Ну не жить же людям из двадцать первого века по средневековым обычаям? Даже перед собой будет стыдно…

Юрт хватило на всех, а в палатках решили разместить пленников из Штирии, обещанных в самом скором времени. Ничего страшного, обложат кошмами и поставят стены из снеговых кирпичей по примеру неизвестных здесь гренландских эскимосов. Зато долг за переселение увеличится на чисто символическую сумму.

Землеустроители не стали дожидаться воды из скважин, и сразу приступили к разметке будущих лесополос, и как только первая скважина заработала, переселенцы занялись высаживанием привезённых с собой лип и сосен. Этой работы хватило ровно на неделю, после чего была послана экспедиция на Урал за новыми саженцами.

Отставной полковник авиации Суходольский, исполняющий обязанности главы переселенцев, проводил колонну взглядом и вздохнул:

— Нам бы дирижабль какой завалящий. Хотя бы тонн на десять грузоподъёмности.

Кто-то из ветеранов решил пошутить и произнёс с ленивой усмешкой:

— Вот как представлю, что зерно будем дирижаблем-десятитонником вывозить, так на душе сразу радостно становится. Появляется вера в несокрушимость российского бюджета.

Бывший полковник шутку не принял и нахмурился:

— А кто тут вообще про зерно говорит? Наше зерно, по правде сказать, на хрен никому не впёрлось — есть менее трудоёмкие способы вбухать деньги в изначально убыточное предприятие. Себя хлебом обеспечим, и то слава богу. Мы тут совсем не для пшеницы или ржи, а… — Суходольский вдруг ненатурально закашлялся, сообразив, что сказал нечто лишнее. — И вообще, если у кого есть вопросы по этой теме, то лучше задавайте их в письменном виде. Подошьём листочек в папочку, всё потом следователю легче будет дело о шпионаже вести. Всем и всё понятно?

— Чего уж непонятного? — сплюнул в сторону всё тот же ветеран, вроде бы ушедший когда-то на пенсию с должности председателя колхоза в Саратовской области. — Не маленькие, про дисциплину понимаем, тем более нам за всё это второй жизнью заплачено.

— Вот то-то же! — многозначительно кивнул Суходольский и ушёл куда-то в сторону бурильщиков.

Егор Семёнович Кузьмин, знавший отставного полковника совсем немного по прошлой жизни, улыбнулся ему вослед:

— Сегодня же за ужином после второй рюмки спирта сам всё расскажет. Или после третьей, но это в самом плохом варианте.

— Расскажет, значит расскажет, — согласился бывший председатель. — А эти чего?

— А что нам эти? У нас своя работа, у них своя, и мы практические не пересекаемся. Параллельные прямые, ёпта!

Специалисты по глубинному бурению работали ещё две недели, с упорством вгрызаясь в недра пропечённой жарким солнцем степи, а потом принялись закладывать в получившиеся скважины аппаратуру. Длинные такие цилиндры из полированной нержавейки, соединяющиеся с поверхностью толстыми бронированными кабелями. Очень хотелось верить, что это не ядерные заряды для подземного взрыва. Но нет, торчащие из земли законцовки труб удлинили, превратив в пятнадцатиметровые мачты, и каждую увенчали решётчатой антенной, направленной на запад. Может быть, чуть на северо-запад, но это не существенно.

Точно такое же антенное поле построили и в подмосковной Кубинке, но это уже совсем другая история, о которой Егор Семёнович Кузьмин даже не подозревал. И не знал, что в самом скором времени она станет его новой жизнью. Но об этом чуть позже.

Пока же ветераны, в самом деле чувствующие себя уже старожилами этих мест, принимали пополнение. Новых поселенцев. Целый караван пленников из германских земель, человек двести пятьдесят. Каждому нужно было выделить жильё, научить пользоваться отхожим местом, построенным в виде традиционного скворечника, и тщательно проследить за выполнением нехитрых требований гигиены. А то каждый немец всё норовил навалить кучу сразу за порогом юрты, и очень обижался и удивлялся, когда его тыкали мордой в отложенную… хм… личинку, а потом нещадно пороли вожжами рядом с всё тем же туалетом. Дикие люди, где только таких набрали?

