Все уже собрались в путь, позавтракав холодным мясом и чем-то вроде компота из вареных ягод и трав, собранных Турберном.

Он-то и приметил странный корабль, что приближался с севера. Это был скейд, на его треснувшей мачте полоскались обрывки паруса, а сам корабль рыскал по курсу, кренясь на левый борт.

Вблизи оказалось, что нос скейда был размочален в щепки, словно на полной скорости судно налетело на скалу. Да так оно, наверное, и произошло, вот только рассказать об этом было некому – ни единого человечка не видать на борту.

– «Летучий голландец», – пробормотал Костя.

– Кто-кто? – заинтересовался Хродгейр.

– Да это легенда такая, о капитане, проклятом… богами.

– Вечером расскажешь.

– Обязательно.

– Эй, все на борт! Надо глянуть, что это такое к нам плывет.

Собрались быстро, отчалили и обождали пару минут, пока дрейфующий скейд приблизится настолько, что его можно будет притянуть абордажными крючьями.

– Да-а… – только и вымолвил Йодур, шагнув через борт на палубу «летучего голландца».

Роскви присвистнул. Повсюду на палубе лежали мертвецы, сраженные несколькими стрелами подряд, а один труп, смердевший у мачты, и вовсе походил на подушечку для иголок – пять стрел торчало у него из груди и живота.

– Я знаю его, – сказал Костя, сглотнув, – это Одд Бирюк.

– А мне знаком корабль, – хмуро проговорил Беловолосый. – Это «Ворон ветра».

– Точно! – крикнул Хадд, сдирая мешковину с носовой фигуры. – Они ее еще и повернули, чтобы не пугать духов степи!

– В степи не духи опасные, – сказал Линду, выдирая стрелу, – а живые люди. Моя знать – это стрела орды Сары-Кулбай. Большой орда, сильный.

– Не понимаю, – озаботился Хродгейр, – почему они плыли с севера? Мы что, обогнали Эйнара?

– Это вряд ли, – мотнул головой Йодур. – Похоже, что эти отбились от каравана или рассорились с Пешеходом. Отбились или ушли, да и нарвались на печенегов. Тут семеро, но я не вижу Фроди Белого, а это его скейд.

– Надо полагать, – сказал Бьёрн Коротыш, – печенеги напали, когда корабль стоял у берега. Фроди, скорее всего, подстрелили на земле.

– Похоже, – кивнул Хродгейр, – а печенеги до того разозлились, что перестреляли всех на борту, кто сумел уйти. Только выжить им не удалось. Ну что ж, парни, им не повезло, зато нам везет – с Эйнаром осталось два скейда!

Эваранди со всеми вместе обыскал скейд. Викинги перенесли на «Рататоск» все оружие и брони. Ну и в сундучках кое-что нашлось. Косте досталась витая золотая цепь – «новый русский» обзавидовался бы.

– Запаливай, – пробурчал Хродгейр. – Починить скейд не получится, а для этих, – он кивнул на мертвецов, – выйдет погребение. Хоть и не наши, а просто так бросать негоже. Огня!

Эйрик Свинья разворошил костер, набрал на пласт коры углей и перенес их на палубу «Ворона ветра». Викинги побросали туда же охапки веток. Завились дымки, затрещали первые робкие огоньки.

– Уходим, – буркнул Кривой, – загорелось вроде.

«Рататоск» плавно отошел от безымянного островка. Горящий скейд сплавлялся следом, словно пытаясь нагнать собрата, но огонь все пуще пылал, все жаднее и крепче раскидывал жгучие объятия.

И вот пламя охватило весь корабль, закрутилось дымным смерчем, унося души павших воинов. Вроде и валькирии замелькали…

– Парус ставить!

По ветру кнорр побежал веселее, волны, расходившиеся от острого носа, зажурчали веселее.

– Эй, Эваранди! – окликнул Костю Хродгейр. – Ты обещал рассказать про «летучего голландца»! Кто это, вообще?

