Воцарилась тишина, наполненная тревожным ожиданием. Люди отчаянно искали признаки присутствия тарнов в скоплениях валунов и песчаных гряд.

— Искандер, — спокойно сказал Сергий, — запаливай костер и сообрази нам что-нибудь типа похлебки. Война войной, а ужин — по расписанию.

— Сделаем!

Эдик с Гефестаем выстрелили одновременно, Сар и Абеан чуть запоздали. Три стрелы прошили песчаный нанос в том месте, где мгновение назад показался варвар.

— Мимо! — плюнул с досады Чанба.

Между тем день вовсе угас. По мере наступления темноты тарны будут подходить всё ближе и ближе. Сергий обошел все посты и еще раз изучил позиции. Открыта лишь одна сторона, та, что к югу. Со всех прочих они прикрыты скалами. Сарматы-язиги не спешили брататься с преторианцами, но линию обороны держали сомкнутой.

Время текло все медленнее. Изредка из ущелья посылалась одинокая стрела. Тарны не показывались. Один раз Гефестай выстрелил в тень, мелькнувшую в зарослях можжевельника, но попал или нет — осталось неизвестным.

Накинув теплый плащ, Сергий присел в сторонке, спиною привалившись к упругим стволикам можжевельника. В отсвете костра показалась Тзана, закутанная в шерстяное одеяло. Она непринужденно присела на колени рядом с Лобановым и сказала:

— Ты все-таки встретил меня.

— Надо сказать «спасибо» тарнам, — улыбнулся Сергий.

Девушка вздохнула и пожаловалась:

— Холодно!

Сергий осторожно придвинулся и обнял Тзану. Она не воспротивилась, напротив — прижалась, устроившись поудобней.

Роксолан очень скоро забыл про опасности и невзгоды, он томился по сильному гибкому телу девушки. Его ладонь, словно случайно, проникла под складку одеяла, коснулась теплого живота Тзаны, огладила его, поднялась выше, охватила упругую грудь. Пальцы с трудом вмялись в тугую плоть, затеребили отвердевший сосок. Сарматка задышала чаще, простонала тихонько.

Разгоряченный Сергей разворошил одеяло, рукой убрал тяжелую волну волос, добрался до девичьей шеи. Облизав пересохшие губы, он коснулся ими ушка Тзаны, спустился ниже, сжал рукой грудь.

Застонав, девушка вывернулась из-под его губ, отодвинулась и убрала руку. Она привстала на четвереньки, собираясь встать, но не тут-то было — Лобанов обхватил Тзану за бедра и повалил к себе на колени. Сунул руку ей в промежность, надавил на гладко выбритый лобок, вжал ладонь «меж розой и лилеей».

Девушка глухо вскрикнула, выгнула спину. Порывисто прижавшись к Сергию, она нашла его рот губами и принялась жадно целовать. Лобанов тут же обнял девушку за бедра, стал мять крепкие ягодицы, а Тзана неожиданно отстранилась. Уперлась ладонями ему в грудь и выдохнула:

— Нет!

Сергий попробовал привлечь ее к себе, но девушка вырвалась. Вскочила и пошла ломающимся шагом, волоча одеяло за собой. Роксолан не стал ее догонять. Что ж, первый штурм не удался. Но и контратаки не было! Лобанов растянул губы в улыбке. Ах, как же ты хороша, Тзаночка, прекрасная варварка…

Отдежурив с луком на скале, Сергий присел у костра, и Тиндарид подал ему полную миску похлебки, густой, как жаркое. Не жюльен, но питательно. Рядом, поглядывая исподлобья, насыщались Сар и Абеан. Тзаны видно не было, она сторожила лошадей.

Завернувшись в одеяло, Лобанов повернулся набок и мгновенно заснул. Столь же внезапным было и пробуждение — дико заржала подстреленная лошадь, а потом темноту ночи рассеяло яркое пламя. Горели кусты и высокая трава у подножия скал. Громко проклиная поганых варваров, Искандер выпустил три или четыре стрелы, однако ни одна из них не достигла цели.

— Скот мелкие, шакал! — ругался Абеан. — Лошадь же, наверное, деньги стоит!

Поморгав на звездное небо, засвеченное отблесками пламени, Сергий снова уснул.

И вот зарозовело утро. Осажденные лежали в кустах так тихо, что даже какая-то птица стала чистить перья вблизи от них.

— Может, ушли? — неуверенно спросил Эдик.

