– Курить, как я понимаю, нельзя, – тихонько сказал Трошкин.

– Нельзя, Жека. Если эти выслали разведку, запах дыма учуят. Да и сам небось тренировался, стрелял на огонек. М-м?

– Ну, да… Вот же ж попали… Я-то, балда этакая, думал, впереди один Шухевич, и мы его – раз, два! – и в дамки. А хрен там… Ох, не нравится мне это…

– Ты прямо как особист, – усмехнулся Судоплатов. – Измену чуешь?

Он не видел, но ощутил, что майор кивнул.

– Чую, – буркнул Трошкин. – И не удивляюсь. Слишком много нас стало, поневоле проверяешь всех наскоро, вот какая-нибудь тварь и пролазит. Вроде того же Тараса. Засел, гаденыш, и стучит немцам, постукивает… А те румын науськали. Уж как-то быстро у них все получилось – напали с обеих сторон! Именно что напали, это не было случайным столкновением! Да и не могло быть. Румыны никогда бы не осмелились нападать на немецкую колонну, обязательно бы проверили, кто да что. А тут – с ходу! Не-ет, как хотите, товарищ комиссар, а дело тут нечисто.

Судоплатов кивнул.

– Перебросить сюда за ночь батальон по железной дороге не сложно. Мне и самому не верится, будто румыны оказались здесь случайно. Наша разведка донесла, что в этих местах объявятся бандеровцы, а Сигуранца или абвер унюхали наш след.

– И устроили нам торжественную встречу! – заключил Трошкин. – Похоже… Тогда, выходит, дела еще хуже. И гаже. Утечка произошла не в Клесово, а еще в Цуманских лесах!

– А «дядя Костя», по-твоему, расколоться не мог? Ты, кстати, не заглядывал к нему?

– Н-нет… Черт… Может, и он. Да ведь верный товарищ!

– Женя, у «дяди Кости» дети и внуки. И если агент той же сигуранцы приставит дуло пистолета к головёшке внучонка… Сдюжит ли дед? Нет, я его не осуждаю. Просто понимаю.

– Может, и так…

– Ладно, Жень, давай ложиться. Перин не обещаю, но мох мягкий, вроде…

На единственную плащ-палатку уложили Марину. Во сне она подкатилась к Павлу, чему тот не препятствовал…

…С утра было сыро, зябко и противно. Туман стелился над болотом, а где-то в лесу, то далеко, то пугающе близко уже звучали голоса.

– Подъем… – скомандовал Судоплатов.

На утренний туалет и завтрак времени уже не хватало – погоня ставила свои условия.

Павел омыл лицо из бочажка, встряхнулся и молча пошагал между лесом и топью, где только хилые елки и росли. Товарищи двинулись следом.

Настроение у Судоплатова было препоганейшее. Хорошо, хоть «Шмайссер» на плече, и три полных магазина в разгрузке…

Раздражение было таково, что Павлу даже хотелось встретиться с врагом, чтобы пострелять от пуза…

Услышав не отдаленный, а близкий звук удара металла о металл, он насторожился, вскидывая руку в предостерегающем жесте. Белесая пелена скрывала окружающее, холодные волны тумана плавно проседали и вздымались, редея. Внезапно задул свежий ветерок, и бледную кисею снесло, открывая кусты тальника – и шалаш, возле которого испуганно присели два парня лет шестнадцати на вид.

Оба белобрысые, они испуганно таращились на «немцев», сжимая оружие – карабин «маузер» и трехлинейку.

– Стой! – сипло выдохнул один из пацанов. – То есть… это… Хальт! Хенде хох!

– Не кричи, – буркнул Судоплатов. – И опусти ствол, а то я с утра злой и нервный. Ну?!

Пацаны дрогнули.

– А вы… кто? – промямлил парень с «маузером».

– Дед Пыхто. – Подумав, Павел представился: – Комиссар госбезопасности 3-го ранга. А ты кто?

– Так вы наши?

– Да откуда ж я знаю? Ты мне пока не представился.

– Я – Коля. Николай Ефимов. А он – Васька. Выше меня вымахал, а сам на три года младше.

– На два с половиной! – обиженно поправил Вася.

– Ладно, – прервал дискуссию Судоплатов, – не знаю, как вам, а нам пора. Пошли, по дороге поговорим.

– А вы куда? Нам не туда, мы через болото.

– Через болото? Вы знаете дорогу?

– Ну да. Мы всегда так ходим.

– Проведете нас?

– Так это за вами гонятся?