– Голландцы? Ну это те же фризы. В общем… Один тамошний… кормщик, а звали его Дюк, слыл большим грешником. Вечно он поступал наперекор богам и людям. Как-то Дюк проплыл мимо тонущего корабля и не помог никому из терпевших крушение. Вот такой был человек. И вот однажды отплыл он из одного южного порта. Взял груз и двух пассажиров, молодую пару. Дюку приглянулась девушка, и он зарезал ее суженого. Молоденькая вдова бросилась за борт. Вскоре начался сильный шторм, команда умоляла Дюка переждать непогоду в укромной бухте, но кормщик всех послал и поклялся, что никто из них не сойдет на землю, пока не прибудут в свой порт. Даже если им придется плыть до самого Рагнарёка[867].

И тут с небес раздался громовой голос: «Да будет так – плыви!»

Так кормщик Дюк навлек на себя страшное проклятие. С тех давних пор его корабль-призрак бороздит моря, обреченный на вечные скитания. Старое, полусгнившее судно с рваными черными парусами не тонет и не может пристать к берегу. Команда корабля-призрака давно превратилась в скелетов с ошметками плоти на костях, в рваной одежде, но не может упокоиться – Вальхалла для них закрыта, и даже Хельхейм отвергает их. Вот такой был «летучий голландец»… Говорят, что встретить его на пути – к несчастью, ведь Дюк не переменился – как был мерзавцем, так им и остался. А иногда он принимает в команду новичков с затонувших кораблей… Мне кажется, что Эйнар вполне подойдет кормщику Дюку!

– Когда мы его потопим! – осклабился Хродгейр.

Днепровские пороги. 5 июля 871 года

Непр нес свои воды на юго-восток, все ширясь, набираясь мощи. Там, где впадала Самарь, великая река заворачивала на юг. Приближались пороги.

– Мачту снять! – приказал Ульф Меченый.

Экипаж дружно опустил на палубу рей, замотал его в парус, уложил мачту, а после викинги и варяги поскидывали с себя одежду – сухим не останется никто.

– Готовимся!

Впереди показался довольно большой скалистый остров, выступавший посередине реки. Его северная оконечность словно разрезала Непр надвое – белая пена бурлила, а брызги вставали стеной.

Константин напрягся, крепче сжимая весло. Грести не понадобится, тормозить впору – течение увлекало кнорр на стремнину, и его ход рос сам по себе.

Сейчас очень многое зависело от кормщика, от его глазомера и скорости реакции – Непр, зажатый между островом и берегом, несся бешеным потоком, упруго обтекая черные мокрые скалы, выглядывавшие из воды. Налетишь на такую – дальше обломки поплывут.

Это был Эссупи, первый из порогов и далеко не самый опасный и пугающий. Умеренный шум реки, складывающийся из множественного плеска, сместился в область низкого гула.

Вода словно уплотнилась, вспучиваясь гладкими буграми. «Рататоск» не плыл уже, а скользил по округлым перекатам.

– С правого!

Заложив руль, Ульф удерживал его, а кнорр замедленно, неохотно подчинился, уходя в сторону от мокрого бока утеса, вылизанного волнами до блеска. Костя и все гребцы с правого борта изготовились, поднимая весла, чтобы оттолкнуться от скалы.

Поглядев вперед, Эваранди сглотнул всухую – Днепр тек наклонно. Вода под небольшим углом стекала по скальному основанию, лишь кое-где обтекая каменные «лбы» выступов, распускаясь за ними белыми «усами» бурунов.

Отталкиваться не пришлось – кормщик провел «Рататоск» мимо скал. Спустившись «с горки», Костя перевел дух. Глянул на Валерку – тот ответил ухмылкой. Десантура, блин…

Скатившаяся с Эссупи вода шумела изрядно, хотя угрожающий гул и затих. Но надвигалась новая напасть – близился порог Хольмефосс.

По нему река прокатывалась пологими водопадами – зеленая вода взбивалась набело, переваливаясь через скалы, бурлила, била в небо фонтанами, лишь в паре мест не напарываясь на камни.

Вот по такой-то протоке и одолели Хольмефосс, проскользнули мимо черных утесов, блестевших как антрацит.

Костя выдохнул и лишь теперь понял, что вымок весь, с макушки до пяток. Влага с волос стекала по лицу.

Утеревшись тыльной стороной ладони, Эваранди снова ухватился за рукоять весла, всем ёкающим нутром ощущая зыбкость, – качало как в шторм на море.

Только кнорр кончил переваливаться, как раздалась команда:

– К берегу! Гьялланде!