Выносливость: + 150

Интеллект: — 350»

Айван прочитал, но ничего не понял. На всякий случай прочитал ещё раз, но опять ничего не понял и спросил вслух:

— А что значит первый и единственный некромант? Насколько я знаю, поднятых покойников давно используют в боевых действиях. Какой же я тогда первый?

Светящийся прямоугольник мигнул, и на нём появилась ещё одна строчка, видимо являющаяся ответом:

«Репутация с фракцией магов-падальщиков — 200»

Опять прозвенел колокольчик и прямоугольник исчез.

— Хоггова задница! — выругался Айван. — Минхеер Бонифаций, вы меня слышите?

Поднятый маг ответил безжизненным, лишённым всяких интонаций голосом:

— Я слышу. Приказывай, хозяин.

— Кто хозяин? — удивился младший граф Вольф. — Минхеер Бонифаций, вы мне ничего не должны и я не собираюсь вам приказывать.

— Должны… — невнятно пробормотал маг. — Я должен… я должен снова отравить Её Императорское Высочество или вернуть деньги Его Высокопреосвященству. Дядюшка ругается.

— Что? Как это отравить принцессу?

— За деньги и прощение грехов. Дядюшка обещал.

— Где этот ублюдок?

— У меня дома на улице Утренней Свежести.

— Ну, с-с-с-ука… — Айван повторил подслушанный у принцессы Илии универсальный усилитель заклинаний, схватил первое попавшееся под руку, и ударил по отравителю. Этим первым попавшимся оказался мощный энергетический поток (правда, граф узнал это немного позже), и над ратушной площадью взлетело облачко из пепла и тонкой костяной пыли. Набежавший ветерок подхватил облачко и утащил куда-то за крыши.

«Интеллект + 450.

Достижение — Первый и единственный в Империи убийца истинных зомби.»

Появившийся со звоном колокольчика светящийся прямоугольник повисел перед лицом и снова пропал.

Мастеровые опять зашептались благоговейным шёпотом:

— Самолично кремировал мэтра.

— Ага, чтоб сегодня же на небеса попал.

— Так заслужил, да и погиб геройски.

— От бревна какая геройская гибель?

— От военной механиьмы, дурень. Благородная и почётная смерть, как мне кажется.

— Как же от механизьмы, ежели граф мага оживил перед кремированием?

— Вот ты дурень. А спросить в какого бога верует и в какой рай попасть желает?

— Они что, разные?

— Конечно! У разных богов и рай должен быть разный. Вот ты в кого веруешь?

— В Её Божественное Императорское Высочество верую. Я её своими глазами видел.

— И я в неё. Стало быть, не помрём мы с тобой пока, и будем на земле рай строить.

— Разве в раю нужно работать?

— А как же? Мы же с тобой не благородные, нам всегда работать придётся.

Граф Бурхард-Мартин Блумфонтейн.

Не так то просто спрятать целый полк на местности, кишащей рыскающими в поисках пропитания орками, но у графа Блумфонтейна, ещё вчера носившего титул виконта Блумхаамаера, это получилось. Дикари обшаривали все кусты, вылавливали кузнечиков жуков и гусениц, заглядывали в каждую мышиную норку и кротовую кучку, срубали небольшие деревья в надежде найти птичьи яйца в старых гнёздах, но… Но никто из них не рискнул приблизиться к рощице, вокруг которой с угрожающим жужжанием носились странные зелёные пчёлы с розовыми полосками. Двоих или троих людоедов, неосторожно и неосмотрительно оказавшихся поблизости, злые насекомые зажалили насмерть, чем заслужили искреннюю, хотя и невысказанную благодарность орочьих охотников за провиантом.

Откуда взялись эти пчёлы граф догадывался и был очень признателен Её Императорскому Высочеству за неоценимую помощь. Вот уж наглядное подтверждение древней мудрости про то, что боги помогают тому, кто сам стремится к этому.

— Не расслабляться! — прикрикнул граф на ближайших к нему латников, слишком вольготно себя чувствовавших в безопасности. — Ждём сигнала! Сотники, дайте пинка этим лентяям!