Но работящие, чего не отнять. Скажешь копать погреб, там будут копать без передыху до тех пор, пока не дашь отбой. Один отличился, выкопав за три дня пятиметровый колодец, из которого начала сочиться нефть. Счастливчик получил в награду банку сгущёнки, бутылку темного чешского пива, и колечко краковской колбасы. И получил прозвище, состоящее из четырёх матерных слов.

Пользы, правда, это ему не принесло — спустя две недели после получения почётного прозвища трудолюбивый немец получил стрелу в горло при набеге диких кочевников. Да, оказывается, были здесь и такие, считающие себя свободными от обязательств перед великим Чингизским Императором, и вроде как утверждающие, что никогда не входили в состав ни Золотой Орды, и Синей Орды, ни какой-либо другой. Предки киргиз-кайсаков, впоследствии ставших предками соответственно киргизов и казахов. Вот они и налетели немножко пограбить и совсем чуть-чуть поубивать непонятных насельников с дикого запада. Попробовали, во всяком случае. А не получилось, то не их вина.

Налётчиков обнаружили заранее с одного из патрульных беспилотников, контролирующих местность на пятьдесят километров в радиусе, заняли заранее отрытые окопы, и встретили гостей очередями из четырёх ручных пулемётов и стрельбой из старых, но всё ещё готовых к бою арисак. Как тот немчик умудрился поймать стрелу горлом? Сие есть тайна великая, потому что ближе сотни метров никого не подпустили.

Похоронили в общей могиле восемьдесят три кочевника. Ещё пятерым, попавшим в плен живыми, всыпали плетей, превратив спину в кровавую кашу, раздели догола, и отпустили домой. Пешком. Милосердие в побеждённому, оно такое. Зато бывший зоотехник Ильдус Кабязов пообещал приготовить из оставшихся мелких мохноногих лошадок такую колбасу, что не стыдно будет подать к столу самому президенту. Только подкормить чуть-чуть по особой диете, чтобы мясо конским потом не воняло, и получится ценнейший и редчайший во все времена деликатес — сейчас такое не делают, а потом тупо перестанут делать, отдав предпочтение соевой колбасе из ближайшего супермаркета. Или того хуже — некоторые на вегетарианскую пищу переходят, что вообще за гранью добра и зла. Как же они тогда водку закусывают, эти чёртовы веганы?

Водкой, кстати, по общему согласию занимался Егор Семёнович, недавно выигравший открытый чемпионат посёлка по самогоноварению со своей фамильной двухсолодовой самогонкой. Оно ведь как? Что может быть проще солода? Так ведь нет, ставят брагу на сахаре с вонючими хлебопекарными дрожжами, а потом изобретают способы отбить вкус и запах разнообразными добавками. Кто на ореховой скорлупе настаивает, кто проверенный годами лимон добавляет, а кто вообще на жареной дубовой стружке. Но это всё не то! И перегонки достаточно одной единственной, и послевкусие ржаной корочки остаётся… исходное сырьё, вот главное в самогоне!

А там, даст бог, с годами можно и стоялыми медами заняться. Так, чисто для себя, будущих детей, внуков и правнуков. Нужно всего-то подождать каких-то сорок лет. Нормально, дождётся! Пока можно дикий мёд закупать, хоть и дорого очень, а там обещали пчёл завезти и пасеки устроить. Да, нужно только подождать.

Москва. 15 век от рождества Христова.

Примерно в это же самое время в палатах государя-кесаря Ивана Васильевича тоже шёл разговор о стоялых медах. Боярыня Полина Дмитриевна рассуждала вслух:

— Не вижу смысла метать бисер перед свиньями и ставить европейским гостям хорошие меды. Всё равно не поймут и не оценят, так как привыкли к своей кислятине. Французы, те вообще чуть ли не уксус пьют. Пожалуй, распоряжусь, чтобы сливовую брагу хорошенько процедили, добавили чуток сахару, да спиртом закрепили. Получится в меру кисло, в меру сладко, и уж точно непривычного человека с ног сшибать будет. Заодно и языки развяжутся.

Государю всего двадцать лет, но он воспитывался в строгой, но разумной вольнице, поэтому идею небольшой экономии поддержал, и выдвинул своё предложение: