– Да не дрых я…

– Ага! Так согнулся, что вот-вот в костер кувыркнешься. Не дрых он… А потом глядим, этот типаж нарисовался, с копьем. Ну Линду его снял, а тут и ты храпеть перестал… Знакомься – Линду!

Из кустов бесшумно, словно дух, вышел невысокий сухопарый мужчина лет тридцати с лишним. Как и Роскви, он был упакован в кожаные одежды, только волосы его были длиннее, заплетены в косицы и скреплены налобной повязкой.

Загар был необычен для лесного жителя, скитающегося в тени деревьев, а в остальном – обычное лицо для весина. Скуластое, с необычным – узковатым – разрезом глаз, оно впечатляло резкостью черт и бесстрастным выражением.

Подняв руку, приветствуя Костю, весин присел у костра.

– Люди-и! – послышался зычный голос Эйрика. – Жратва ждет!

Люди стали сбредаться, Эваранди тоже двинулся на запах, ведя за собою Бородина и Линду. Хадд побежал вперед – предупредить.

Йодур-хевдинг расплылся в улыбке, увидав друзей.

– Все в сборе! – обронил он, и достал черную стрелу, погубившую ингра, и спросил, обращаясь к Линду: – Твоя?

– Так, – ответил весин.

Беловолосый кивнул и сделал знак Эйрику. Тот отыскал еще две миски и наполнил их. На завтрак подавали рыбу, то ли тушеную, то ли вареную. Вкусную, главное.

– Я так понимаю, – проговорил Хродгейр, – что Роскви уже не выгнать. Ну если только не вместе с Эваранди.

– Так, – кивнул Валерка, расправляясь с рыбой.

– Что ж, лишние руки нам не помешают. Да и верный глаз твоего товарища – тоже.

– Ты как? – спросил Бородин весина.

Тот, выцедив из миски остаток крепкого бульона, сказал:

– Моя не женат, и в роду Линду похоронили. Моя – свободный воин.

– Ты в курсе того, куда мы идем и зачем? – прямо спросил Хродгейр.

– Твоя ищет смерти Эйнара Пешехода.

– Пойдешь с нами?

Линду подумал и кивнул:

– Моя с вами.

– Тогда грузимся – и вперед.

Попутный ветер довел кнорр под парусом до самой Альдейги. Костя смотрел, всматривался, но почти не замечал хоть чего-то знакомого.

Однажды он побывал в Старой Ладоге проездом, но то, что он застал сейчас, никак не отождествлялось с виденным тысячу с лишним лет тому вперед.

Скалы вроде бы торчали те же, но как их сравнить? Что он, помнит все изгибы каменных надолбов?

На мысу стояла крепость, рубленная из дуба. Много позже, в эпоху Господина Великого Новгорода, ее отстроят из камня, возведут пять мощных башен, а пока к реке выдвигался как бы деревянный «макет» будущей цитадели.

Городок стоял на возвышении, за обрывистым берегом, лишь кое-где скатывавшимся полого к воде, – там, поднятые на сваях, в ряд топились баньки. Однако причалить к этим фамильным храмам санитарии и гигиены не было возможности – крепкие сваи, вбитые в илистое дно, не подпускали корабли.

– Хрен десантируешься! – вывел Бородин.

Костя посмотрел на него и улыбнулся. С утра ему было стыдно – Валерка будто поймал его за нехорошим занятием, – а сейчас все как-то само собой разрешилось и устаканилось. И все стало ясно, и все стало легко.

Плющ еще дома, во Владивостоке, чувствовал некую занозу в душе. Да, он все верно говорил деду Антону… Кстати!

– Так это дед Антон тебе про Эльвёр рассказал?

– Да не-е… – протянул Бородин, жадно осматривая «достопримечательности». – Я тебе звонил, а ты все недоступен. А потом баба Лена звонила, в гости звала. Ну я и попросил, чтобы старому трубку дала. Спрашиваю, не звонил ли тебе Костян, а дед все мямлит чего-то. Я ему и говорю: «Колись, дед!» Ну и вот…

– Все с вами ясно…

Плющ вздохнул. А и вправду полегчало. Сейчас все правильно идет – они вдвоем. Вот только…

– И все-таки зря ты в это дело ввязался, – уперся Эваранди.

Бородин хмыкнул.

– Только не пугай меня больше, ладно? Ты что, думаешь, здесь и вправду жить опасней, чем у нас там, в будущем? Да ни фига! Я вон машину только осенью купил, а уже оцарапал. Какой-то гад на повороте подрезал. А знаешь, сколько таких шумахеров недоделанных носится по Городу[845]? Всмятку бьются! Да хорошо бы сами, а то ведь и других сшибают. Сам же знаешь! И это только на дороге. А экология тут какая! Дышать не передышать!

– Ты мне тут зубы не заговаривай, эколог фигов. В твоем безопасном будущем печенеги не водятся!

– Да мы, может, и не дойдем до степи. Умыкнем Эльвёр – и с концами.

– Дойдем, – буркнул Костя. – Посольство не должно попасть в Константинополь. Так Романус сказал.

– Вот оно что… – протянул Валерий. – Ну, в принципе, стимул есть – дорогого товару Пешеход тащит с собой немерено. Тому же Йодуру только скажи…

– Валер, у Эйнара полсотни викингов под рукой да еще столько же головорезов из купеческого сословия. Вон как у Меченого. Сотня!

– Всего-то? – с великолепным презрением фыркнул Роскви. – Слу-ушай… А из Константинополя как? Обратно шлепать? Бли-ин… Далеко. Долго, главное. Там только по Днепру вверх месяц идти. Бли-ин… Я у Верки надолго не отпрашивался…

– Не отпрашивался куда?

– За бонусами! Сказал, что опять в археологическую экспедицию собрался, как в тот раз.

– А-а… Так мы археологи… Вот оно чё…

– Ёрничай-ёрничай… А чего мне было говорить? Что в прошлое смотаюсь, в эпоху викингов, и обратно?

– Да ладно… Считать надо только путь до Константинополя. Там портал есть.

– Да?! Ну тогда все вообще отлично!

Плющ только головой покачал. Десантник! Что с него взять?

Какой там девиз у ВДВ? «Никто, кроме нас!» Во-во… Но в одном Валерка прав – экологические проблемы в этом мире начнутся очень не скоро. Здесь в любой лесной речке можно спокойно пить воду, а уж воздух… Воздух настолько чист, что даже безлунной ночью хватает одного звездного света, чтобы различить дорогу. Ну, если, конечно, облаков не нагнало.

– А ведь здесь Русь начиналась… – негромко сказал Роскви.

– Да-а… – протянул Костя.

Кнорр шел еле-еле под парусом, словно давая больше времени рассмотреть берега. Ну за рекой лес поднимался, темный, дремучий, а по эту сторону, что с правого борта, тянулись улицы, застроенные домами, доминами и домищами. Людей на улицах толклось немного, а вот на Торгу народу было полно – ряды лавок да лабазов тянулись с пристани до крепости.

– Базарный день! – хмыкнул Бородин.

– А ты заметил, что крепостной стены нету?

– А точно! Да не-е… С той стороны стоит, к лесу которая. Да и зачем? По обрывам карабкаться?

– Что-то я не помню обрывов в Старой Ладоге…

– Здрасте! А Волховскую ГЭС ты помнишь?

– Думаешь, они там – под водой?

– Ну да!

– Эй! – окликнул парочку Йодур. – Хватит болтать. На весла! Парус спустить!

Кнорр медленно вошел в неширокое устье Аладьоги. Экипаж догреб до самого моста, ведущего в крепость, и причалил.

Причалил в то самое время, когда ворота крепости растворились и на мост выехали конные, человек десять в дорогих доспехах.

– Рюрик небось, – проворчал Хродгейр.

«Рюрик!»

Костя с жадностью разглядывал летописного варяга. Мужик как мужик, изрядно поседелый. Усы свисают, как моржовые клыки, и взгляд… Вот-вот, именно что взгляд. Такой, если посмотрит – мигом по стойке «смирно» встанешь и руки по швам. Харизма!

Рюрик осадил коня и крикнул:

– Не славного ли Хродгейра я вижу?

– Его, конунг, – слегка поклонился Кривой.

– Зачем пожаловал?

– Про то не говорят на Торгу.

– Понял, – серьезно сказал конунг. – Коня Хродгейру! Едем, посидим да рассудим все по чести.

Кривой лишь оглянулся, и Йодур так же молча кивнул. Дескать, не волнуйся, все будет в лучшем виде.

Проводив глазами ускакавшее начальство, Беловолосый сказал добродушно:

– Я при корабле побуду, а вы погуляйте пока… До заката солнца.

Экипаж быстренько покинул корабль и растекся, разбежался, разошелся по улицам и переулкам…

Гардарики, Альдейга. 29 мая 871 года