Господь промолчал, и беглый осмотр машины тоже не дал ответа. Сзади, за сложенными сиденьями, громоздилось что-то большое, укрытое брезентом, да бренчала на ухабах до сих пор прицепленная к фаркопу пушка. А телефон? Телефон на месте, и в нём два сообщения от Кольки:

«Ты старый пень, Михалыч, но ты мощный старый пень!»

«Подарки от души — не вздумай отказываться, а то обидимся».

Не обижаться Андрей Михайлович решил начать дома, когда внимательно осмотрит неведомые подарки друзей. Всё же люди серьёзные, в злых шутках над пенсионерами ранее не замеченные. Интересно, что там?

Самарину пришлось дважды выходить за ворота, и только тогда портал смог справиться с последствиями дружеских посиделок. С инфарктом проще и быстрее получилось, или это только так кажется? Впрочем, Андрей Михайлович жаловаться не стал, и приступил к разгрузке Нивы. В первую очередь отцепили и укатили в сарай пушку, вызвавшую благоговение и искренний восторг Дионисия. Во вторую — достали надувную лодку с транцем под мотор, и следом сам мотор.

— Ямаха, мать её! — с уважением к технике похвалил её Самарин. — Мощная штука.

Ещё в машине был ящик автоматных патронов калибра 7.62, два ящика двухсотграммовых тротиловых шашек для рыбалки, сумка с детонаторами, большой моток огнепроводного шнура, и подрывная машинка довоенного производства, по надёжности превосходящая железный лом. Достали и карабин Симонова с уже закреплённым оптическим прицелом.

— Однако, — Самарин поскрёб подбородок с отрастающей седой щетиной. — Мы, Дениска, богатые люди.

— А что это?

— Это то самое железо, которое правит миром.

В это же самое время в сотне с лишним километров от Любимовки, на берегу Волги около догорающего костра на раскладных стульях сидели два человека. На столике между ними — аккуратно порезанный копчёный лещ под конвоем шести бутылок пива. Ещё две пустые бутылки лежали чуть в стороне. Всё располагало к неспешной беседе.

— Одно я не понимаю, Ваня, какого чёрта мы поддатые попёрлись в музей?

— Ты предложил.

— Я?

— Ну не я же? Михалыч рассказал про продавщицу из Гороховца, ты и вспомнил про Кустодиева.

— Про продавщицу помню.

— А про автомат?

— Это тоже помню. Знаешь, Ваня, не в автоматах счастье. Даже если у Михалыча крыша поехала, что маловероятно, в глухой деревне оружие ему пригодится.

— На поехавшего крышей он не похож.

— О чём и говорю. На вид лет пятьдесят, если не меньше, и на здоровье не жалуется. Какой мудак запустил слухи про два инфаркта?

— Как думаешь, его рассказы…

— Думать, Ваня, мы можем как угодно, но вслух об этом говорить не будем.

— И не собирался.

— А вот в гости как-нибудь нагрянем. Кстати, Михалыч броники просил, помнишь?

— Так я их в лодку завернул.

— Какую лодку?

— Я ему лодку надувную подарил, а ты мотор к ней.

— Хороший?

— Ямаху.

— Это я правильно сделал.

— Точно! Давай, Коля, поднимем за правильных людей. Будь здоров, товарищ генерал-лейтенант!

Экспедицию пришлось отложить ещё на неделю, чтобы Вадим Кукушкин смог взять отпуск и побыть в Любимовке с княжичем Тимофеем. Собственную семью привозить сюда ему запретила осторожная Полина Дмитриевна. Она же и посоветовала Самарину врезать в ворота глазок, чтобы не было нужды открывать их каждый раз. Чем сейчас Андрей Михайлович и занимался под моральным руководством мудрой бабули.

— Готово? — нетерпеливо спросила она. — Я сейчас выйду наружу, а ты ворота закрой и посмотри.

— Опасно. А если там кто-то будет в этот момент?

— Вот в глазок и увидишь! — Полина Дмитриевна сделала три шага вперёд и обернулась. — Чего ждёшь?

Самарин не стал спорить и прикрыл створку. Ну что там видно? Вроде бы всё видно — не самый дешёвый китайский глазок открывал вид на Клязьму, на широкую луговину берега, на показывающую неприличный жест Полину Дмитриевну. Вот же старая перечница…

— Теперь ты попробуй, — предложил подошедший сзади Вадим. — Если что, я через минуту их открою.

