– Расколошматим немца? – спросил он, не поворачивая головы. – А, летчик?

– Да куда мы денемся…

Командир рассмеялся и снова поднес бинокль к глазам.

– Ага! Заворачивают немцы! Трех пожгли… Нет, вру – батарейщики четвертого подбили. Молодцы… Ну, погоди малость. Сейчас мы их отгоним…

Ждать пришлось до ночи – самолет лежал в поле, и открыто подойти к нему не удавалось – немцы сразу же открывали минометный огонь.

В темноте Быков и взвод добровольных помощников покинули окопы и направились к «Ла-5».

Проще всего было списать истребитель, забыть о нем, но у Григория к такому подходу не лежала душа.

Жалко было машинку.

Да и денег она стоит немалых. Чего ж добром-то разбрасываться?

«Лавке» той ремонту на пару дней, умельцы из ПАРМа быстро ее до ума доведут.

Немцы в этом вопросе – ребятки ушлые.

Подбили танк? Тут же волокут в тыл.

Откапиталят – и на передовую.

– Лопаты не забыли?

Пехотинец, ползущий рядом с Быковым, прокряхтел:

– С с-собой. А г-г-где к-копать?

– Под крыльями.

– З-зачем?

– Чтобы выпустить шасси.

Иначе никак – трехтонный самолет на руках не потащишь.

Копать чернозем было нетрудно, хотя орудовать саперными лопатками, стоя на коленях – та еще морока.

– Да все, вроде, – сказал молодой солдатик, отпыхиваясь. – Глыбокая, вроде.

Быков проверил и кивнул.

– Сейчас я…

Выпустить шасси получилось без проблем.

– Д-дело! На к-к-колесах т-только так в-выйдет!

– Цепляй!

– Вытравливай, вытравливай…

– Погодь, крюк перецеплю. Готово!

Комполка пригнал трехтонку «УльЗИС», пехота живо закрепила хвост истребителя в кузове, и шоферюга завел двигатель.

– Давай, помалу!

– Пошла, пошла!

Подвывая мотором, «УльЗИС» поволок «лавку» прочь.

Быков, пожав руки «землекопам», догнал машину и вскочил на подножку.

– Поехали!

– Первый раз с таким прицепом! – хохотнул водитель с великолепным чубом, выпущенным из-под пилотки.

– Жизнь такая.

– Правда ваша!

Ехали всю ночь, но дремать себе Быков не позволял – надо было следить, чтобы консоли крыльев не задели чего по дороге, дерево или столб.

Утром добрались до маленького сельца, там плоскости крыла отсоединили, уложили в кузов «УльЗИСа» между хвостом и бортами и закрепили по-походному.

Таким манером ехать было куда сподручнее – «прицеп» никому не мешал на дороге.

После обеда Григорий доехал до Студенца, а там и аэродром рядом, но 4-ю эскадрилью на месте не застал – пилоты искали комэска…

Прибежавший Бабков только выдохнул с облегчением, да и облапил «пропажу».

– Жди! – сказал он. – Твои вот-вот вернутся. – Указав на забинтованную голову, спросил: – Серьезное что?

– Пустяки, дело житейское…

И пяти минут не прошло, как в небе загудели «лавочки».

По очереди сели, покатили к стоянке.

Первым свой самолет покинул самый глазастый – Володька Орехов.

– Командир! – завопил он. – Живой!

– Да что мне сделается…

Тут и остальные-прочие подвалили, насели, хлопали по плечам, хотя и с осторожностью – видели повязку.

Марлен тоже был тут и представлял собою душераздирающее зрелище.

– Товарищ полковник, – произнес он убитым голосом, – меня отчислят?

– За что?

– Ну… я же… того…

– Того ты или не того, медкомиссия пусть решает.

Пилоты дружно рассмеялись, но Никитину было не до веселья.

– Так я… это… летать буду?

– А куда ты денешься?

– Продовольственный аттестат с собой? – поинтересовался у него начпрод. – Пошли тогда. Поставлю на довольствие…

Сообщение Совинформбюро от 25 июня 1943 года:

«В течение ночи на 25 июня на фронте ничего существенного не произошло.

Нашей авиацией в Баренцевом море потоплены два сторожевых катера и транспорт противника.

На Западном фронте на одном участке наше подразделение ружейно-пулеметным огнем рассеяло отряд немецких разведчиков. У проволочных заграждений осталось 40 вражеских трупов.

В районе Белгорода старший сержант т. Мишенин дал три очереди из пулемета пролетевшему над нашими позициями немецкому самолету.

Самолет задымился и стал терять высоту.

Сержант Мишенин выпустил еще несколько очередей, и вражеский самолет врезался в землю близ нашего переднего края.

В районе Лисичанска две группы пехоты противника пытались боем разведать позиции наших частей.

Советские подразделения вовремя заметили движение немцев, подпустили их на близкое расстояние и открыли огонь из всех видов пехотного оружия.

Большинство наступавших гитлеровцев было уничтожено, а остальные в беспорядке отступили.

Вечером девять немецких бомбардировщиков под прикрытием истребителей пытались совершить налет на наш аэродром.

Попав в зону сильного заградительного огня зенитной артиллерии, немецкие бомбардировщики, не достигнув цели, сбросили бомбы, которые упали в поле и не причинили никакого вреда.

Наши истребители, поднявшиеся в воздух, вступили в бой с противником. Советские летчики сбили пять немецких самолетов…»

Первые дни июля атмосфера электризовалась все сильнее.

В Ставке ждали наступления немцев, но точно не знали, когда же тевтонская орда двинет.

Разведчики дневали и ночевали за линией фронта, но лишь в ночь на 5 июля удалось захватить «языка» – сапера 6-й пехотной дивизии Бруно Формеля.

Выяснилось, что операция «Цитадель», ставившая своей задачей окружение двух фронтов – Центрального и Воронежского – на Курском выступе, начнется в ту же ночь, ровно в три часа.

Маршал Рокоссовский, коротко переговорив с Жуковым, отдал в 2 часа 20 минут приказ о контрподготовке.

С раннего утра заработала советская артиллерия, десятки самолетов 16-й воздушной армии поднялись в небо, однако генералы «тупили», из-за чего господства в воздухе достичь не удалось, зато почти сотню истребителей да бомберов угробили.

Лишь пять дней спустя «иваны» пересилили «гансов».

Зато какое грозное зрелище открывалось в ночном полете!

Тысячи орудий палили по площадям, РСы «катюш» гигантскими трассерами уносились навесом, беснующиеся огни залпов и взрывов выхватывали из темноты землю, деревья, танки, окопы, набрасывали красный свет, вытягивали мгновенные черные тени – и все это от горизонта до горизонта!

5 июля Брянский фронт, на котором воевал Быков, изготовился к отражению возможного удара.

15-я воздушная армия с рассвета приступила к разведывательным полетам. 32-й гвардейский истребительный авиаполк находился в готовности к вылету.

Одна эскадрилья была в готовности номер один, остальные в готовности номер два.

Около полудня такого долгого 5 июля командование поставило перед 1-м гвардейским истребительным корпусом задачу – прикрывать войска правого крыла Центрального фронта в районе Малоархангельск – Александровка – Протасово.

6 июля пилоты 1-й, 2-й и 4-й эскадрилий прикрывали части наших армий, непрерывно патрулируя небо группами по восемь – двенадцать самолетов.

Лейтенант Батов сбил «Фокке-Вульф-190», чуть позже Володе Орехову удалось то же самое – над Елизаветино.

8 июля немцы, пытаясь обойти стойкую оборону 13-й армии, нанесли удар по ее правому флангу. Их поддерживала авиация.

Завязались страшные воздушные баталии.

По пять вылетов в день, а то и чаще.

Быков сбил девять «фоккеров», а когда его поздравляли с победой, он только отмахивался, напоминая, что у немецких экспертов счет давно превзошел и сотню сбитых, и даже полторы сотни кое за кем числятся.

– Хочешь спустить полтораста «мессеров»? – щурился Котов, и впрямь напоминая довольного кота.

– Хотя бы сотню, – отвечал Григорий. – Для начала…

11 июля погиб один из «ветеранов» – подполковник Герасимов.

В тот же день 9-я немецкая полевая армия Моделя выдохлась и перешла к обороне, а вот войска Брянского фронта начинали наступление.