ПТАБ – противотанковая авиабомба.

РБК – разовая кассетная бомба.

«Тандерболт» – американский штурмовик «А-10» «Thunderbolt». Скорость – 722 км в час. Вооружение: 30-миллиметровая семиствольная пушка, 11 узлов подвески (блоки с управляемыми и неуправляемыми ракетами (НАР), контейнеры с подвесными пушками, бомбы).

Триммер – устройство для снятия нагрузки с руля.

«УльЗИС» – в годы Великой Отечественной было решено эвакуировать московский завод ЗИС на Урал и в Ульяновск. Ульяновский завод выпускал с 1942 года грузовик ЗИС-5, трехтонку, вторую по массовости после знаменитой «полуторки».

«Цундап» – вернее, «Цюндапп». Немецкий мотоцикл с коляской KS-750, выпускавшийся фирмой «Zünder und Apparatebau G.m.b.H», сокращенно – «Zündapp».

«Фокке-Вульф»-190 (А-3) – немецкий истребитель-бомбардировщик. Мощность – 1700 л.с.; скорость – 680 км в час на высоте 6500 метров; вооружение – 4 авиапушки.

«Хуре» – грубое немецкое ругательство, аналогично русскому «б…».

Шак (арм.) – штурмовой авиационный корпус.

«Шмайссер» – немецкий пистолет-пулемет МР 38/40, разработанный Генрихом Фольмером для вермахта. Хуго Шмайссер попытался доработать МП, но неудачно – его вариант МР 41 был мало кому известен и в серию не пошел. Однако именно фамилия «Шмайссер» стала такой же узнаваемой, как «Калашников».

«Шторьх» – Fieseler Fi 156 Storch («Аист»), малый самолет для Люфтваффе, использовавшийся в качестве разведчика или для эвакуации раненых. Выпускался в разных модификациях, основная модель была трехместной.

Шульженко, Николай Николаевич, гвардии капитан. Совершил 280 боевых вылетов, сбил 16 самолетов противника. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени (пятью!), Александра Невского, Суворова 3-й степени и др.

Шурави (дари) – советский.

Юзовка – рабочий поселок, выстроенный Джоном Юзом (Хьюзом) в 1869 году. В 1924-м переименован в Сталино, а в 1961-м – в Донецк.

«Элочка» – чехословацкий, самый массовый в мире реактивный учебно-тренировочный самолет Аэро «Л-29» «Дельфин». Скорость – 655 км в час. Вооружение: два узла подвески для контейнеров с 7,62 мм пулеметами, или для пары бомб, или для двух НАР.

Эскадрилья (фр. escadrille – уменьшительное от «эскадра») – основное авиационное тактическое подразделение. С лета 1941 года эскадрильи в истребительной авиации ВВС РККА определялись по 9 самолетов (три полных звена). С середины 43-го было установлено, что в составе эскадрильи будут находиться 10 самолетов – два звена и пара (командир и его ведомый). В конце 43-го перешли на трехзвенный состав – по 12 самолетов.

«Як-9Т» – советский истребитель, выпускался с марта 1943 года. От базовой модели отличался не только наклоном мачты антенны, но и вооружением – в развале блока цилиндров двигателя была установлена 37 мм пушка. Плюс синхронный 12,7 мм пулемет УБС.

Скорость «Як-9Т» тоже немного повысилась, зато и время виража, и время набора высоты уменьшились.

Хотя авиапушка и пробивала 30 мм броню, мощь вооружения была явно недостаточной. Тот же «Фридрих» (Ме-109 F-2) превосходил «Як-9» вдвое по этому параметру – на нем стояло по паре пушек и пулеметов.

Москва, 9 мая 2015 года

…«Мессершмитт» атаковал в лоб – сверкая лопастями пропеллера, слившимися в круг, он пыхал коротким злым огнем крыльевых пушек.

Навстречу «Яку» понеслись дымные жгуты трассеров, малиновые и зеленые.

Жилин положил истребитель на крыло, уходя с линии огня, и вжал гашетку. «Як» затрясся, посылая очередь, – двадцатимиллиметровые снарядики порвали «Мессеру» крыло, добрались до кабины – брызнули стекла – и впились в мотор.

Полыхнуло пламя.

Фашистский самолет промелькнул мимо, копотно-черный шлейф стелился за ним, как траурная лента…

Изображение замерло, и на экране всплыла надпись: «Game over».

