— Ладно, — сказал он наконец, — я тебя понял. Но те три воза все равно будут моими. — Гай вздернул голову и добавил в запале: — Даже через твой труп!

Легат начал было разворачивать коня, но голос Сергия заставил его замереть:

— Гай!

— Что?

— А как насчет твоего трупа?

Гай, не отвечая, глядел на Сергия, и вдруг внутри него возникло осознание того, что его тоже могут убить. Эта мысль никогда не приходила ему в голову, так она была нелепа и абсурдна, и всё же. Гай не выдержал темп спокойного ухода. Он послал коня вперед, больно пришпоривая.

Лобанов проводил его взглядом и коротко скомандовал:

— К каравану!

Всю ночь у стен Сармизегетузы собирались переселенцы, самые рисковые, которые отправлялись в Дакию осенью. Кого здесь только не было! Иллирийцев с фракийцами было больше всего, но и галлы попадались, эллины, гельветы, даже иберийцы с сирийцами. В Сармизегетузе они сходились, сбивали караваны фургонов, приводили в порядок снаряжение и готовились к предстоящему путешествию — на плодородные земли в долинах Марисуса,[666] Кризии, Тибискуса, с которых римляне согнали даков. Переселенцев ждали непуганые волки и отравленные стрелы, снега и холода, но тяга к земле — своей земле! — была сильнее.

Сергий выехал из городских ворот и натянул поводья. Вокруг, на невысоких холмах разместились стоянки и горели лагерные костры — сотни дымов поднимались столбами и переплетались, сливаясь в сизое облако.

Потрепав по шее саурана, Лобанов шевельнул пятками. Животине хватило этого посыла, чтобы тронуться с места и спуститься с холма. Чуть позже Сергий подъехал к кузнице Фунисулана. В Сармизегетузе имелись и другие кузни, но эта была самая большая, самая бойкая, она служила неким центром масс, точкой притяжения для путников, собравшихся в долину Марисуса.

Дюжина наковален звенела под ударами молотов, светились раскаленные поковки, красные отблески огня ложились на черные от сажи лица и тела рабов-молотобойцев. Здесь работали одновременно два десятка кузнецов: ковали подковы, приколачивали их к копытам лошадей, изготовляли скрепы для фургонов, делали ножи и мечи.

Мимо Сергия проехал очередной фургон-карруха. Женщина на сиденье держала на руках плачущего ребенка, рядом с фургоном шел мужчина с палкой в руках и погонял волов. Те, правда, не слишком-то и пошевеливались, брели себе, лениво и не торопясь.

Неожиданно чья-то рука легла на гриву Сергиева коня.

— Караван собран. Людям не терпится в путь.

Это был Искандер.

— Не будем обманывать их ожиданий, — улыбнулся Роксолан.

— Тогда выступаем! Наши собрались под Западным бастионом.

— Понял.

Лобанов направил коня к наклонным зубчатым стенам бастиона. Он видел, как загружают фургоны и отгоняют подальше от города. Куда ни глянь, повсюду кипела работа — и повсюду шли разговоры. Никогда в жизни не слышал Сергий, чтобы столько людей одновременно разговаривали об одном и том же, одними и теми же словами.

— Здорово, Граник! Фургон купил?

— Да куда ж без него… Не на себе же тащить!

— Не дело это, Эмилия, говорю тебе. Красивая женщина, одна в диком краю, — кто защитит тебя? Когда нападут язиги или бастарны, каждый мужчина станет защищать свою семью — и кто осмелится упрекнуть его за это? А я никогда не видел женщины с такими красивыми волосами. Для сармата это будет такой почетный трофей, когда он вплетет твой скальп в гриву коня!

— Благодарствуй, Лаберий. Слушай, кнут у тебя никуда не годится. Я там, у кузни видел новые. А вон там какие хочешь есть!

— Как сохранить сливочное масло? Ну, с ним никаких проблем. Прокипяти его, прокипяти как следует, пену снимай, пока оно не станет прозрачное и чистое, как винафское, а потом разлей по кувшинчикам, забей их пробками и залей горлышки смолой. Такое масло выдержит дорогу до самой Индии!

