Надо сказать, Семен шел к ярлу, не надеясь на авось, кое-что он все же просчитал. То, например, что дружина у Торгрима не так уж и велика, от силы пятьдесят человек. А драккар всего один – вон он, у пристани покачивается.

Но ведь и второй корабль на воду спущен! И кого же ярл посадит за весла? Драккар для викинга почти что святое место, кого попало за весло не пустят. Даже если раба усадят грести по нужде, он автоматически станет свободным.

Стало быть, ярлу впору объявления расклеивать: «Требуются хирдманы в дружину». Да и просто так корабли тоже не строят, удовольствие это весьма дорогое.

Выходит, задумал что-то ярл. То ли завоевания у него на уме, дабы расширить жизненное пространство, то ли очередной поход.

– Шимон, значит? – медленно проговорил Торгрим, оглядывая Щепотнева с ног до головы и обратно. – Откуда ты и какого роду?

Семен вздернул голову и сказал не без легкой спесивости:

– Из Гардов[787] я. Отца моего люди звали Като, и был он знатен, а мать моя носила имя Хавмэр.

Примерно так можно было перевести привычное Марина, а вот за отца Шимон решил выдать учителя как более достойного. Батю своего, простого работягу, умеренно пившего, ненавидевшего работу и обожавшего футбол, Щепотнев стыдился.

Ярл величественно кивнул.

– Что ж, хороший воин мне бы пригодился, – проговорил он. – Вопрос в том, достаточно ли ты хорош? Сказать чего хочешь, Бьёрн?

Тот самый здоровяк с клоком белых волос, изведавший, что такое иайдо, хмыкнул добродушно и проворчал:

– Не знаю уж, ярл, насколько он хорош, но то, что быстр, – это точно.

– Олаф хевдинг, – подозвал Торгрим, – испытай.

Из толпы вышел седовласый гигант. Он был в одних штанах, голый мускулистый торс так и бугрился мышцами.

Обе руки были татуированы – два синих змия оплетали конечности, раззевая клыкастые пасти у бычьей шеи Олафа.

Из-под косматых белых бровей на Семена уставились синие льдистые глаза. Хевдинг вытянул руку и, не глядя, поймал брошенный ему меч. За рукоятку, разумеется.

Крутнув клинок хитрым манером, чуть ли не за спину забрасывая, Олаф накинулся на Щепотнева. Момент истины.

Принять вызов седого великана – это было бы на грани суицида. Семен собрал всю свою волю в кулак, отрешился от земного – и совершил выпад, очень точный и очень быстрый.

Хевдинг молниеносно парировал, прогудев:

– Годен!

Его широченная грудь вздымалась и опадала, как кузнечные мехи, прокачивая воздух, а седые усы топорщились в довольной улыбке.

– Пожалуй, – сказал Торгрим. – Я беру тебя в хирд, Шимон, но пока что без доли в добыче. Вот сходишь со всеми в поход, покажешь себя… Пусть люди убедятся сначала, что на тебя можно положиться. Согласен?

– Согласен, ярл, – поклонился Горбунков. – Сделаю все, что велишь. Но на долю пива я могу рассчитывать?

Викинги грохнули.

Отсмеявшись, Торгрим сказал:

– Можешь, Шимон.

Вскоре вся компания сосредоточенно накачивалась добрым элем, словно обмывая заполнение вакансии. Жизнь налаживалась…

Утро прошло незаметно.

Шимон понемногу знакомился с викингами, среди которых тоже были свои деды – хольды и свои фазаны[788] – дренги. Существовали еще и хускарлы, этакие гвардейцы ярла.

К такому-то Семен и подошел, желая завести знакомство.

План, который он держал в голове, был довольно прост – подробно по пунктам он его не расписывал. Начало вышло неплохим – он упакован, как викинг, и принят в хирд, так сказать, на испытательный срок.

А дальше по плану надо было срочно обзаводиться единомышленниками, стать точкой кристаллизации, обрасти соратниками, перетянуть на свою сторону недовольных ярлом.

Конечно, провернуть подобное за несколько дней не реально, но создать ядро оппозиции было необходимо.

Торгрим Ворон был из тех, кто подходил к вопросам войны обстоятельно – не срывался в поход, когда его левая нога захочет, а тщательно продумывал стратегию. Поэтому и походы случались нечасто, правда, всегда удачно – добыча была велика, а потери личного состава – так себе.

