Помня о печальном уделе папаши-алкоголика, Шорти Канн пил умеренно. Но порою срывался. Вчера вот тоже – увлекся и не смог остановиться вовремя. А теперь голова разламывалась, и, как назло, в аптечке пусто.

Застонав, как грешник в аду, ранчер с трудом сел, обеими руками держась за голову, словно боясь того, что она развалится. Расслышав горестные стенания босса, в комнату заглянул Айвен Новаго. Ухмыльнувшись, он показал биопакет с пивом.

– Холодное! – заметил он.

– По мне, так хоть кипяченое, – промычал Канн.

Зубами оторвав носик у биопака, Шорти присосался и втянул в себя добрых пол-литра.

– Ух! – выдохнул он, отрываясь, и вытер губы тыльной стороной ладони. – Сма-ачно!

Голова раскалывалась по-прежнему, но, чудилось, уже не стало боли сверлящей и острой, в висках долбила другая разновидность муки – тупая и давящая.

И тут зазвонил видеофон – будто барабанщик-садист исполнил дробь, стуча палочками по голове Канна.

– Какого… – прохрипел Шорти, шлепая рукой по клавише приема.

Звонили по приватному каналу. Странно…

– Доброе утро, мистер Канн, – вежливо поздоровался некто – экран оставался темным.

– А это для кого как, – пробурчал ранчер. – Ты рожу свою покажешь или нет?

Экран осветился, изображая мужчину средних лет в безукоризненном костюме.

– Такая рожа вам подходит? – спросил он попрежнему любезно.

– Виртуалишь? – засопел Шорти.

– Скажем так: сохраняю инкогнито, – поправил его звонивший. – У меня к вам дело, мистер Канн. Мы можем поговорить?

Мужчина на экране внимательно посмотрел на Айвена.

– Говори, – буркнул ранчер. – Айвен – мой человек.

Тонко сжатые губы Новаго на мгновение искривила насмешка. Канн ее не увидел, а вот телевизитёр заметил – и тонко улыбнулся.

– Меня зовут… э-э… скажем, Смит, – представился мужчина с экрана. – Мне известно, что и вы, мистер Канн, и вы, мистер Новаго, не в ладах с законом…

– И что? – промычал Шорти с ноткой агрессивности.

– Дослушайте сначала, что я вам скажу. – Голос «мистера Смита» залязгал холодным металлом. – Это я переводил вам десять тысяч амеро и обещал еще двадцать, однако с заданием на В-15А вы не справились. Прискорбно. Тем не менее я снова предлагаю вам сотрудничество – мне нужно, чтобы ранчо «Летящее Эн» исчезло. Я знаю, что у вас с ними свои счеты – можете заодно и поквитаться.

– А вы кто? – прямо спросил Новаго. – Если от Синдиката, то…

– Нет, – перебили его с экрана, – с мафией я не связываюсь и вам не советую. Для вас я частное лицо, обладающее большими полномочиями… и крупными средствами. Ну так как, беретесь?

– На том ранчо больше двадцати крутых парней, – сказал Шорти, глядя в экран исподлобья, – и все они знают, с какой стороны у бласта дуло…

– У вас, мистер Канн, сорок человек, – парировал «Смит», – которые тоже не всмятку варены. Хотя, насколько я понимаю, их число сократилось после неудачи на айсберге. Однако человек тридцать все еще в строю, не так ли? Вот и задействуйте их. Я не предлагаю перестрелять всех китопасов Натальи Стоун, хотя, если это случится, не расстроюсь. Мне нужно, чтобы «Летящее Эн» хотя бы потеряла свое стадо. Его надо разогнать!

Ранчер шумно вздохнул.

– Мистер… мнэ-э… Смит, – начал он ядовито, – это кашалоты, понимаете? Такие киты, здоровые звери! Как их разгонишь?

– Эти киты приближаются к «Кальмарнику», – холодно сказал «Смит». – К этому заповеднику, где сумасшедшие экологи холят и лелеят морских чудовищ, никому не позволяя обижать милых крошек. Ваша задача – выманить оттуда пять, да хоть десять тамошних кальмаров-гигантов и натравить их на кашалотов. Устройте им бойню! Устройте такую страшную резню, чтобы кашалоты обезумели от ужаса, а океан стал красным от крови!

Айвен Новаго с восторгом слушал «Смита» и от волнения мял биопак, отчего пиво выплескивалось пенными струйками.

– Условия прежние, – продолжал телевизитёр. – я даю вам задаток, мистер Канн, – на ваш счет перечислено десять тысяч амеро. Если вам удастся разогнать стадо, получите еще двадцать тысяч. Замечу в скобках, что, хотя прежний аванс вами отработан не был, я все же не настаиваю на его возврате и не требую скостить премию вдвое. Мне думается, что для вас в этом прямая выгода.

Шорти Канн вспотел. Десять тысяч! Младший смотритель получает тридцать амеро в месяц, старший – сорок, сегундо – ровно сотню. А тут такие деньжищи – и сразу!

Облизав губы, Коротышка вымолвил:

– Согласный я, – и посмотрел на Айвена.

Новаго криво усмехнулся.

– Испортить жизнь этим китопасам я готов и бесплатно, – проговорил он, – а если за деньги, то чего же лучше? С радостью!

«Смит» успокоенно кивнул.

– Значит, договорились, – сказал он и отключился.

Шорти Канн колобком подкатился к терминалу компьютера – куда и похмелье делось! – и нащелкал серию кодов Всемирного банка. В графе «Приход» значилось: 10 000 амеро.

– Все точно! – восхитился ранчер. – Ну, ва-аще… – и деловито добавил: – Так, бегом, Айвен, собирай наших.

– Всех?

– Не, только самых надежных! На айсберге мы потеряли многих, но средних. Теперь я возьму с собой лучших! Можешь и от соседей кого зазвать, на «Би Бар» крутятся подходящие мальчуганы – тот же Харви Кинзелла. Мне нужно семь человек на семь субмарин. Будут загонщиками, хе-хе… Ты еще здесь?

– Бегу, босс! – откозырял ранчеру Новаго. – Все будет в лучшем виде, босс!

Общий сбор Коротышка устроил на ходу, прямо в океане, волны которого рассекала его яхта «Огалалла» – брать на задание тихоходную базу «Полосатик» Канн не стал.

Загонщики догнали яхту на вертолете. Винтокрылый «Алуэтт» сел на кормовую площадку корабля, и из кабины повыпрыгивали загонщики.

Выглядели они парнями тертыми, просоленными, за иными и уголовное прошлое чувствовалось. Все они полжизни проработали на глубине – это поднимало их в глазах Канна, но невысоко. До его уровня глубоководникам было ох как далеко! Так, по крайней мере, считал он сам.

Шорти Канн и Айвен Новаго встречали гостей вдвоем.

Загонщики подходили и по очереди представлялись:

– Хорхе Бака.

– Просто Таскоза. Я так привык.

– Харви Кинзелла.

– Мануэль Состенес.

– Шелвин Родд.

– Юта Хейзел.

Хорхе и Таскоза были черноглазы и черноволосы, их подбородки всегда казались плохо выбритыми. Шелвин и Юта были молчаливыми блондинами, ленивыми и равнодушными с виду. А Состенес и Кинзелла, оба хмурые и замкнутые, таили в себе некую скрытую опасность, как замаскированные мины. Глянешь – игрушка. Цап – взрыв! Вывод: не цапай этих...

Шорти вынул изо рта тонкую черную сигару и мотнул ею в сторону носа яхты:

– Побазарим в кубрике.

Кубрик был чист и тесен – четыре двухъярусные койки вдоль стен, сходящихся к носу, узкий стол плюс шкафчики. Все. Спартанский стиль на морской лад.

Когда все расселись вокруг стола, Коротышка, жуя окурок сигары, раскатал гибкий проектор, включенный на карте участка Тихого океана.

– Мы приблизительно вот здесь, – понизил голос Канн и ткнул пальцем в верхний угол проектора. – А вот «Кальмарник». – Палец с обгрызенным ногтем постучал по белому кружку, изображенному в центре карты.

Включив увеличение, он обвел пальцем линию заграждения, что перекрывало все выходы из заповедника, и постучал обгрызенным ногтем по его южному сектору.

– Вот тут проходит заграждение, – сказал Шорти. – Ничего особенного – электрическое поле и мощный ультразвук, все как везде. Главное – внутри. Там, на глубине, содержатся гигантские кальмары. Пять самцов – три по сорок, а самые большие – по пятьдесят и пятьдесят пять метров.

– Не слабо... – проворчал Шелвин Родд.

– Это точно, – согласился Канн и продолжил: – Наша задача – отвести кальмаров миль за двадцать к западу, в то место, куда скоро подойдет стадо кашалотов, которое гонят китопасы с ранчо «Летящее Эн». Разозлим – и натравим головоногих на зубатых! Потом то, что останется от стада, надо разогнать, и подальше. Или взять себе… Главное тут – выманить кальмаров!