— А ты проверь, — посоветовал Гефестай. Лобанов, ни слова не говоря, снял с себя войлочный колпак, надел его на палку и осторожно приподнял над камнем. Стрела тотчас же прошила головной убор и ударилась острием о скалу.

— Всё ясно… — упавшим голосом сказал Чанба.

— Эдик, у тебя где-то зеркальце было… — сказал Сергий.

— А как же! Я человек хозяйственный, домовитый.

— Тогда полезай на скалу, домовитый, осторожно только, и води зеркалом, пускай солнечные зайчики на дорогу! Может, близко уже алы.

Эдик взбодрился и полез на верхотуру, прижимая бронзовое зеркальце к груди.

Разнежившаяся птица внезапно встрепенулась — тарны начали атаку. Они возникли откуда-то из песка и камней в тридцати шагах от линии обороны. Ветерок донес их запах — смесь пота, дыма и травяной горечи.

Раскрашенные воины в длинных кожаных куртках бежали прямо на осажденных, совершенно игнорируя выстрелы из луков. Гефестай метнул копье, оно вошло в грудь бегущему варвару и вышло из спины. Тарны на минуту скрылись за кустарником и, стремительно ломанув через них, оказались лицом к лицу со своими врагами. Преторианцы обнажили мечи. Сергий перехватил рукоять левой рукой и наотмашь рубанул варвара, подлезшего под удар. Меч вошел около шеи и добрался до легкого — тарн упал, и воздух с громким сипением вышел сквозь зияние раны.

И вдруг тарны исчезли, унеся раненых и убитых с собой, остались лишь следы крови на песке.

В следующую секунду Абеан, махавший сарматским мечом-картой, резко выпрямился, развернулся на месте, хватаясь за стрелу, торчащую из груди, и рухнул, разбрасывая руки.

— Скольких мы прикончили? — нахмурился Сергий.

— Двоих-троих, — прикинул Искандер, — может, еще троих-четверых ранили. Как ты догадался, что они начнут?

— Кусты зашевелились, — ответил Сергий.

— И что теперь? — мрачно спросил сын Ярная, наблюдая за Саром, который тащил к костру дядьку Тзаны, то ли раненого, то ли убитого.

— Теперь — ждать, сторожить лошадей. Они снова попытаются до них добраться.

Лобанов поднялся на скалу, стараясь не высовываться из узкой расселины. С вершины хорошо была видна дорога, уходящая к Апулу. Может, зажечь костер? В самом Апуле дым не заметят, но вдруг какая-нибудь Первая ала Августа уже движется к ним? Если появляется шанс, его надо использовать.

— Гефестай! — позвал он. — Искандер! Тащите сюда дрова!

— А сыроватые пойдут? — осведомился Тиндарид.

— Тащи! Гуще дым будет!

Тарны затаились и ничем не выказывали своего присутствия. Не прореагировали они и на дым, серым клубистым столбом поднявшийся к небу. Сергий сорвал с себя плащ и накинул на костер. Сдернул, создавая пробел в дымном шлейфе. И еще разок. И еще.

Он не поверил своим глазам, когда увидел, как далеко за лесом, куда уходила дорога, к облакам потянулась серая струя дыма. Перерыв. Опять перерыв. Они повторяли его сигнал! Римляне?!

— Эгей! — крикнул он. — Нам ответили!

— Ур-ра! — завопил Эдик — и чуть не попал под выстрел.

Тарны пошли в последний и решительный бой. Погиб Сар. Стрела задела руку Тиндариду.

— Гефестай? — позвал Чанба.

— Чего?

— Там варвар вверху на скале. Хочет незаметно подползти к нам. Сколько раз он ударится о камни?

— Ни разу.

— Спорим на кувшинчик? Там, под той скалой, есть валун…

— Спорим.

Эдуардус навел арбалет и плавно спустил крючок. Они услышали хриплый крик, посыпались камни, и человек упал. Он ударился о землю, как мешок с мукой.

— Ты мне должен кувшинчик! — сказал неугомонный внук Могамчери.

Стрелы, падающие сверху, ранили лошадь. Она оборвала привязь и ускакала к ущелью, где ее и добили, — тарны обожали конину. Но полакомиться им не пришлось. Сергий расслышал глухой, но сладостный для слуха клич: «Бар-ра-а!» — и затюпали копыта, залязгали мечи. Тарны подняли вой, кидаясь на подоспевших кавалеристов.

— За мной! — крикнул Лобанов, бросаясь в атаку.

— Ты как политрук у нас! — пропыхтел Эдик, бегущий рядом.