— Сначала загон, да. Потом хижина или землянка, смотря по тому, что удастся быстрее и легче сделать… или, если позволит погода, можно сразу строить барак для рабов. Надо срочно определить границы пастбищ или, там, поля, как следует поохотиться, чтобы пополнить припасы, заготовить на зиму сено. Придется построить какое-нибудь укрытие для лошадей из колотых бревен или жердей, в общем, что под руку попадется.

— Овощи? Ну конечно, можно взять и овощи. Только бери сушеные, какими пользуются легионеры. Они их там прессуют и запекают такими коржами, твердыми, как камень. Кусок такой штуки размером с женский кулачок даст тебе горшок еды на четыре-пять человек. Вкусно и сытно — будь здоров!..

Все в один голос вели разговоры о дороге, о том, какие фургоны лучше, о волах, о лошадях, о мулах. Рассуждали о сарматах, о «свободных даках», кои были не лучше дикарей-кочевников, о военных лагерях-каструмах, которые ставят на дороге легионеры. Повсюду царило возбуждение, чтобы не сказать — экстаз. Люди у лагерных костров были вовлечены в грандиозное приключение, небывалое переселение под магическим сиянием слова «Дакия». Это слово звучало как волшебное заклинание и открывало блестящее будущее.

— Поехали, — сказал Сергий, обращаясь к коню, и похлопал животину по шее. Конь согласно мотнул головой и тронулся шагом, звонко цокая по камням, оставляя в стороне толпу отъезжающих и провожающих.

С трудом найдя своих, Лобанов спешился. Тиндарид подхватил поводья.

— Пошли, — осклабился он, блестя зубами, — познакомлю с главным караванщиком!

— Пошли.

Главным караванщиком переселенцы выбрали Дионисия Эвтиха, коренастого пергамца с кудлатой бородой и повадками деревенского хитрована.

— Наше вам большое здравствуйте! — замысловато поприветствовал он Сергия с Искандером.

— И вам того же, — показался Эдик, — по тому же месту. Босс, когда отправляемся?

— Как только, так сразу. Верно говорю, Дионисий?

Караванщик важно кивнул. Он влез на козлы своего фургона, приподнялся и заорал, махая рукою.

— Па-ашли! — разнеслось над караваном.

Тяжело нагруженные фургоны с поднятыми тентами загрохотали, рассыпая мечущееся эхо. Их влекли то пары, то четверки лошадей.

Выкатившись за город, погонщики разобрались, кто за кем, и выстроили караван, направляя фургоны к реке Марисус. Правили ими женщины или подростки, а мужчины ехали верхом, охраняя фланги. Преторианцы присоединились к ним.

Дорога была хороша — еще не мощенная виа, но гладкая. Камни убраны, бугры срезаны, ямы засыпаны гравием и утрамбованы.

В первый день прошли чуть больше двенадцати миль — просто для того, чтобы кони в упряжках привыкли друг к другу и втянулись в работу. Из-за этого караван остановился совсем рано — солнце еще ярко светило, повиснув над дальними горами. Дионисий, правивший передним фургоном, задрал руку вверх и покрутил ею, командуя остановку. Один из конников протрубил в рог, дублируя сигнал.

Фургоны свернули с дороги и начали разъезжаться. Дионисий заорал, всадники поскакали, разнося команду: стать в круг!

С горем пополам фургоны выстроились в неровный многоугольник, который при хорошо развитом воображении можно быо принять за окружность. Такое построение германцы называли «вагенбург» — «фургонная крепость». Конечно, нормальный военный лагерь-каструм куда лучше, но как доверить его строительство гражданским? Легионеры устроят лагерь с частоколом и рвом за три-четыре часа, переселенцы же провозятся весь день. Да и не для того придуман «круг». Окажись караван под ударом тех же сарматов, только вагенбург станет защитой переселенцам, благо тенты над фургонами — из бычьей кожи, ее не всякая стрела пробьет. Да и борта высоки — доски в два слоя, а между ними все та же кожа воловья набита. Броневик!

— Эдик! — подозвал Сергий. — Глянь на западе за холмами. Искандер, ты дуй на восток. Гефестай — на юг!

Разослав друзей-подчиненных по трем сторонам света, Сергий поскакал по направлению к четвертой, на север.

Он перебрался через ручей, пересек полосу кустарника на противоположном берегу и направил коня вверх по длинному травянистому склону.