– За нами, Вась.

– А мы от них так долго прятались, что к болоту только затемно вышли. Только ночью по болоту не пройти, утопнешь. Пришлось утра дожидаться.

– Болтаешь много, – осадил Коля младшенького. – Пошли.

Оба проводника двинулись вперед, ориентируясь по одним им ведомым приметам. Семерка зашагала по их следам.

Добравшись до небольшого «островка» – холмика посреди топи, – Судоплатов осторожно выглянул между кустов, обозревая в «цейссовский» бинокль опушку леса. Его терпение было вскоре вознаграждено – среди стволов замелькали серые тени, и вот появились бравые солдаты 4-й румынской армии.

Среди «мамалыжников» мелькала старая немецкая форма, в которую обрядили бойцов батальона «Нахтигаль». Войско все выбиралось и выбиралось из чащи.

Сто человек… Двести… Триста…

– Точно, батальон, – пробормотал Павел.

– Ну! – с жаром подтвердил Трошкин. – Я ж говорю – много их!

– Прячемся! – резко сказал Шереметев. – «Рама»!

Маленький отряд мигом укрылся под развесистой елкой. «Фокке-Вульф-189» медленно кружил в утреннем небе, смещаясь к востоку, пока не пошел на снижение, скрываясь за лесом. Его еле слышное гудение, оплывавшее с высоты, затихло, зато заговорили пушки – глухая канонада донеслась из дебрей, и вот рванули первые снаряды.

– Наших кроют, гады, – процедил майор.

– Ладно, – хмуро сказал Судоплатов, – идем.

И братья Ефимовы повели нежданных попутчиков дальше. А дальше, за болотом и густым буреломным лесом, стояла всеми забытая деревушка с названием смешным, хотя и малость зловещим – Комарики.

– Немцы к нам не заходили, – болтал Вася, – потому что дороги нет. Один раз только парашютисты высадились, но мужики их всех переловили.

– Молодцы! – оценил Судоплатов.

– Ага! – подхватил Ефимов-младший. – У нас одних летчиков схоронилось человек семь. Или восемь…

Чувствуя, что наговорил лишнего, Вася увял. Николай с укором посмотрел на него и вздохнул.

– Летчики, говоришь? – прищурился Павел. – Дезертиры?

– Да вы что?! – всколыхнулся Коля и запнулся. – А вы… правда комиссар?

– Честное пионерское, – улыбнулся Судоплатов.

– Вы не думайте чего, просто наши из окружения выходили, раненых на себе тащили, вот и оставили у нас, а сами – за линию фронта.

– Понятно.

Деревня Комарики не поражала размерами – полтора десятка домов выстроились вдоль одной улочки, уводившей в лес.

Замычала корова, прокукарекал петух. Колко ударил топор, разваливая полено. Накатило запахами навоза, сена, запаренных веников.

Немногие жители, в основном старики да старухи, не прятались по домам, а выходили за ворота. Опираясь на палки, а то и на клюки, они молча и сурово глядели на незваных гостей. Смотрели без ненависти, но и не обреченно, с каким-то мудрым спокойствием, немного печальным.

А затем на улицу шагнули мужики помоложе. Эти держали в руках винтовки, и было ясно, что они уж точно не рады визитерам.

– Колька! – сердито спросил один из них. – Ты чего немцев привел, паскудник этакий?

– Дядь Миш, это не немцы!

Судоплатов второй раз за день представился:

– Комиссар госбезопасности 3-го ранга.

– А документики? – пробурчал дядя Миша.

– А бильше тоби ничого не треба? – сердито спросил Микола. – Партизаны мы! 1-я партизанская армия. Ясно?

«Приезжие» и «встречающие» сошлись поближе. Павел оглядел недоверчивые лица и усмехнулся.

– Мы на задании и немецкой формы не стыдимся. А вы что же? Уже стесняетесь формы красноармейцев? Или отсидеться думаете? А внукам что рассказывать будете? Как прятались за печкой, будто тараканы? Или врать станете про службу в Красной Армии?

– А ты нас не срами, комиссар! – с угрозой сказал угрюмый мужик с нестрижеными патлами. – Мы свое отвоевали, понял?

– Понял. Коля, что ж ты брехал, будто у вас дезертиров нет?

Патлатый ощерился, вскидывая обрез, но выстрелить не поспел – у него в переносице вдруг образовалось черное пулевое отверстие.

Все застыли, а Федя Ермаков, не опуская пистолет с глушителем, проговорил четко и яростно: