– Зиг хайль!

– Зиг хайль. Битте…

Группенкоммандер отвесил короткий поклон и направился, куда ему было указано – в штаб. Приходько уже поджидал Шнауфера. Задавить майора для него не составило бы труда, но Зепп нужен был живым.

Проводив глазами группенкоммандера, Павел кивнул Лукину, потешно выглядевшему в форме немецкого унтера:

– Разоружить, раздеть, разуть…

– …И расстрелять! – понятливо заключил «унтер».

Судоплатов кивнул и коротко выдохнул. Вроде все шло штатно.

Раздалось несколько скупых очередей, донесся одинокий крик…

Несколько минут, и кадровый состав люфтваффе сократился человек на шестьдесят.

– «Маляры» где?

– Здесь, товарищ комиссар третьего ранга!

– Кресты и номера закрасить!

– Звезды малевать будем?

– Потом.

Из казармы потянулись советские летчики. Чуть ли не половина из них прибилась к партизанам, когда выходили из окружения. Не все их товарищи успели выпрыгнуть с парашютом, да и среди успевших не всем повезло – кто ногу сломал, кто бок ободрал, а кто и вовсе к немцам угодил.

Прибежал Клаус и доложил:

– Шнауфер и еще один… Йорген… э-э… Простите, товарищ комиссар, запамятовал! В общем, оба прониклись. Разговорились – еле поспеваем записывать!

– Сознательные товарищи, – усмехнулся Павел. – Рядовой состав?

– Пустили в расход.

Судоплатов кивнул и повернулся к Четверкину, буквально вчера назначенному командиром авиаполка.

Четверкин-в-небе был скор и резок, а вот Четверкин-на-земле отличался медлительностью, основательностью, спокойной плавностью движений.

Вот он поднес ладонь к фуражке и проговорил, еле удерживая на лице серьезное выражение:

– Пилоты 1-го партизанского смешанного авиаполка готовы выполнить любой приказ командования.

– Доволен? – улыбнулся Судоплатов.

Ухмылка Четверкина вышла еще шире.

– А то, товарищ комиссар! Еще утром – толпа «безлошадных», а сейчас – во!

Широким жестом он обвел аэродром. Павел кивнул.

– Заправляйтесь, вешайте бомбы, и вперед. Ваша цель – железнодорожный узел Здолбунов. Разведка донесла, что там скопилось много эшелонов, вот и «облегчитесь»! Только учтите: много времени на освоение новой техники я дать не могу.

– Не волнуйтесь, товарищ комиссар! Мы быстро!

«Мессеры» один за другим поднимались в небо, описывали круг над аэродромом и садились обратно. Одни пилоты вылезали, другие занимали их места. Круговорот летунов в природе.

Прошел какой-то час, и Ермаков зычно скомандовал:

– По самолетам!

Новенькие «Юнкерсы» без опознавательных знаков с ревом отрывались от земли. Следом взлетали юркие «Мессершмитты».

Построившись девяткой, бомбовозы потянули на юг. Истребители сопровождали их, страхуя сверху и снизу.

Проводив глазами партизанскую авиацию, Судоплатов дал отмашку:

– По машинам!

Длинной колонной уходили трофейные бензовозы и тягачи – в кузовах они везли бомбы, снаряды и прочий огневой припас, а на буксире волокли зенитки «ахт-ахт».

Следом двинулись партизанские грузовики – сплошь «Опели» да «Бюссинги». И это тоже лежало в основе судоплатовского плана – следовало обеспечить партизанским бригадам и дивизиям максимальную автономность, наибольшую независимость от Большой земли, что пролегала за линией фронта.

Безусловно, и Ставка, и родимый НКВД будут подбрасывать спецов, лекарства, оружие, но много ли «гостинцев» перетащишь по воздуху? А ведь железнодорожный состав в глубокий тыл противника не отправишь, вся надежда на самолеты.

Но Павел правильно сказал на штабе: надеяться надо только на себя! У них под боком масса немецких складов, станций, аэродромов. Там их ждут авто и танки, пушки и снаряды, продукты и много чего еще, награбленного или с клеймом «Сделано в Германии». Остается только взять…

…Длинная колонна углублялась в Сарненские леса, пересекая незримую границу Захидного партизанского края[216].

Туда немцы соваться не рисковали. Попытки, конечно, были, но после того, как несколько крупных соединений карателей потерпели полный разгром, гитлеровцы избегали лесов. Конечно, регулярные налеты продолжались – люфтваффе бомбили дебри, плюхая фугаски в болота, но большой беды не приносили.

Ныне ситуация сложилась такая, что в Берлине заходились от злобы – в немецком тылу росла и крепла «теневая» Красная Армия, разрозненные партизанские отряды сливались в бригады, бригады – в дивизии.

К весне 42-го можно было пройти от Ровно до Ленинграда, путешествуя от одного сельсовета к другому. Только пересечение дорог и железнодорожных путей представляло собой опасность.

Временно.

Судоплатов, покачиваясь в кабине «Ганомага», довольно улыбнулся. «В прошлой жизни» он не смел и надеяться на подобный размах. Все шло к тому, что немцы скоро будут писаться со страху при слове «партизан». Будут задирать руки повыше и кричать «Гитлер капут!», чуть услышат треск веточки в подлеске.

А дальше будет еще интересней. Пора налаживать связи между отдельными партизанскими краями, сплачивать их воедино, образуя уже целые партизанские республики. То же и с вооруженными силами. Уже сформированы две партизанские армии. Мало, надо еще! А для этого требуется что? Правильно – авиация, артиллерия, танки. Этого добра у немцев достаточно, пора им поделиться с лесными жителями…

Все шло по плану.

Глядя на проплывавшие мимо сосенки, Павел вернулся памятью в прошедшее.

Вечером Судоплатов покинул «страшный дом» на площади Дзержинского и отправился пешком. Уходить с работы раньше самого наркома не приветствовалось, но Павел чуток схитрил, сообщив Мамулову, что вознамерился нагрянуть на стадион «Динамо», где заканчивался набор бойцов в 3-ю ОМСБОН, с проверкой.

Нет, он не обманывал, конечно. Уж чем-чем, а манкировать службой Судоплатов не собирался. Это была служба Родине, это была его жизнь.

Просто если идти пешком, то можно успеть многое обдумать по дороге. А при ходьбе Павлу всегда лучше думалось. Дома или на работе много отвлекающих моментов, а по пути ничто не мешает «размышлизмам».

Неторопливо шагая, Судоплатов направился к Кузнецкому мосту. Мучил его единственный, он же вечный, вопрос: что делать?

Как быть? Как поступить ему, прожившему долгую жизнь, дотянувшему до 1996 года, насмотревшемуся на предательство Хрущева и Горбачева, знающему, что будет «за горизонтом событий»?

Да, он уже немало поработал на благо, по-своему исправляя ошибки, которые могли обернуться губительными последствиями в будущем.

Убил Хрущева. Ликвидировал Маленкова и Булганина, Геринга и Гиммлера. Сохранил жизнь и свободу Якову Джугашвили.

Но лично ему казалось, что Павел Анатольевич Судоплатов способен на большее, чем акции возмездия. Или спасения.

Однако не зря же он заработал полушутливое прозвище «главного диверсанта Сталина»!

Павел усмехнулся. Каждому свое.

И вернулся к вопросу номер один. К основной теме.

Убить Гитлера!

Сколько раз он пытался «раскрыть тему»! Как долго мусолил идею добраться до фюрера!

Вариантов хватало. «В той жизни» Судоплатов пробовал подослать своего агента через внучку Чехова, но не получилось.

Рассматривалась и возможность бомбардировки бункера «Вервольф», что под Винницей.

Но до разработки конкретного плана покушения дело не доходило – Павел, как, впрочем, и сам Сталин, опасался последствий.

В другой реальности, не имея теперешнего опыта, он мечтал кокнуть Адольфа Алоизыча во что бы то ни стало, но в этой…

Судоплатов слишком много знал, чтобы решиться на такой необратимый поступок.

Ни Гиммлер, ни Геринг ничего, в принципе, не решали. Они просто были наказаны за свои преступления. И все.

Гитлер же – фигура знаковая. Убить его означает изменить историю, привести в движение спящие пока силы.