Тут же оседлав его, нанес пару ударов, и «энкавэдэшник» затих.

Микоян тоже было бросился на помощь, но тут грохнули винтовки, поражая двоих конвоиров, и из рощицы вынырнули майор Стельмашук, потрясавший «ТТ», и давешние знакомые – Кадыров с Ховаевым.

Плешивый с «конвоиром» бросились в бега, но тут уж летуны не подкачали – догнали и повалили обоих.

Главарь ужом вывернулся из цепких объятий Марлена и снова дал деру.

Быков не стал упражняться в беге, решив за лучшее потренироваться в стрельбе.

Прицелившись, он сделал пару выстрелов по ногам.

Плешивый с криком полетел в кусты.

Попал!

Подбежав, Григорий развернул бегуна и ткнул ему ствол в шею.

– Кто послал?

– Сво… лочь… – захэкался лжеэнкавэдэшник.

– То, что сволочь послала, мне известно. Какая именно?

Взгляд плешивого в какой-то момент изменился.

Но что мелькнуло у него в глазах?

Злорадство? Или сожаление?

– Маленков, – четко выговорил он.

В следующую секунду лицо его перекосилось, он вздрогнул и выгнулся, затряс подбородком, с которого капала белая пена.

– Все! – выдохнул подбежавший Стельмашук. – У этого яд в зубе! Цианистый калий какой-нибудь…

– Похоже, – кивнул Быков.

Поставив пистолет на предохранитель, он сунул его в кобуру.

– Спасибо, майор. Вовремя вы.

– Служба такая! – расплылся в улыбке замполит.

А через полчаса три пары «свободных охотников» вылетели на «промысел».

Быков на своем «Ла-5», Никитин – на «Як-9».

Вооружение на «Яке» стояло послабее – пушка и пулемет против двух пушек на «лавочке» – но бывало, что сбивали и одним пулеметом.

Высоко Григорий не поднимался, хоронясь ближе к земле.

Если появятся «фоккеры», то могут и не разглядеть «Ла-5» на фоне зеленого разнотравья да рощиц.

А набрать высоту недолго…

Эфир перекликался, путая русскую и немецкую речь:

– «Соколы», «Соколы», я – «Кольцо»! Я – «Кольцо». Как слышите меня? Справа, ниже вас, группа противника. Семь машин. Атакуйте!

– Ахтунг, ахтунг!

– «Горбатые», «Горбатые», в балке, в квадрате номер восемь скопление танков!

– Шайссе, шайссе, шайссе!

– Даем открытым текстом… Прошу с вашей стороны приказания всем истребителям и штурмовикам слушать меня на волне 172, мой позывной – «Чайка».

Это сам генерал Руденко, признал Быков, командующий 16-й воздушной армией.

– Стрелкам усилить внимание!

«А это уже бомбардировщики», – подумал Григорий.

– До цели три минуты. Доверните пять вправо.

– Бомбы и все стволы – по основной цели!

– Так держать, открываю люк.

– Бомбы пошли, командир!

– Сбросил! Разворот вправо!

– Леня, курс девяносто пять… Я ранен.

– Куда ранили?

– Кажется, в ноги…

– Держись!

– Штурвал заклинило!

– Товарищ капитан…

– А-а-а!

– Стрелки, прыгайте!

– Не могу… ранен…

– Держись, друг! Попробуй триммер!

Быков насупился – погибал кто-то. Выберутся? Или…

– Пошел, пошел! Набирай высоту!

Григорий ухмыльнулся: сдюжили ребята!

Удалившись достаточно глубоко за линию фронта, он, однако, не замечал особого движения.

Самолеты мелькали изредка, но далеко. Не догонять же их.

– Я – «Никита»! – послышалось в наушниках. – «Колорад», сейчас на двенадцать часов будет полевой аэродром. Там сядешь.

Быков похолодел.

Он ко всему был готов, к любому повороту событий, и все же, когда этот самый поворот случается, приятного мало.

– Марлен, головку перегрел?

– На посадку!

Григорий спросил по-немецки:

– Имя? Звание?

Марлен отчеканил на чистом «хох-дойч»:

– Уве-Клаус Дитрих фон Марвиц. Гауптман 54-й истребительной эскадры «Грюнхерц». Вы довольны, полковник?

– Вполне.