— Давай, — согласился Андрей Михайлович.

Но когда он вышел за ворота и обернулся, то очень удивился.

— Чего застыл? — толкнула его в бок Полина Дмитриевна.

— Ты ворота видишь?

— Глазок только блестит прямо в воздухе, а что?

— А я их вижу. Слушай, ты когда здесь жила и в лес за грибами ходила, ворота открытыми оставляла?

— Конечно. А смысл закрывать, если в деревне скотину не держат. Бомжи если только… Но если бомжи работали, то я и не уходила.

— Повезло тебе, значит?

— В чём?

Андрей Михайлович усмехнулся:

— Во-первых, в любой момент могли тартары налететь. В полон не годишься, просто бы зарубили на месте, а дом ограбили. Или кто по Клязьме проплывал бы… Тут же проходной двор, а не река.

— Открывай, — побледнела Полина Дмитриевна в запоздалом испуге. — Ну его…

Самарин потянул на себя створку ворот, и нос к носу столкнулся с удивлённым Вадимом.

— Что смотришь, Вадик? Да, я умею открывать в обе стороны. Зато не заблужусь и не потеряюсь.

— Вадим! — принялась командовать влетевшая во двор бабушка. — Выкатывай пушку из сарая и ставь напротив ворот! И того монстра, что Андрюша сварил из трубы, тоже заряжай! Я им, тварям неумытым, покажу порубить на месте!

— Что это с ней? — шёпотом спросил племянник.

— Истерика, — пожал плечами Андрей Михайлович. — Давай пушку из сарая тащить.

— Пороха сколько забивать?

— Ты что, стрелять из неё собрался? Установим напротив ворот, и пусть себе стоит. А тебе я ружьё оставлю.

— Понял, не дурак, — с пониманием кивнул Вадим. — Самоделку тоже тащим?

— Обязательно! Чем крупнее оружие, тем спокойнее бабушке.

При виде пушки из дома выскочил Дионисий, обжившийся в двадцать первом веке, и одетый в привычный в сельской местности камуфляж. На голове форменное кепи без кокарды, на ногах берцы… учитывая насторожённый взгляд, не совсем правильное построение фраз и встречающиеся в речи архаизмы — стопроцентный серб из Косовской Митровицы, только что пристреливший три десятка албанцев. Тонкую кольчугу под одеждой видно не было.

Кукушкин с удовольствием уступил ему право ворочать тяжеленную железяку на колёсах, только предупредил:

— Денис, ты после прививок сильно не напрягайся. Как вообще себя чувствуешь?

— Спаси тебя господь, здоров я.

Вадим выполнил просьбу Андрея Михайловича и привёз вакцины не только от оспы, но и от множества каких-то экзотических болезней, по его мнению вполне возможных на Руси средины пятнадцатого века. Где он их взял, Самарин не интересовался, но судя по намёкам племянника на плохое здоровье главного врача больницы, не обошлось без обещаний раздобыть чудодейственное снадобье от таинственного народного целителя.

Это можно устроить — водка, пронесённая за ворота в средневековье и простоявшая там трое суток, избавила Вадика от лысины, гастрита, и варикозного расширения вен. Если смешивать с пивом в пропорции один к одному, то процесс оздоровления шёл быстрее, но с побочным эффектом в виде мощнейшего расстройства желудка. С коньяком и виски эксперименты ещё не проводили.

Дионисий всё-таки уговорил Андрея Михайловича зарядить единорога. Великокняжеский дружинник оказался фанатом артиллерии, и сам процесс зарядки доставлял ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Картуз с порохом шёлковый из старых подштанников, одна штука, — комментировал свои действия Самарин. — Прибиваем черенком лопаты плотно, но аккуратно. Напомни, чтобы потом настоящий банник сделал. Теперь что? Ага, банка консервная обрезанная с шариками от подшипников, тоже одна штука. И тряпку, чтобы вся эта фигня не вывалилась.

— И всё?

— Сейчас дырочку проделаем через затравочное отверстие, и пороху подсыпем, тогда будет всё. По уму запыжевать бы войлоком между порохом и картечью, но за испорченные валенки нас Полина Дмитриева загрызёт.