— Можно ещё пива наварить ячменного, как они привыкли.

— Разве что немцы будут пить, да и то не все, — боярыня Морозова с сомнением покачала головой. — У них пиво считается пойлом для простолюдинов, и даже охочие до него аристократы пьют его тайком от всех, чуть ли не ночью под одеялом. Обойдутся сливовой бражкой, ироды.

В этот раз иродами были представители самого Папы Римского Иоанна Гонзаго Павла, когда-то просто кардинала Гонзаго Колонна. Приехали утрясать детали прибытия Его Святейшества в Москву на свадьбу Иоанна Васильевича, и главное — встречу Папы и Патриарха Московского и Русского в Константинополе. Там не только итальянцы, как можно подумать. Есть и другие национальности, и вообще каждой твари по паре, включая епископов крошечных германских государств.

— А куда у нас Андрей Михайлович запропал? — вдруг поинтересовался государь-кесарь. — Объяснил бы гостям политику партии, а то я уже язык наполовину стёр.

— Вот и сидел бы молча, кивая с многозначительным видом, — хмыкнула Полина Дмитриевна. — Обязательно с каждой сволочью иноземной тебе лично говорить нужно?

— Так интересно же.

— Вот теперь и не жалуйся. А Самарин у нас в Крыму очередной хлебный караван готовит. Мечется бедолага между Феодосией, Азовом и устьем Днепра, кораблики в кучу собирая. Сам знаешь, какой в этом году урожай — весь мир прокормим, да ещё столько же останется.

— А стратегические запасы?

— Обновили и пополнили склады НЗ, не беспокойся. Построили новые в Смоленске, Перми, Новгороде, Киеве, и даже отправили изрядный груз зерна в Мангазею.

— А Касим?

— А что Касим? У него свои склады, вот пусть сам о них и заботится. Но вроде как тоже всё забил под завязку. Не последнее продавать будем. Кстати, вот чует моё сердце, что посланцы Папы Римского будут клянчить скидку на хлеб. Процентов пятьдесят, не меньше просить станут.

Иван Васильевич скрутил фигу и направил её в сторону запада:

— А вот им! Они и так много чего просят, включая освобождение Балканского полуострова от османов.

— Это как раз дело хорошее, — кивнула Полина Дмитриевна. — И деньги на войну у нас есть, и войска более-менее вооружены и обучены. Почему бы не напинать туркам? В нашей истории они уже четыре года как Константинополь захватили.

— Это я помню. Но сейчас и политическая обстановка немного другая, и уже третий султан на их престоле сменился.

— Решать тебе, Ванечка, — улыбнулась боярыня, заранее знавшая о положительном решении. — Как скажешь, так и будет. Скажешь не использовать собранный Андреем Михайловичем флот для армии вторжения, ничего страшного, не обедняем из-за того, что корабли без трофеев вернутся. В первый раз, что ли?

Иван Третий поморщился и с досадой в голосе произнёс:

— Манипулируешь мной, мама Поля?

— Манипулирую, — нисколько не смутилась боярыня Морозова. — Но это же для дела, а не для исполнения моих прихотей. Османский агнец достаточно оброс шелковистой шерстью и заплыл вкусных жирком, и настала пора подстричь его и пустить на шашлык, пока барашек не вырос в злобного барана-людоеда. На самом деле пора, Ваня.

— Да я, собственно, к той же мысли склоняюсь, — государь-кесарь в задумчивости почесал короткую и ещё мягкую бородку, отпущенную для солидности. — Но есть некоторые сомнения в сроках. Мы же Палеолога собирались на ноль помножить чуть позже, не так ли?

— Во-первых, не мы собирались, а турки, — поправила воспитанника Полина Дмитриевна. — А во-вторых, сроки подкорректируем. Ну не утонет нынешний басилевс при нападении османских галер во время путешествия по Чёрному морю, а умрёт от отравленной турецкой стрелы… Главное, что султан нарушит хлебное перемирие и данные гарантии о ненападении на весь срок отсутствия Константина в Царьграде. Турки, они твари коварные.

— Хорошо, — Иван Васильевич хлопнул ладонью по столешнице, наконец-то приняв решение. — Так тому и быть! Готовь указ, мама Поля.