– Тогда на посадку! – жестко сказал Уве-Клаус. – И не заставляйте меня прибегать к крайним мерам. Вы не все обо мне знаете: я сбил пятьдесят шесть самолетов – «ишаков» ваших, «МиГов», «ЛаГГов», а также «Харрикейнов» и «Спитфайров»…

– Не хвастайтесь, барон, это дурно.

«Як-9» летел за «лавкой». По сути дела, зашел истребителю Быкова в хвост.

Остается чуток довернуть и всадить очередь…

– Все его хотят, – усмехнулся Григорий, – и наши, и не наши… Причем желания тупо кокнуть у них отсутствует – живьем подавай.

А вот хрен вам…

Послушная «лавочка» резко перевернулась и ринулась вниз, выходя из пике у самой земли.

В глазах у Быкова потемнело, но вскоре прояснилось.

Зато «Як» – вот он, впереди и выше.

Григорий вжал гашетку…

Ничего.

Быстрым движением он выполнил перезарядку.

Дупель-пусто.

Боеприпас – йок. Или пневмоприводу кирдык?

Недаром «Никита» крутился около его «лавочки»…

– Я оценил ваш пилотаж, полковник, – раздался насмешливый голос барона, – вот только кусаться вам нечем. Немецкий орднунг, знаете ли, надо было предусмотреть все!

– Ты не предусмотрел русский характер.

«Ла-5» резво взял вверх.

«Як» тоже стал набирать высоту, закручивая вираж.

Ударил трассерами, метя по хвостовой части, чтобы не задеть пилота. По бронеспинке словно кто торопливо молотком постучал.

Быков легко ушел с линии огня и решился на фокус, который можно было квалифицировать в обычной жизни, как воздушное хулиганство, но на войне все средства хороши.

«Лавка» выпустила шасси, отчего по самолету прошла дрожь, а скорость упала.

Волненье Быкова достигло предела. Кровь стучала в висках.

Дуэль!

Перевернув истребитель колесами вверх, Григорий ударил ими «Як», серьезно задел крылья.

Грохот и скрежет от столкновенья был краток, а в следующее мгновенье самолеты расцепились.

Вернув «Ла-5» в нормальное положение, Быков с удовлетворением заметил две приличные вмятины под крыльями «Яка».

Что-то ему удалось-таки повредить – закрылки на правой плоскости свободно болтались туда-сюда.

Замечательно.

– Руссиш швайне!

– От швайне и слышу.

«Лавочка» сделала «горку» и стала догонять «Як».

Быков всегда выступал противником воздушных таранов, считая, что незачем губить машину даже по условию «самолет за самолет».

Но надо же что-то делать с фон бароном!

«Ла-5» зашла «Яку» в хвост, Уве-Клаус попытался было уйти, но маневр ему не удался.

А в следующее мгновенье пропеллер «лавки» вгрызся в киль, разметав его в щепки.

Хорошо, что в СССР мало дорогого дюралюминия – дерева в «Яке» больше, чем металла!

«Никита» стал терять управление, а «Колорад», убрав шасси, дал газу и буквально сел «Яку» на спину, продавливая днищем «лавочки» фонарь самолета, ставшего вражеским.

– На посадку, сука!

Толчок был такой силы, что «Як» бросило вниз, уводя в штопор.

Мотор у «ведомого» работал без перебоев, но самолет практически не управлялся.

Колыхаясь в воздухе, дико рыская и кренясь, «Як-9» пошел на вынужденную посадку.

Внизу промелькнул аэродром, несколько автомашин и мотоциклов, группа «встречающих» в эсэсовской форме, и ушел в сторону.

«Як» жестко сел в доброй паре километров от подготовленной для него полосы. Даже не сел, а рухнул.

Одна плоскость отвалилась сразу, другая изломилась секундой позже, когда «Як» занесло и опрокинуло.

Мотор взвыл и заглох, лопасти согнулись, мотыжа землю.

И тишина…

Но и «лавочке» явно поплохело – мотор грелся, масло так и брызгало на фонарь. Не дай бог, заклинит, тогда хана…

Быков решительно направил самолет вниз.

Если быстренько сесть и скорехонько все починить, то будет шанс взлететь.

Или уйти пешкодралом… Посмотрим.

«Ла-5» сел, и Григорий тут же выключил мотор.

Пущай остывает…

«Як» лежал, вернее, валялся неподалеку.

Из пробитого бензобака сочилось топливо, растекаясь в лужу.

Марвиц с трудом выбрался из разбитой кабины и отполз к оторванному крылу, оперся об него спиной.

Судя по всему, ноги у него были сломаны. Или позвоночник?