Однако среди хирдманов ярла хватало сорвиголов, согласных воевать со всем миром, «без перерывов и выходных». Вот на этих-то Шимон и делал ставку.

Хускарл по имени Траслауд Кожемяка был мрачен.

Что-то угрюмо пробурчав в ответ на семеново «здрасте», он продолжил заниматься любимым делом – сидеть на завалинке, потягивая пивко из кувшинчика. Щепотнев присел рядом.

В бытность свою опером он умел разговорить любого подследственного. Даже закаленные на зоне авторитеты, бывало, плакались ему.

Больших секретов в том не крылось, просто Семен был наблюдательным человеком и здорово шарил в психологии. Распознать сущность допрашиваемого, выявить его слабости и давить на них – вот и вся метода.

Да только викинги не тупые уголовники, тут не с каждым-то и заговоришь, все о себе очень большого мнения. Оно и понятно. Может ли салабон запросто подойти к старику на предмет закурить?

Может, если готов «упасть, отжаться», и это в лучшем случае – ежели, скажем, у старослужащего настроение хорошее… Вывод какой?

А вывод такой – помалкивай да на ус мотай. И поддакивай в нужный момент.

Потихоньку сбредались хирдманы, кто с пивком, кто просто так, за компанию. Вебранд Камбала, Торфинн Чёрный, Ингьяльд Копуша, Кольгрим Беззубый, Смид Зазывала…

Прочих Шимон не знал.

Викинги рассаживались кто где, лениво перебрасываясь обрывками фраз:

– Пивко жидковато…

– Ага!

– Да чего ты…

– В самый раз.

– Тепло сегодня.

– Ага!

– И солнце…

– Ага!

Покосившись на Траслауда – тот, хмуря брови, дул пиво, печально глядя в небеса, – Семен вздохнул.

– Удивительно, – лениво сказал он.

– Чего тебе удивительно? – пробурчал хускарл.

– На север отсюда, вроде как, Вегейрфьорд располагается.

– Ну.

– А к югу – Хнитбьергфьорд.

– И что? – несколько агрессивно вопросил Кожемяка.

– Да нет, ничего… – тут Щепотнев изобразил трогательное недоумение: – Просто не понимаю я, почему Торгрим не заберет их себе!

Хускарл преобразился, будто по волшебству.

– Вот и я о том же! – с жаром сказал он. – Давеча я ему говорю: «Давай Эйвинда ярла ощипаем!», а он мне: «Нельзя своих трогать!» Да с каких это пор Эйвинд своим стал? Ну хаживали мы с ним вместе в поход, и что с того?

– Даже если и так, – вступил Вебранд, – не обязательно же резать парней Кривого Хальвдана, к примеру. Можно, наоборот, сговориться с ним – и на пару уделать того же Эйвинда Мудроречивого!

– А окажется Кривой слишком крив, – осклабился Ингьяльд, – и против выступит, так можно и на него пойти – с Эйвиндом!

– Во-во! – поддакнул Щепотнев. – А ярл здесь сидит. А мог бы и в конунги выйти!

– Торгрим конунг, – пробормотал Траслауд, ослепленный перспективами, и тут же сощурился подозрительно: – А тебе-то зачем ярла этак возвеличивать?

– Да что ж тут непонятного? – фыркнул Семен насмешливо. – Само собой, я и не хирдман пока, а так, с боку припёка. И доли у меня нет. Так ведь пока! Год-другой минет, и примут меня в хирд. Но тогда я бы уже конунгу служил, а не ярлу! Стало быть, и одна моя доля куда больше выйдет, чем ныне.

– Ну да, – согласился хускарл.

– А ты и вовсе в рост пойдешь, – ухмыльнулся Кольгрим. – Возьмет, да и назначит тебя Торгрим конунг херсиром[789] в тот же Вегейрфьорд – будешь дань с местных требовать да править. Плохо разве?

– Хорошо! – крякнул Траслауд.

– Может, поговорить тогда с ярлом? – неуверенно предложил Смид.

– Да-а… – все еще впечатленно протянул Кожемяка. – Потолкуем, чего ж… А то сидим, ждем не знамо чего!

Полдня Щепотнев вел подрывную работу – перспектива отслужить Торгриму пару лет до той поры, когда ярл со своими выдвиженцами соизволит признать его полноправным хирдманом и выделит ему долю из добычи, Семена не окрыляла.