Вспыхнувшее зелёными огнями небо подбодрило лучше любых окриков, а когда в воздухе расцвели дымные кляксы, то сомнений вообще не осталось — вот он, долгожданный сигнал. Или не он? Будет приказ идти в огонь и чёрную копоть, прямо на дикие крики сгорающих заживо орков?

— Арбалетчиков в первые ряды! — ответил граф на многочисленные вопросительные взгляды. — Работаем карусель!

Приём старый, как раз рассчитанный на оборону против не знающих строя дикарей. Арбалетчики дают залп и уходят перезаряжаться за спины пикинеров, а их место занимают другие стрелки. И так четыре волны.

Раз… болты ушли в орущую чёрную толпу, бегущую от всепоглощающего огня.

Два… бегом назад, накручивая на ходу тугой ворот.

Три… болт в канавку, арбалет вверх. Готов к следующему выстрелу.

Кстати, некоторые умники вообще советовали не заморачиваться с каруселью, а заряжать арбалеты в задних рядах и передавать в передние. Вроде как скорострельность увеличится, а точность на такой расстоянии и по такому скоплению целей большой роли не играет. Умники хогговы… Кто же отдаст дорогущее оружие в чужие руки? Тем более умногих оно сделано на заказ с учётом пожеланий хозяина, а массовыми поделками из полковой оружейки пусть пользуются новички, не прослужившие и пяти лет.

Что же до скорострельности… Какой смысл убивать одного орка пять раз, когда нужно убить каждого, но по одному разу? Вот! А вы говорите скорострельность. Если она так нужна, лучников поставьте с их кривыми палками! Спору нет, лук в умелых руках вещь полезная и убойная, но сможет ли стрела из лука пробить орка насквозь и застрять в животе у второго дикаря?

Первые двенадцать залпов выкосили орочью толпу так, что до пикинеров добежало десятка два дикарей, тут же заколотых точными ударами. Ещё четыре даставили орков остановиться, и под непрекращающимся обстрелом устремиться правее, где не было ни чадного огня, ни безжалостных арбалетчиков.

Граф Блумфонтейн кивнул горнисту, и тот подал сигнал к выдвижению вперёд. Не к той безнадёжной последней атаке, что больше похожа на рывок наперегонки со смертью, а к неторопливому, но безудержному натиску, когда есть время ткнуть копьём раненого орка и подбодрить крепким словом замешкавшегося новичка. Тяжёлый уверенный шаг, лязг доспехов, вера в победу. Орки? Да на копье мы вертели всех орков вместе с их орочьей матерью!

Согласно установленному плану засадный полк перекрыл единственное возможное место для отступления — как раз здесь огибающий столицу полноводный Вааль делает петлю, образуя своеобразный полуостров с узким перешейком. Столица в самом окончании этого полуострова и выходит северной стеной к реке, с других же сторон места до воды достаточно, чтобы с удобствами и в безопасности поместилась орочья орда целиком. Но только не здесь, где ощетинилась копьями железная стена под командованием графа Блумфонтейна.

У людоедов несколько вариантов дальнейших действий — умирать в огне, умирать под арбалетным обстрелом, прижиматься к городским стенам и умирать там от смолы, кипятка и сброшенных камней, или бежать к реке. Тоже смерть, но она потом, когда-нибудь, но не прямо сейчас.

Орки панически боятся большой воды, и только жажда добычи и приказ верховного вождя могут заставить обычного дикаря переправиться через реку с парой надутых бурдюков. Но чтобы просто так, по доброй воле… Ещё жив в памяти ужас древних времён, когда племена орков ещё не вышли в засушливые саванны и жили далеко-далеко во влажных южных лесах, где любой неосторожно приблизившийся к берегу становился желанной добычей для многочисленных крокодилов, исполинских змей и зубастых ластоногих ящеров с длинными шеями. Плавать по очевидной причине орки не умели и не хотели.

Засадный полк, перекрывший узкий перешеек напоминающего грушу столичного полуострова, остановился. Дикарям дали понять, что здесь дороги нет, и излишнее геройство гарантированно отправит на тот свет. Сейчас по оркам из города ударит рыцарской кавалерией старый маршал Вольф, и те, кто не побежит топиться в реке, устремятся обратно пробовать на прочность графа Блумфонтейна и его тяжёлую пехоту. И этот натиск будет несравним с предыдущим.