Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Думаю, товарищ нарком, что наше знание будущего, если им начать пользоваться, перестанет быть точным через пять лет или позже – реальность начнет меняться. Невозможно изменить будущее, не ведая того, что именно произойдет, но если такое знание есть, завтрашний день станет иным. Не полностью, конечно, нет, история почти не изменится, но вот какой-то конфликт не случится, какое-то событие не произойдет, зато мы можем стать свидетелями чего-то нового, чего не было в том варианте истории, который известен мне, Мишке и Марлену. Вот, скажем, через двадцать лет убьют американского президента Кеннеди. Но теперь-то этому можно будет помешать! Или никакого убийства вообще не случится, потому что не окажется предпосылок для его совершения. Кстати, Марлен и не хотел, чтобы мы раскрывались в этом времени, не хотел, чтобы вы узнали будущее. Мы спорили, и он сказал, что не может ручаться за то, что новое, как бы исправленное, будущее выйдет лучше прежнего. А если, говорит, старые проблемы решатся, а их место займут и вовсе не разрешимые? Вот, убережем мы Украину от фашистского путча в 2014-м, а…

– Фашисты?! – воскликнул Берия. – На Украине? В 2014-м?

– Ну, да. Недобитые бандеровцы, националисты… Они захватят власть в Киеве и начнут войну в Донбассе – тамошний народ не потерпит фашизм.

– Шэни деда… – пробормотал нарком по-грузински.

Помолчав, он сказал:

– Я вижу, в будущем коммунизма не построят. Ладно, не будем говорить о том, что будет и чего не станет. Нужны доказательства! Повторяю: если все правда, то распоряжаться знанием будущего должен не я и тем более не Абакумов. Это мы можем доверить только товарищу Сталину.

– Так точно, товарищ нарком! – взволнованно сказал Ковальков.

– Следовательно… А, вот! Вы можете сказать, товарищ Тимофеев, что произойдет в ближайшее время?

– А какое сегодня число?

– Пятнадцатое октября.

– Представляете, товарищ нарком, могу. Завтра же начнется «московская паника»!

– Что-что?!

– Ну, будет же принято постановление «Об эвакуации столицы СССР», и многие решат, что хана пришла – Сталин все бросил, все бежали, а их оставили, и вот-вот немцы войдут. Завтра будет единственный день, когда метро закроют, чтобы уничтожить его. Рабочим выдадут месячную зарплату, магазины будут раздавать продукты, предприятия закрываются… И некому будет навести порядок, потому что московское начальство первым же и сбежит! Десятки тысяч людей ломанутся на восток, будут нападения на эшелоны, а немецкие диверсанты станут всю эту обстановку накалять. ЦК ВКП (б) будет брошен, все документы разбросаны, в том числе и секретные, – и никого! Никто не выступит по радио, не успокоит людей, никто не призовет паникеров к порядку, не расстреляет мародеров…

Тимофеев посмотрел на застывшее лицо Берия и осекся.

– Подождите здесь, – сказал нарком и спешно покинул кабинет. На пороге он замер, резко обернулся к Виктору и спросил: – Это точно, что враг не войдет в Москву?

– Совершенно точно! – твердо заявил Тимофеев.

Берия кивнул и скрылся в дверях.

Повисло молчание, лишь откуда-то из соседней комнаты доносились звуки голосов. Похоже, что Берия отдавал кому-то распоряжения, не желая делать это у себя в кабинете.

– Паника, значит? – процедил Ковальков.

– Ага, – признал Виктор виновато. – Дня за три все образуется – и по радио будет обращение, и патрули появятся, и мародеров станут расстреливать на месте. Паника утихнет. Но зачем вообще ее было допускать? И ведь первыми побежали как раз «ответственные товарищи» – городское и партийное начальство, руководство заводов, фабрик, учреждений, даже больниц! А простым людям что делать оставалось, когда все вокруг кричат, заходятся: «Через два дня Москву сдадут!»? Вот и пошел хаос… Да он уже начинается, сегодня! Завтра просто будет самый разгул.

– Позор-то какой… – прогудел Николаенков.

– Срамота, – согласился Доржиев.

– Справимся, – буркнул Ковальков и криво усмехнулся: – Признаться, не верил я до конца, что ты оттуда, а теперь веры прибавилось…

Дверь распахнулась, и вошел Берия. Он был бледен и взвинчен.

Пройдясь по кабинету, чтобы немного успокоиться, нарком сказал:

– Вы были правы, товарищ Тимофеев, паника началась. Но я принял меры. Минут через десять к людям обратятся по радио, а с паникерами, мародерами и погромщиками разговор будет короткий. Я доложил товарищу Сталину о происходящем, и он одобрил мои действия.

Немного успокоившись, Берия вернулся за стол, но продолжать работу с документами он уже просто не мог, был не в состоянии – то новое, что было принесено его необычными гостями, властно требовало нестандартных решений.

– И еще кое-что, – проговорил нарком. – Ваши друзья – Марлен Исаев и Михаил Краюхин? Я верно запомнил?

– Да, товарищ нарком.

– Хочу вас обрадовать, товарищ Тимофеев, вы скоро с ними встретитесь – Исаев и Краюхин откомандированы в Москву еще неделю назад. Скоро они будут здесь…

Тимофеев замер. Даже, казалось, сердце дало сбой и пропустило удар. Они будут здесь…

Виктор и боялся встречи, и хотел ее. Какого бы мнения Марлен ни держался о нем, пусть уж скажет все прямо, а то думаешь тут, думаешь, аж голова пухнет! Понимаешь, что поступил по-дурацки, по-идиотски, ну а как еще дураку ума набраться да опыта?

Пусть сами все скажут, пусть обматерят его, пусть даже руки ему не подадут и назовут предателем, только бы побыстрее! Чтобы не думать об этом, не переживать зря, а точно знать, как они к нему относятся. А вдруг – нормально, как всегда?

Нет, этого, конечно, быть не может. Ну, а вдруг?..

Глава 23

Вызов

15 октября Марлен встал, чувствуя себя выспавшимся. Ну, как встал… Не с кровати под балдахином – с раскладушки, которую в лаборатории звали «плацкартой». Но выспался же!

Удивительное дело – в будущем, которое уже стало малость затуманиваться, Исаев был известный соня – спать он любил. Не дай бог поднимут рано, скажем, «в восемь ночи»! Сразу раздражение, разбитость, порча настроения…

Фронтовые будни живо отучили его от склонности к неге – тут спали не тогда, когда хочется, а когда это удавалось. Выдался часок между атаками – шинелькой укроешься и дрыхнешь.

И что такое после тех мытарств какая-то «плацкарта»? Миха и вовсе на столе спал – сложил вдвое ватное одеяло, улегся и дрыхнет.

Да и где им дрыхнуть? Они родятся через полвека, а пока что никто им жилплощадь не предоставил.

Исаев потянулся, так что все сочленения раскладушечные заскрипели, но вскакивать не стал – вот до чего жизнь тыловая доводит!

Протерев глаза, проморгавшись, Марлен закинул руки за голову, намереваясь поваляться, хоть чуток. Впереди долгий день, работы – море, а на часах еще семи нет.

С «прогрессорством» все шло, как надо. Мишка даже поражался, как у них все быстро получается. А чему удивляться? Это в той истории ученые с инженерами бродили как слепые, натыкаясь на верные решения и обходя их, а теперь-то они не блуждают, не тратят время на бесконечные опыты и пробы – четко идут вперед, от победы к победе.

Среди изготовленных транзисторов всего несколько вышли дефектными, остальные вполне себе ничего, работать будут. Конденсаторы, резисторы, диоды – все это уже было, следовало лишь «углубить, улучшить, укрепить». Девчонкам дали партийное задание – заняться печатными платами из стеклотекстолита. Те справились.

И это всего за одну неделю! Причем во всем корпусе только две открывшиеся лаборатории, остальные пустуют. Ни локаторами, ни РЭБ никто пока не занимается – спецы только-только извещены. Многие из них эвакуировались, и еще неясно, согласятся ли на возвращение в Москву – столица становится прифронтовым городом.

С другой стороны, именно эвакуация и временная неразбериха позволили Бергу выпросить этот домину, «освобожденный» от прежних хозяев. А сколько оставленного оборудования по Москве, брошенного подчас, забытого! Николай Николаевич тут не только радиоинженер, он по совместительству завхоз.

305
{"b":"860628","o":1}