– Взялись!

После пятой тысячи шагов Хродгейр дал всем отдохнуть подольше. Посидели, полежали, водички попили.

Волочить кнорр в кольчуге весом с полпуда было куда труднее, чем голым, но удобства стоило отставить – рядом со степью надо всегда помнить о смерти.

Беловолосый уже хотел было отмашку дать, как вдруг раздался резкий свист – это дозорные предупреждали о приближении печенегов.

– Все за кнорр! – гаркнул Хродгейр. – Подпереть не забудьте!

Уперев весла в плотный, слежавшийся песок, команда укрепила корабль и скрылась за ним.

Через обрыв перекатился Линду, дважды подняв обе руки – отряд кочевников насчитывал двадцать сабель. Вскоре появился и Лют.

Оба лучника бежали голышом, напоминая сильно повзрослевших купидонов.

– Дротики, копья разобрать! – процедил Йодур. – Кто с луками – бить прицельно! За кем будет первый удар, за тем и победа.

И вот они появились – печенеги. На невзрачных степных лошадках, коротконогих и мохнатых, привычных добывать траву из-под снега, кочевники не особенно испугали Костю.

Вся сила печенегов – в их числе. Двадцать всадников – возможно, это личная дружина какого-нибудь бека, хевдинга по-северному. Он рыщет по степи, ближе к реке, ибо ценит всякие заморские цацки, которые из Кустантиниды везут румы[868].

Однако нельзя презирать врага только за то, что он пьет кумыс, а не скир. Если викинги или варяги – лучшая в мире тяжелая пехота, то легкая кавалерия номер один – это печенеги.

С воем и улюлюканьем «эскадрон» вылетел из устья неприметного овражка. Две стрелы, пущенные сгоряча, угодили в борт корабля.

Экипаж тут же ответил – дротики и копья полетели навстречу конникам. Те, что были пущены руками Хродгейра, Свенельда и Йодура, поразили трех всадников насмерть, пробивая кожаные панцири, остальные только ранили или вовсе летели мимо.

– А-а-а-о-о-у-у-у! – завыли кочевники.

Дико заржала лошадь, в шею которой впился дротик, встала на дыбы, и тут же ее хозяин схлопотал стрелу от Линду. Готов.

Костя был не мастак по копьеметанию. Он наверняка попал бы, но тут печенег, выбранный им жертвой, вскинул щит из лозы, и копье пробило плетенку.

Сразу не повезло Вагну – едва он выглянул, натягивая лук, как три стрелы разом поразили добра молодца.

– Не-ет! – заорал Хадд и рванулся, но Эваранди осадил его.

– Приказа не было! – рявкнул он, и близняшка увял.

– Мечи к бою! – крикнул Хродгейр. – Вперед!

Северяне, покидая свое убежище, ринулись в атаку.

– Это вон тот пустил первую стрелу в брата! – завопил Хадд, указывая мечом на плотного кочевника в одних желтых шароварах да в шлеме-наплешнике. И ничего больше: ни рубахи, ни доспеха, только какой-то амулет болтался на волосатой груди печенега, подвешенный на шнурке.

Гикая и свистя, кочевник спрятал лук в саадак и выхватил саблю, намереваясь раскроить череп Беловолосому.

Не тут-то было. Йодур, вооружившись секирой, отбил клинок, шагнул вбок, пригнулся и, махнув своим страшным оружием, начисто отрубил печенегу ногу и рассек коневью шкуру.

Ступня осталась в стремени, а печенег, заорав, теряя опору, свалился с седла, вот только не смог выдернуть здоровую ногу из стремени. Его конь, продолжая ржать от страха и боли, ускакал, волоча хозяина по песку, по камням, по зарослям кустарника.

Хадд бросился в самую гущу, сражаясь с остервенением и лишний раз доказывая, что превосходство конного над пешим – мнимое.

Отражая щитом сабельные удары, близняшка поднырнул и вспорол коню брюхо. Забрызганный кровью, Хадд отпрыгнул, как раз успевая нанести решающий удар печенегу, рухнувшему вместе с конем.

– Получи!

Костя избрал другую тактику – ему было жалко лошадей. Для начала он подставился под удар печенега-копейщика, держа в руке щит и не касаясь меча.

Тяжелое длинное копье мелькнуло, как молния, вонзаясь в каком-то сантиметре от Плюща – в песок. Волосы у Эваранди на затылке шевельнулись, но было не до переживаний.

– Щас я тебя…

Схватившись за ископище, Костя дернул со всей мочи. Печенег выпустил копье из рук, боясь свалиться с седла, и тут же поднял коня на дыбы, чтобы обрушить его на противника. Эваранди отшагнул вбок, переворачивая копье, и прободал всаднику живот.

Испуганный конь сам встал на дыбки, помогая Плющу выдернуть копье.

– Что, получил, морда печенежская?

Нанести еще один удар не получилось – следующий в очереди резко склонился к самой конской гриве, и наконечник скользнул вдоль спины, чиркая по панцирю из кожи.

– Кидай! – крикнул Свейн Копыто.

Костя кинул, Свейн поймал, перехватился, увернулся от волосяного аркана и воткнул копье в спину печенегу.

– Кабан на вертеле! – захохотал он, а в следующую секунду то ли шальная, то ли меткая стрела пронизала ему шею.

Копыто страшно заклекотал, харкая кровью, упал на колени и умер.

Мимо пробежал Турберн, мимоходом хлопнул Костю по плечу и вдруг взвился в воздух.

В следующую секунду Железнобокий оказался на коне, присевшем от натуги, за спиной всадника, схватился за бунчук на его шлеме, чтобы не упасть, и чиркнул мечом по горлу.

Избавившись от конника, Турберн пересел в седло, схватил поводья и направил коня на парочку кочевников, яростно наседавших на Хродгейра со Свенельдом, сражавшихся спина к спине. Свенельд, бившийся воберучь, отбил левым мечом окровавленную саблю и сразу добавил правым, разрубая печенегу бедро до самой кости. Кочевник заверещал и тут же заработал выпад слева – укол под мышку. Обливаясь кровью, вражина повис в седле.

– Костян! Слева!

Эваранди, развернувшись на месте, встретился взглядом с печенегом. Тот был без коня, видно потерял в бою. Шагал он, прихрамывая, но щерился вполне красноречиво, отводя саблю.

Костя двинулся к нему, перебрасывая щит со спины на левую руку. В правой он держал меч.

В памяти мелькнули его фесты, где он, реконструктор, бился с такими же пацанами, оживлявшими дела давно минувших дней.

А секунду спустя мысли смыло, будто волна адреналина захлестнула Костю, и весь мир сузился до маленького пятачка, где решался вопрос жизни и смерти.

Печенег был рубака опытный, вот только навыки кавалериста пешему не годились. Кочевник выглядел примерно так же, как викинг в седле, – протрюхать пару верст способен, а биться верхом – увы.

Приняв на щит удар саблей, Костя рубанул сам, не добиваясь поражения, а приучая противника к своему стилю боя.

Печенег, хэкая, махнул наотмашь слева, справа, встречая то щит, то клинок. То грюканье, то звон.

А в следующую секунду Плющ резко изменил тактику – нанес не рубящий, как ждал печенег, а колющий удар. Выпад прошел.

Вражина поник, упал на колени и завалился набок.

Все. Отвоевался.

Оглянувшись, Костя с изумлением заметил, что бой закончился. Печенеги полегли все, кроме двух, удиравших верхом, прижавшись к самым холкам. Не ушли – стрелы были быстрее.

Затих топот коней, уносивших трупы, и сразу проявилось шумное кипение Айфора за спиной.

– Они Вагна убили, – пробормотал Хадд.

– Свейн тоже погиб, – глухо проговорил Йодур. – И Торбранд.

– Ранен кто? – вскинул голову Хродгейр.

– Пустяки… – проворчал Беловолосый. – Заживет.

Оглянувшись, он подозвал молодняк: Эваранди, Роскви и Хадда:

– Хватайте весла и старый парус. Сделаете носилки, утащите наших мертвых до того места, где катки уложены.

Молодежь кивнула в унисон, обтянула парусом несколько весел, уложила обоих павших и понесла. Хадд держал спереди, Костя с Валеркой – сзади. Было тяжело, но перетаскивание тел по очереди заняло бы больше времени, а ведь нужно еще помочь на волоке.

Осталась последняя тысяча шагов.

Непр. 5 июля 871 года

Убитых печенегов обыскали как следует, и оказалось, что один из них лишь притворялся мертвецом. Раненный не слишком тяжело, он был залит чужой кровью.