За ужином Его Величество Брегис Четвёртый смог уговорить Илию на участие в празднике, мотивируя тем, что собранные в одном месте аристократы приносят гораздо меньше вреда, чем праздно шатающиеся по коридорам королевского замка. Пусть лучше пляшут, чем шушукаются по углам и от безделья устраивают заговоры.

На резонный вопрос, почему бы эту шваль не собрать в армии или ополчении, а не на балу, король затруднился ответить. Зато маршал Вольф долго и подробно расспрашивал Илию о штрафных батальонах и основных принципах их функционирования.

Маршала раскритиковал королевский казначей, тут же на салфетке просчитавший экономический эффект от совмещения штрафных батальонов с конфискацией имущества и земельных владений уклонистов от почётной обязанности защищать столицу. Женщин и детей, разумеется, эта мера касаться не будет.

Старый граф Вольф указал казначею на ошибку, приводя в пример скромно сидевшую Илию. То есть, если Её Императорское Высочество не гнушается взять в руки оружие, то и другим не следует пренебрегать. Иначе чуть ли не богохульство получается. Но, учитывая божественное происхождение принцессы, детей и правда привлекать на службу не стоит. Исключение можно сделать для младшего графа Вольфа, тем более он показал себя в деле, и не только является почти полноценным магом, но и…

Взгляды скрестились на коте, безуспешно пытающемся содрать повязанную на шее салфетку. Продолжать мысль никто не стал.

В итоге пришли к мнению, что во время завтрашнего бала будет объявлено о создании добровольных ударных отрядов с оглашением списка репрессий за отказ, и об организации госпиталей, где сёстрами милосердия смогут служить благородные дамы. И здесь отказ не предусматривался, хотя особые кары не обещали. Так, по мелочи… вроде запрета бывать при дворе, содержать комнатных собачек, и запрета носить корсеты из китового уса.

Честно говоря, Илия ничего не поняла насчёт последнего, но возражать не стала. Люди опытные, умудрённые жизнью, им лучше знать.

С этими мыслями девочка и ушла в свои покои, бывшие когда-то королевской спальней, чтобы через пару часов обнаружить на коврике у кровати жирную дохлую мышь.

Король Брегис Четвёртый

Маршал кавалерии граф Вольф с сомнением покрутил в руках бутылку с красным полусладким вином урожая прошлого года, и решительно отставил её в сторону.

— А скажи мне, твоё Величество, что ты с этим балом носишься, как дурачок с новой погремушкой? Ни за что не поверю, будто таким образом хочешь подбодрить народ. Нет, не спорю, народ бы приободрился, но ведь ты не его на бал зовёшь, а дворцовых прихлебателей.

— Тайная канцелярия подозревает заговор, дядя Лука. Поднятие духа здесь действительно не причём.

— И? — маршал вопросительно посмотрел на короля. — В их прямые обязанности входит подозревать заговоры во всём, везде, и всегда.

— Завтрашнее сборище может спровоцировать заговорщиков на решительные действия. А мы будем наготове.

— Ты бредишь, Брегис. С появлением богини наши шансы остаться в живых стремительно растут, и на сегодняшний день укрепились ещё больше. Никто, кроме спятившего первосвященника и не додумается злоумышлять против наследной принцессы императорской крови. Но наш святоша и в детстве был редкостным мудаком. Надеюсь, ты не додумался пригласить его официально, гарантировав неприкосновенность?

— Пригласил, — ухмыльнулся король. — Самого первосвященника не нашли, но я объявил через глашатаев.

— Насчёт редкостного мудака беру слова обратно, — вернул ухмылку старый маршал. — Вас как минимум двое.

Король пренебрежительно фыркнул:

— Да на копье я вертел этого святошу, дядя Лука. Против него у нас есть кот-оборотень, который никаких гарантий не давал, и который с большим удовольствием откусит святому брату его глупую голову. За это я не беспокоюсь.

— Между прочим, Брегис, этот оборотень мой внук.

— Ну хорошо, откусит без удовольствия. Но откусит же?

— Думаю, да.

— Вот! — король назидательно поднял указательный палец. — Поэтому мы разоблачаем заговор, направленный против меня.

— Который из них, твоё Величество?

— Разве их несколько?

— Я знаю про четыре. Первые два, это всего лишь болтовня и благоглупости, но с регулярным сбором солидных сумм на свержение тирана, а последние…

— Погоди, дядя Лука, откуда ты знаешь про деньги на свержение?

— Я же сам их собираю, Брегис! Кавалерия слишком дорогой род войск, чтобы содержаться только лишь из казны. Два-три новых заговора в год, и наша гвардия всегда обеспечена лучшими конями во всех человеческих королевствах, — маршал вспомнил про гвардейскую кавалерию, почти полностью погибшую в приграничном сражении, и помрачнел. — Твой отец не успел рассказать. Старший брат тоже знал.

— Вечная память павшим, — король передвинул бутылку с вином поближе к старому кавалеристу. — Но нам нужно думать о живых.

— О живых, — согласился граф Вольф. — И о тех, кто нашими стараниями жить перестанет. Так что ты говорил про заговор?

— Это ты говорил сразу про два заговора.

— Точно, — вспомнил маршал. — Их я не контролирую, но считаю безопасными до исчезновения орочьей угрозы. Нет смысла залезать на трон, если просидеть на нём доведётся не больше недели. Вот потом да, кинжал в спину воткнут обязательно.

— А если вспомнить твои слова про шансы, дядя Лука?

— Думаешь…

— А что тут думать? Всё просто — перерезаем глотки подлому тирану и его прихвостням (это про нас с тобой, если что), а потом очаровываем юную богиню благочестием и славословием. Богиням ведь что от людей нужно? Правильно, почитание и молитвы.

— Тёмные боги ещё жертвы требуют.

— Но наша-то светлая?

— Светлее не бывает. Правда, вместо молитв предпочитает хорошо прожаренное мясо.

— Не пробовал вместо стейка помолиться, дядя Лука?

— Не рискнул. Ты не смотри, что маленькая, может и в глаз дать.

— Может, — согласился король. — Я тоже не рискнул. С заговорщиками безопаснее.

— Точно всё контролируешь, величество?

— Дядя Лука, мне Великим Треком поклясться? Завтра на балу ищеек из Тайной Канцелярии будет не меньше чем гостей. А я под камзол кольчугу надену.

— Ищейки на балу? Наши аристократы скажут тебе дружное «фе». Или «фи».

— С чего бы это? В военное время вполне прилично приглашать на королевские праздники отличившихся вояк в чине сотника или полусотника.

— Из тайных те ещё вояки… Сколько в волчью шкуру не ряди, лисий хвост всё равно наружу торчать останется.

— Спрячем, не беспокойся.

— Мне-то что, — маршал наконец-то решил открыть бутылку. — В этом кабинете есть стаканы, хоггову мать?

Слухи. Сплетни. Домыслы.

— Дорогая, мне нужен яд, которым ты отравила моего брата и его жену.

— Дорогой, я их не травила. А тебе много нужно?

— Все остатки. Ты же не очень много потратила?

— Клара… Марта… Фердинанд… минхеер Ганц… лавочник Фриц… Не помню, дорогой! Сейчас посмотрю в шкатулке.

— Разве можно хранить яды в шкатулке? А если дети найдут?

— Не беспокойся, милый, у детей есть свой. Тебе для чего?

— Ты не забыла, что вечером мы идём на королевский бал?

— Фридрих, королей нельзя травить! Это опасно!

— Что за глупости ты говоришь, дорогая? Я не собираюсь травить Его Величество, когда есть более достойные цели с оплатой в золотых рандах. Первосвященник назначил награду за голову…

— Ни слова больше, Фридрих! Пусть старый скряга утраивает вознаграждение, всё же богиня, а не кухонная девка. За полторы тысячи рандов это вообще выглядит богохульством.

— В правильном направлении мыслишь, душа моя. Я так и сказал нашему многоуважаемому родственнику.

— А он?

— Он согласился удвоить гонорар, и предложил отпущение грехов за шесть лет.

— Мало, требуй двенадцать.

— Душенька, я выбил со старого скряги двадцать четыре года!