Своя ноша не тянет, — хмыкнул Дионисий, и попросил который уж раз за сегодняшний день. — Тимофея сбереги, боярин. А мы быстро обернёмся.

Княжича после долгих раздумий и споров решили оставить у Андрея Михайловича. Кому доверять, если не боярину из древнего рода? Пусть Самарию давным-давно захватили сарацины, но про доброго самаритянина даже Исус Христос рассказывал. И если хорошо подумать, то не об Андрее ли Михайловиче Спаситель речь вёл? Не просто так его в Беловодье взяли?

— Как обернётесь, так и обернётесь. Через неделю начнём ждать — каждый вечер ворота открывать буду. Ну и вы, если что, подождёте.

— Не сомневайся, боярин, вернёмся обязательно. И за доброту твою рассчитаемся сполна.

От современника это прозвучало бы двусмысленной угрозой, но тут в слова вложен один-единственный смысл. И благодарность за подарки с припасами.

Самарин не пожадничал и загрузил гостей от широты пенсионерской души. Ничего особенного, но три мешка набралось по мелочи. Тушёнка, крупы, соль, сахар, пакетики с красным и чёрным перцем, картошка… И моток плетёной лески с поводком и запасными воблерами. Бросай за корму, да вытаскивай экологически чистых щук, которых по нынешним временам вообще за рыбу не держат. Но в походе для экономии времени и они прекрасно пойдут в котелок.

Отдельным подарком, ценностью никак не меньше зеркал, была упаковка китайских одноразовых зажигалок из цветной пластмассы, тоже найденная в бездонных закромах Полины Дмитриевны. Бойкая бабушка отличалась завидной запасливостью, сравнимой с пресловутым Госрезервом.

Ещё у Самарина мелькнула бредовая мысль об огнестрельном оружии, но как мелькнула, так и пропала без следа — менять единственное ружьё на обещание поставок воска в будущем как-то расхотелось. Прогрессорство — путь в никуда. Так, во всяком случае, утверждали авторы прочитанной в юности книжки. Помните, где у главного героя нейлоновые трусы? Правильно, пусть там всё сопреет и отвалится — идиоты не должны размножаться.

— Дениска, — спросил Самарин, — может быть стоило с купчиной плыть?

— Зачем вводить человека в искушение? Мы бы завтра к утру раков кормить отправились, — не согласился Дионисий, и добавил с усмешкой. — Я бы отправил.

Андрей Михайлович комментировать особенности средневековой коммерции не стал.

— Ну что, присядем на дорожку?

На следующее утро после завтрака Самарин задумался. Хороводы вокруг незваных гостей из прошлого отвлекли от дел, и их накопилось немало. Во-первых, требовалось поставить Ниву на учёт, благо Полина Дмитриевна оставила подписанный договор купли-продажи за символическую сумму, во-вторых — оформить на машину страховку, в-третьих — купить новый мобильниу взамен утопленного в грязи. И заехать в продуктовый магазин, так как за эти дни холодильник изрядно опустел, а стратегические запасы на чёрный день ушли на подарки.

Княжича, опять же, приодеть по современной моде нужно, а то похож, прости хоссподи, на малолетнего низкобюджетного исторического реконструктора, или сектанта из так называемого экологического поселения. Нет, никто не удивится, если Тимофей пройдёт по Гороховцу в таком наряде, но посмеиваться будут, а сам Андрей Михайлович станет объектом осуждающих взглядов.