Корабли Балтфлота не пропускали ни единого транспорта с железной рудой из прогибистой Швеции, а самое главное – «Крупп» и «Рейнметалл» лишились поставок никеля и марганца. Печенгу на севере прочно удерживали солдаты РККА и матросы Северного флота, Никополь тоже был потерян немцами, а с ним и залежи марганца.
Немецкая броня делалась все хуже, и уже никакие «Королевские тигры» по семьдесят тонн весом, с лобовыми плитами в пятнадцать сантиметров толщиной не могли спасти от поражения доблестный вермахт. Что толку? Масса «ИС-3» недотягивала и до пятидесяти тонн, а мощный мотор придавал тяжелому танку изрядной резвости. Пушка же пробивала лобовую броню «Тигра-II» с четырех километров! А с расстояния в тысячу метров 130-миллиметровка запросто просаживала стальную плиту в двадцать четыре сантиметра! Хана «Тиграм» с «Фердинандами»!
– «ИСы» на прорыв пошли! – доложил Борзых. – Тральщиков прикрывают!
– Отлично, – кивнул Репнин. – Иваныч! Держимся за «ИСами»! Санька! Отсекаем пехоту противника!
– Понял!
– Осколочным!
– Есть осколочным! Готово!
– Блиндаж видишь, где одиночный тополь?
– Так точно!
– Влупи по нему. Огонь!
Башня ворохнулась чуток, и Федотов выжал педаль. Грохнуло. Зазвякала гильза, вонючий дым завился синей струей, вытягиваясь под «грибки» вентиляторов.
На месте блиндажа осел взвихрившийся снег, опали комья мерзлой земли. Расщепленные бревна разлетелись первыми.
– Иваныч, держись колеи, а то тут мин натыкано, как редьки в огороде!
– Понятное дело… Село впереди!
– Лисовка, должно быть. Осторожней, овраг там.
– Вижу, командир. Там у немцев насыпь, что ли? Ага! Вона, по ней «Тигр» отъезжает!
– Значит, мин нет! Ванька, передай нашим, чтобы «Тигра» не трогали, пока овраг не переедет!
– Есть!
Репнин прижал лицо к нарамнику. Неровная, узкая «дамба» пересекала овраг – это был самый прямой путь на Лисовку. Однако переход фланкировали два дота, по сторонам которых ворочали башнями вкопанные в землю «четверки», а на той стороне оврага просматривались орудия.
Пока что стрелять по советским танкам они не могли – доты их застили, но как только «сороктройки» покажутся на «дамбе»…
«Т-VI», отступающий по насыпи, ехал вперед, развернув башню назад и влево. А если…
– Санька! Запули «Тигру» болванку под башню! Смогёшь?
– А то!
Грохнул выстрел. До немецкого танка оставалось меньше сотни метров, так что не попасть было бы стыдно. И Федотов не сплоховал – вломил «Тигру» куда полагается. Участок под башней был у «Т-VI» слабым местом. Вот и теперь сработало – болванка застряла в броне, как чопик в дырке, и башню заклинило.
– Бронебойным? – азартно спросил Федотов.
– Не стрелять! Иваныч, газу! Держись за немцем впритык!
– Понял!
Взревев, «Т-43» рванулся за «Тигром» и пристроился за ним «в затылок». Ранило кого в «тигриной» башне, убило или контузило – неизвестно, но механик точно жив был – и уводил танк.
Закопанную «четверку» окончательно похоронил танк Полянского – раз нельзя по «Тигру», то хоть по этой долбануть. 130-миллиметровый снаряд пробил башню «Т-IV», и та словно распухла, разорвалась, как арбуз, оброненный на асфальт.
Пулеметы немецкого дота бессильно продолбили по броне «сороктройки», и теперь лишь батарея на противоположной стороне оврага представляла опасность для командирского танка.
«Тигр» доехал до края оврага и стал отворачивать, чтобы открыть артиллеристам увязавшийся русский танк.
– Иваныч!
– Щас я…
Бедный с глухим грохотом прижался передом к корме «Тигра» и наддал. Немецкий танк заскреб гусеницами, но русский был сильнее – «Т-43» развернул «Т-VI» мордой к оврагу, выставив его как щит, и объехал. Вот она, батарея!
Немецкие артиллеристы и хотели бы развернуть 88-миллиметровые орудия, да только сделать это не просто, а русский танк – вот он!
Выдав осколочно-фугасный, «Т-43» с разгону наехал на орудие. Танк закачало, затрясло, скрежет и грюканье донеслось через броню.
– Иваныч! Пулеметиком!
– Есть…
Ударил курсовой, подметая бегавших пушкарей, и танк опять подпрыгнул, ломая второе по счету орудие.
– Ванька! Нашим передай, кто в носу ковырял и ничего не видел, – пусть шуруют через овраг!
– Понял!
– Гремя огнем, сверкая блеском стали! – заорал вдруг Федотов.
Не сказать, что мелодично, но громко.
– Пойдут машины в яростный поход! – взревел Бедный.
– Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин, – подхватил Репнин.
– И Ворошилов в бой нас поведет! – допел Борзых.
Из воспоминаний капитана Н. Борисова:
«Наконец определили день, когда будем получать технику. Выдвинулись на завод и трое суток принимали машины. Все скрупулезно, по описи.
Потом танки с завода выгнали и совершили марш на полигончик за 25 километров, и на фоне тактического учения должны были отстреляться. Вот тут мы впервые хоть немножко почувствовали, что такое бой. Заслужили оценку «хорошо».
Потом заехали на склады, получили полный боекомплект вооружения, заправились горючим и совершили марш на погрузочную площадку в Горький. Станция Сталинская, что в трех километрах от пассажирского вокзала.
Но там платформа торцовая, и загонять танки нам не доверили. Только заводские испытатели могли это быстро проделать. Одно дело сбоку, а с торца – это значит надо гнать машину через все двадцать вагонов эшелона. Заезжают и на 2-й скорости мчатся, только на стыках платформ немного притормаживают. Настоящие асы, ничего не скажешь. А дальше мы должны были закрепить танки, это тоже целая наука. И все это быстро, потому что подгоняют – время!
Да, а по дороге на погрузку у друга моего Черепенина сломался танк. Причем до станции оставалось всего полкилометра. Когда подошли, его машины нет. Но он послал вдогонку члена своего экипажа, что у него что-то с двигателем, и нам вместо него сразу подключили совершенно неизвестный экипаж из резерва. И встретились мы с Черепениным только в 48-м году…
В общем, погрузили в срок 21 машину – это штатный танковый батальон. Затем еще прицепили четыре пульмановских больших вагона. В одном запчасти, брезент и прочее. В двух – по роте.
Затем построение, короткий митинг, заняли места в вагонах, длинный протяжный гудок – и эшелон пошел на запад в нужном мне направлении. Через мои родные места…
В дороге мы провели 21 сутки. Запомнилась четкая работа дорожной службы ВОСО. Эшелоны шли вплотную один за другим. Один со станции уходит, на его место сразу второй заезжает. С фронта то же самое. Своими глазами увидели разруху, бедноту нашу…
За время движения никаких происшествий не случилось. Даже не бомбили. Только пару раз кто-то отставал от эшелона, но быстро нагонял. На печке в вагоне помещались одновременно всего три котелка, поэтому готовили на ней круглые сутки и принимали пищу по мере готовности. По очереди несли службу по охране эшелона.
А потом доехали до Киева. Шел декабрь 43-го…»
Глава 15
Новый год
Винницкая область.
31 декабря 1943 года
За Корниным танки вышли на разбитую дорогу, обсаженную липами. Двигались колонной – никакого снега нет, все перемешано, одна черная земля кругом, а на ней то сгоревшая техника, то мертвые, то разбитые орудия задирают стволы кверху.
– Ваня, сообщи всем, – велел Репнин. – Привал! Проверяем матчасть.
Танки остановились рядом с другой колонной – «Студебеккеров» и «ЗИСов» с прицепленными орудиями.
Когда Геша выбрался из танка, тишина не сразу проникла в его сознание – в ушах все еще стоял гул мотора. И вдруг все смолкло.
А уж звяканье ключей, забористый мат или даже звонкие, с оттяжечкой, удары кувалдой – это почти что тишь.
И вдруг неподалеку затренькала гитара. Кто-то прошелся по струнам умелой рукой, перебрал аккорды. И негромкий, но приятный мужской голос запел:
