— Они не слышат.

— Ничего. Сейчас ещё подчистим, и услышат!

— Не подчистим, — мрачно сказал Илья.

— А чего?

— Первый бур сдох.

Харин показал на красный мигающий сигнал.

— Аккумулятор сел.

— Ла-адно… Дунь-ка носовые!

— Щас.

Под полом глухо забрякало и зашипело. «Орка» тяжело шевельнулась.

— Правая носовая продута.

— Левая?

— Ни в какую.

— Кормовые дунь. И сразу включай водомёт.

Субмарина качнулась с кормы на нос, её повело влево, вибрация водомёта ощутимо отдалась в переборку.

— Ну давай, давай… — цедил Сихали.

С верха рубки сполз пласт грязи. Субмарина всплыла, закидывая вверх корму, резко накренилась — вниз съехало кубометра два налипшего грунта — и выпрямилась, закачалась, оплывая мутью. За иллюминатором кувыркнулся вниз микробур.

— Цистерны продуты.

— Полный вперёд!

Поток воды обмывал субмарину, прочищал визиры, и машина словно разлепляла глаза, протирала их, пялясь по всем азимутам.

— «Орка-1»! — зазвучал тревогой коммуникатор. — Вызываем «Орку-1»!

— «Орка-1» слушает, — ответил Браун. — Всё в порядке, нас привалило малость, но мы выкопались. Так, все дружно всплываем и полным ходом домой! Чует моя душа — что-то под нами зреет. Срочное всплытие!

— Есть срочное всплытие! — отозвался молодой взволнованный голос. — А сильно завалило?

— Сильно, — ответил Тугарин-Змей.

— Мы бурами откапывались, — добавил деталей Тимофей.

— Ух ты!

«Орка-1» всплывала, вода вокруг всё светлела и светлела, пока не закачала субмарину на океанских валах. За струйчатыми потёками просияло синее небо.

И в тот же момент море вскипело, из сине-зелёного стало белым и выбухло горбом. Гром раскатился по океану, гром под ясным небом, и над волнами забили бледные факелы пламени — горел газ.

— Вовремя мы… — пробормотал Харин.

Громадная коричневая волна, отороченная по гребню серой пеной, окатила «Орку», и прозрачный колпак наверху словно прикрыли закопченным стеклом.

Субмарина упрямо вынырнула снова, а по правому борту показался из моря серовато-жёлтый скалистый берег, кое-где отмеченный скудными кустиками. Зубчатая линия хребта отходила, истончаясь, к северу и к югу, а прямо по курсу плато прорезал широкий проход с гладкими отвесными стенами — будущая акватория айс-терминала. Вода в проходе была цвета кофе с молоком и расплывалась по изумрудному океану, светлея. Первый акт творения.

Сихали смотрел с уровня моря, и ему чудилось, будто вода в проходе плещет до самого горизонта, настолько велик и объёмен был терминал. Но ослепительный, мерцающий блеск на востоке за устьем прохода высвечивал тонкую чёрную линию скал — их резали мощными геологическими лазерами. Красивее всего их работа смотрелась в ночи — тогда бледно-фиолетовые импульсы озаряли весь берег, высвечивая чёрный контур гор полыханием когерентного огня.

Сихали задумался: а не сбежал ли он в Африку от ответственности? Бросил ТОЗО на Дженкинса с Кузьмичом, а сам активно отдыхает… Хм. А тогда на что ему команда? Пусть тоже повкалывают! Плох тот руководитель, и генеральный в том числе, который всё делает сам. И вообще — он в отпуске!

— Есть идея, — бодро сказал Илья.

— Выкладывай.

— Завтра в море не выходить.

— А куда выходить?

— Съездим на озеро. Цондзома звал…

— Завтра ж всё равно выходной! — фыркнул Сихали.

— Тем более. Давай?

— Давай, — согласился Браун. — Программу мы выполнили и перевыполнили, пора и на травке поваляться. Вот только пикника не выйдет — на завтра потоп ожидается.

— То-очно… — протянул Илья. — ППВ же… Жалко! — огорчился он.

— Ничего не жалко, — возразил Тимофей. — Съездим, поднимемся на замыкающую башню, сядем и будем смотреть, как пустыню топит.

— Под шашлычок! — плотоядно сказал Харин.

— Так и я о том же!

— А Цондзому возьмём?

— Всех возьмём!

