…Мимо Кремля, по Большому Каменному мосту «ЗИС» выкатился на улицу Серафимовича, к серой громаде «Дома на набережной».
Свои двенадцать этажей, выстроенные в стиле конструктивизма, дом раскинул широко, предоставляя жильцам клуб, кинотеатр, спортзал, универмаг, прачечную и амбулаторию, сберкассу, почту, бесплатную столовку и детский сад на крыше, а во внутренних двориках были разбиты газоны и журчали фонтаны.
Селили здесь избранных, к ним был причислен и Павел Рычагов.
Удивительно, но Павла Васильевича ничуть не раздражала казенщина – все эти бирки на мебели или запрет на вход после одиннадцати вечера. То ли он привык к общажному бытию в гарнизонах, то ли просто не обращал внимания – Жилин чувствовал это его отношение. Или помнил о нем?
Иван так до сих пор и не уяснил для себя, какова доля Рычагова в его сознании.
Память Павла Васильевича не раз делала подсказки, иногда Жилин ощущал чужие эмоции – слабые, будто заблудившееся эхо былых чувств. Или они таки делят сознание на двоих, как жилплощадь в комнате все того же общежития? Как тут узнаешь?
«ЗИС» подъехал к подъезду, и лейтенант поспешил открыть дверь.
– Когда за вами заехать, товарищ генерал-лейтенант?
– Давайте, без двадцати три.
– Слушаюсь.
Машина отъехала, а Иван неторопливо пошагал к дверям.
Консьерж вежливо поздоровался, и Жилин прикинул, в каком же он звании. Сержант госбезопасности?
Вся обслуга дома служила в НКВД, даже дворники. Наверное.
Лифтер услужливо открыл двери лифта, пропустил жильца и зашел сам – подниматься без сопровождающего не полагалось.
Покинув кабину на свом этаже, куда выходили двери двух квартир, Иван порылся в кармане кителя. Там лежал ключ.
Он нащупал его еще в Сочи, да так и таскал с тех пор, будто талисман. В принципе, открыть дверь можно было и с помощью запасного ключа, стоило только зайти к коменданту.
Наверняка тем ключом уже пользовались во время его отсутствия, проводя негласный обыск.
Противно жить под колпаком, терпеть постоянное наблюдение, но, с другой-то стороны, в доме жили не рядовые рабочие и колхозники – в квартиры въезжали члены ЦК ВКП (б), наркомы и их замы, выдающиеся ученые и артисты. Публичные личности.
Ну ладно там писатели, а чиновники? Да за ними не только можно, но и нужно следить! Не снимать наружного наблюдения, отслеживать все связи, рыться в документах!
Чтобы чинуша, пардон, совслужащий, даже подумать боялся о взятках, скажем. А как же иначе?
Жилин отпер дверь, и вошел в квартиру. Недурно.
Дубовый паркет, фрески на потолках. Кухня крошечная, зато в стене проемчик под самоварную трубу.
Стянув сапоги, положив фуражку на полку, а китель повесив на спинку стула, Иван прошагал к дивану, и рухнул в его мякоть – жалобно взвизгнули пружины.
В квартире стыла тишина, даже часы, висевшие на стене, стояли.
Вздохнув, Жилин поднялся и толкнул маятник.
Часы пошли, затикали, отмеряя секунды. Хоть какой-то живой звук…
Проведя рукой по корешкам книг, Иван выдвинул ящик.
Подсказка была верна – там лежали ордена Рычагова.
Золотая Звезда Героя Советского Союза. Два ордена Ленина, три «боевика» – Красного Знамени. Медаль «ХХ лет РККА».
В эти времена даже юбилейная медаль доставалась далеко не всем, орденоносцев чтили, на них смотрели, как в будущем – на звезд эстрады и кино, вот только не с позиций мещанского идолопоклонства, а с уважением.
Приведя китель в идеальный порядок, Жилин нацепил ордена, испытывая странную неловкость – это были не его награды, не им заслуженные. Ничего, – утешил он себя, – сегодня тебе вручат орден заработанный!
Начистив до блеска сапоги и подцепив разношенные тапки, Иван пошатался по квартире. До срока еще часа два…
Выбрав себе книгу по душе, Жилин устроился в кресле, благодушествуя. Сколько месяцев он вот так вот не сидел, перелистывая страницы, в тишине и спокойствии?
А то, что война, что чекисты бдят… Ну и что?
Немцев мы победим, а энкавэдэшники – люди нужные, без спецслужб нельзя даже в Мире Справедливости, в далеком коммунистическом будущем.
Похмыкав, Жилин углубился в чтение.
А. Ермаков, генерал-майор:
«В направлении Орла враг добился успеха.
Но главный план гитлеровского командования – окружить и уничтожить армии Брянского фронта – не осуществился ни тогда, ни после.
Правда, в процессе борьбы были моменты, когда наши части оказывались обойденными неприятелем. Но за время войны мы научились многому. Окружение уже перестало быть таким пугалом, каким оно казалось иногда в первые дни боев.
Как ни пытался враг, ему не удалось посеять панику в наших рядах. Части держались вместе. Нарушенные связь и управление быстро восстанавливались.
Н-скую танковую часть обошли три роты автоматчиков и 28 танков. Танкисты не ударились в панику и без особого труда справились с этими фашистскими подразделениями.
Наш отряд тяжелых танков передавил и перестрелял всех автоматчиков, а из 28 танков уничтожил 27. Командир немецкого танкового отряда капитан Кессель был взят в плен вместе со своим штабом».
Глава 20
Вторая звезда
«ЗИС» проехал Спасские ворота и доставил своего пассажира прямо ко входу корпуса номер один, к зданию бывшего Сената, а ныне – Совнаркома.
Пройдя несколько постов охраны, Иван поднялся к круглому Свердловскому залу Кремля. Накатило ощущение чего-то торжественного и величественного, того, что можно было назвать державностью.
В зале было людно, гул голосов возносился к высоченному потолку, метался между колонн.
– Товарищ генерал-лейтенант! – пробился голос Миши Ерохина.
Жилин обернулся. Рядом с «Дядей Мишей» стоял Егор Челышев.
– Здравия желаю, тащ генерал-лейтенант! – осклабился Челышев.
– И вам не хворать!
Пожав руки обоим, Иван спросил:
– Слушайте, а вы где остановились?
– Да нигде! – воскликнул Егор. – Бродили по Москве, чуть не опоздали.
– Тут гостиница рядом, «Москва», – сказал Михаил. – Перекантуемся.
– Перекантуетесь у меня в гостях. Вылетать нам завтра, а сегодня можно и посидеть. Выпить и закусить. Годится?
– Годится! – обрадовался Ерохин и поглядел на Челышева.
– А я, как все! – ухмыльнулся Егор.
– Заметано.
Шум в зале усилился и начал стихать. Летчики поспешили занять места, и вот вышел «всесоюзный староста» – Михаил Калинин.
«Ему бы шапочку белую да халат, – подумал Жилин. – Вылитый доктор Айболит получился бы…»
– Товарищи! – сказал Калинин. – Коварный и подлый враг напал на нашу Родину. Весь советский народ и его Рабоче-Крестьянская Красная Армия сплотились, чтобы на фронте и в тылу добиваться поражения немецко-фашистских захватчиков. И сегодня здесь, в этом зале, собрались те, кто своим ратным трудом приближает победу над Германией…
Жилин слушал невнимательно, его куда больше интересовали те сановники, что вознеслись после его опалы. На некоторых лицах он с удовлетворением различил следы волнения.
Забеспокоились, зашебуршились!
Сановников мучила возникшая неопределенность: Рычагов снова в фаворе или тут что-то другое? А что именно?
Начались награждения.
Одним из первых Калинин поздравил Мишу Ерохина, вручив ему коробочку с орденом Боевого Красного Знамени.
«Дядя Миша» вернулся с блуждающей улыбкой, нащупал сиденье, примостился и стал любоваться наградой.
– Молодец, «Дядя Миша»! – искренне сказал Иван.
Подошла его очередь, и Жилин прошагал к – сцене.
– Генерал-лейтенант Рычагов по вашему приказанию прибыл!
«Всесоюзный староста» ласково покивал ему и вручил две награды сразу – вторую Золотую Звезду и орден Ленина.
– Поздравляю вас!
– Служу Советскому Союзу!
Приняв ордена и грамоты к ним, Иван вернулся на место.
– Поздравляю! – шепнул Челышев.