Через несколько минут лазерный принтер выбросил из своего нутра лист белейшей хлопковой бумаги. Осталось только подписать и приложить печатку к капельке алого как кровь сургуча.

А ещё через полчаса в Кремле заработала мощная коротковолновая радиостанция, обеспечивающая связь с Крымом, с Касимовым и бывшим ганзейским Бременом, нынче являющимся столицей Балтийского улуса Чингизской Империи. Война началась.

Константинополь. Ромейская Империя. Спустя две недели от описываемых событий.

Император Константин Палеолог готовился к далёкому и длительному путешествию. Никогда ещё ромейские басилевсы не покидали свою столицу на долгое время, и он будет первым. Оно, конечно, не очень хочется, но свадьба русского государя-кесаря дело такое, что игнорирование сего события обязательно расценят как оскорбление и сделают соответствующие выводы. А от выводов до действия совсем рукой подать, тем более варварская Русь сейчас в самой силе и жалкие ромейские войска просто не смогут оказать сопротивление в случае войны. Против турок пока держатся, это да… но за счёт чего? Да за счёт всё той же Московии, милостиво дарующей османам право воевать в строго определённое время. Успеют турки хоть что-нибудь сделать в отведённый срок — честь им и хвала, не успеют — сами виноваты, азиаты криворукие.

Что такое сборы императора? Это дело долгое и кропотливое, если следовать всем писаным и неписаным традициям. А как же им не следовать, если традиции, это почти всё, что осталось от могущественного когда-то государства. Кстати, согласно им нужно преподнести на свадьбу приличествующий событию и положению дарителя подарок. Миллиона два-три солидов, желательно отчеканенных при первых константинопольских императорах. Вот только где их взять, чтобы вообще не пойти по миру с протянутой рукой? Так-то можно в казне наскрести, слава богу не совсем нищие, но видит тот же господ всемогущий, это будут последние золотые монеты. Есть ещё серебро, но его дарить невместно. Ну и вес этого серебра такой, что придётся снаряжать целый флот для его перевозки.

— И что теперь делать? — Константин внимательно посмотрел на патриарха Афанасия, требуя совета. — Есть какие мысли, отче?

— Есть, как же не быть мыслям, — патриарх погладил густую бороду. — Господь создал человека по своему образу и подобию, стало быть, даровал ему способность мыслить.

— А покороче?

— Подари Иоанну щит князя Олега Вещего, что когда-то был прибит к городским воротам. Для северных варваров — ценнейшая вещь, за которую они продадут душу дьяволу.

— Предлагаешь мне выступить в роли лукавого искусителя? — нахмурился Константин. — Не укоротить ли тебе язык, отче? Что-то ты заговариваться начал.

Патриарх не отвёл взгляда, и император с тревогой понял, что тот его не боится. Ну да, бояться ли какого-то там Палеолога человеку, в чьих жилах течёт кровь одновременно Комнинов, Вардов, и проклятых Ангелов? Справедливо опасаться за свою жизнь может, но никак не бояться.

— Можно ещё подарить меч Юстиниана или Константина Великого. Последний даже лучше, более символично получится, — Афанасий сделал вид, будто не заметил угроз императора, и продолжил тему выбора подарков. — А его невесте отдай венец императрицы Феодоры.

— Все эти мечи и венцы нужно в Париже искать, если не в Риме, — сварливо возразил Константин. — Двести пятьдесят лет назад ещё проклятые латиняне всё разграбили.

— Вот же забота! Подберём что-нибудь из старых мечей, а буде франки признаются в краже реликвий, объявим те реликвии подделками. Не в железе суть, а в вере людей в их историю и происхождение. Католики каждый год столько кусочков животворящего креста господня продают, что того дерева хватило бы на строительство целого флота. Чем мы хуже? Нет-нет, продавать не станем, но подарить же можем?

— Можем, — согласился император, и надолго задумался.

В принципе, патриарх прав в том, что в любой вещи главное человеческая вера в неё. И замена настоящих реликвий на аналогичные предметы из того же времени видится прекрасным выходом из сложившейся крайне неприятной ситуации, когда одновременно хочется прослыть щедрым дарителем, и не остаться нищим. Так что быть по сему!