«Орка» плавно развернулась и тронулась на восток, незаметно пересекая бывшую линию берега. На приступке, обрыве пляжа, где серебрилось круглое солёное озерцо-пан, искрясь свежим белым стоком, стоял худой лев. Его морда была измазана кровью — хищник придерживал лапой убитого тюленя и отрывал от тушки куски посмачней.

— Такое только здесь увидишь! — хмыкнул Браун. — Встретились сборные Африки и Антарктиды…

— Победила команда Африки, — подхватил Илья.

Айс-терминал не меньше чем на четыре километра раздвигал горы и пески Каоковельда, а в глубину уходил метров на восемьсот. Такой «заливчик» годился для приемки даже крупного айсберга. Прибой гасился глубиной устья, и субмарину качало не сильно. Южная стена — отвесный обрыв с чёткой прорисью рассланцованных пород — отдалилась, выделяя каменный уступ причала. Усталая подлодка пришла домой.

На берегу генрука встречали оба Шурика, Белый и Рыжий, изрядно помятые да подранные, но по-прежнему настроенные на позитив.

— Привет генеральному руководству! — бодро поздоровался Белый.

— Привет, привет… — протянул Сихали, подозрительно присматриваясь. — Только не говори мне, что эти подпалины на куртке — от пепла сигарет.

— Во-первых, — ответил Шурик с достоинством, — я не курю. Во-вторых, это не куртка, а каэшка.

Тут подошли антаркты — Борис Сегаль и Димдимыч Купри.

Комиссар сжато и сухо передал генруку новости дня.

— Когда мы летели сюда, — через силу, словно заставляя себя, выговорил Купри, — Сегаль принял экстренную с «Востока»… Всех пятерых, и Флоридова, и Арнаутова, всех расстреляли прямо в палатах. И главврача… Главврачиню… тоже.

Над причалом повисло неловкое молчание. Даже Шурики нахохлились.

— Кермаса мы в санаториуме оставили, — добавил Сегаль, — на Кергелене. Побрили, чтобы никто не узнал, а то мало ли…

— Команду по СОП я дал, — проговорил комиссар, — эти… оперативно-розыскные мероприятия начаты, но… — Он угрюмо покачал головой. — У меня ни людей, ничего. Одно название…

Браун покусал губу, соображая, и сказал:

— Сделаем так. В АЗО двинем завтра. Сегодня моемся, кушаем, чистим зубки и ложимся баиньки, а с утра двигаем на озеро Этоша — мне нужно.

— Запускаем ППВ, — авторитетно заявил Харин.

— Запустят без нас, — парировал Сихали. — Я буду только контролировать график транспортировки.

— А мы? — У Белого вытянулось лицо.

— А вы изобразите бурные аплодисменты, переходящие в овацию.

— Все встают, — заключил Рыжий.

11 декабря, 8 часов 20 минут.

Выехали пораньше, пока зной не прокалил пески. Была и другая причина — приблизительно в одиннадцать утра в Мирном должны были заработать излучатели-дингеры, и мегатонны талой влаги ринутся с тающих льдов Антарктиды, чтобы извергнуться над песками Африки. И это будет не дождь, не ливень, а исполинский водопад. «Так можно и ноги промочить!» — выразился Шурик Белый.

Комиссар Купри сперва отнекивался, желая предаться унынию и скорби, но как раз этого Сихали и хотел избежать. Короче говоря, «взяли всех».

Вездеход заняли у строителей — квадратную машину на шаровых шасси. Все расселись, и экскурсия началась.

Постепенно строения будущего айс-терминала остались позади, и вот уже только скалы да пески вокруг, камни, глянцевитые от коричневого «пустынного загара», и выбеленные солнцем холмы, словно облитые светлым цементным раствором.

Дороги как таковой не было. Вездеход пробирался ущельями, узкими долинками, забитыми глыбами камня и кое-где даже отмеченными хилыми деревцами. Долинки виляли, забирались вверх по склонам хребта и переваливали его.

А когда транспортёр выезжал к дюнам, трясло не меньше. Встречные ветра — с океана и с сухих русел — надували песок и точили гребни дюн до лезвийной остроты. Издали дюны казались вырезаными из гранита, вблизи вездеход садился брюхом на их верхушки.

— А хотите пустыню почувствовать? — предложил вдруг Цондзома, молодой терраформист из бушменов.

— Хотим! — сказал Шурик Белый и оглянулся на товарищей: — Хотим?