Жилин со вздохом оторвался от компьютера, отпуская джойстик, и впрямь походивший на игрушечную ручку управления «Яком».

– Молодец, деда! – воскликнул правнук. – Сбил!

– Опыт есть, Пашка, – усмехнулся Иван Федорович, полковник авиации в отставке. – Единственно – ерунда эта твоя «стрелялка»… как бишь ее…

– «Уорлд оф варплэйнс»! – важно выговорил Павел. – А почему ерунда?

– Ну-у… Как тебе объяснить… Ну вот этот «худой»…

– Кто-кто?

– «Худыми» мы «Мессершмитты» называли – у них фюзеляжи узкие. Во-от… «Мессеры» очень редко атаковали в лоб, чаще они уклонялись. Немцы не любили геройствовать.

Правнук примолк.

Забравшись к деду на колени, он сказал тихонько:

– Деда, зато ты у меня герой.

Улыбнувшись, Жилин погладил Пашку по голове.

В мае ему девяносто шестой пошел, но старикан он был удивительно бодрый – ходил без палочки, а если ронял монетку на пол или газету, то сам нагибался и поднимал. Хотя войну отбыл от звонка до звонка, с того самого 22 июня и по август 45-го.

И сбивали его, и попадали – три дырки в шкуре провертели фрицы, а он раз за разом выкарабкивался и упорно возвращался в строй. Пятьсот сорок боевых вылетов, полсотни сбитых «Мессеров», «Фокке-вульфов», «Юнкерсов» и прочих «Хейнкелей».

Иван Федорович вздохнул. Разбередил его парад, растревожил…

На Красной площади он сидел неподалеку от Путина, чуть выше.

Ах, как шагали наши десантники – сильные, настоящие, умелые, бравые парни! Иные из «голубых беретов» каменели лицами, а другие не могли сдержать чувств – и улыбались белозубо, радуясь празднику, здоровью, молодости…

И опять вздох. Чего развздыхался, старый хрыч? Да все от того же… Жизнь прошла, как ни крути.

Одно хорошо, что детей своих хоронить не довелось…

Единственно – жена покойная. Слегла однажды Алена, да и не поднялась больше. А что вы хотите? Возраст…

Один ты зажился, Иван Федорыч, и никак не желаешь освободить жилплощадь…

Ну, это уже стариковское брюзжание началось.

Сашка, старшенький его, не из таковских, что стариков своих со свету сжить не прочь. Да и есть у него квартира, хоть и в Мытищах.

Зятек его тоже не бедствует, в «манагеры» вышел, все какими-то мудреными делами занят, на «инг» заканчиваются…

– Алё? – послышался голос правнука. – Я у дедушки. Ага… А куда? К тете Томе? Ура-а… Я щас! Деда, я пошел!

Шаркая тапками, Жилин выбрался в прихожую. Пашка как раз упаковывался в свою куртку «на рыбьем меху».

– Не продует? – озаботился старый.

– Не-а! – легкомысленно ответил малый. – Пока, дед!

– Пока…

Клацнул замок, прогудели ступеньки, глуша топот юных ног, – и тишина. Только «ходики» продолжали отбивать тающие секунды.

Интересно, подумал Жилин, проживет ли он еще один год?

Может, дотянет до сотни? Это вряд ли…

А жаль.

Хоть и говорят, что старики устают жить, но это точно не про него.

Очень хочется посмотреть, а что же дальше-то будет.

Только-только Россия подниматься стала да сдачи давать! И Союз строится, пусть даже и не Советский, а Евразийский, да хоть такой…

Ага…

А он возьмет и того… скоропостижно.

– Чего ты куксишься? – проворчал Иван Федорович вслух. – Тикаешь еще, вот и радуйся…

Воображение все равно разыгралось, и Жилин представил себе, как на следующий парад Пашка понесет его портрет – пополнение «Бессмертного полка»… Полковник лишь головой покачал.

Все может быть, все может статься… Человек внезапно смертен.

Иван Федорович задумался.

Он прошел всю войну, бил фашистов с «яков» и «лавочек» и Берлин брал, и чуть было до Токио не дошел, когда летом 1945-го японцам жизни давали. А все равно бродила в нем, покоя лишала какая-то… неудовлетворенность, что ли. Словно не все он сделал, что мог, не исправил ставшее непоправимым.