Немало принявшие самогону, ОУНовцы далеко не сразу приметили «слонов».

Судоплатов вышел и остановился, расставив ноги и заведя руки за спину, теребя стек. Он смотрел на бандеровцев со скучающим видом, и до тех не сразу, но стало доходить – хозяева пожаловали.

Полицаи и вовсе едва капустой не подавились. Никогда бы им – людям второго сорта – и в голову не пришло жрать на крыльце комендатуры. Погнали бы их отсюда пинками да прикладами – знай свое место. А с румынами – «прокатило».

Судоплатов освободил одну руку и жестом показал Трошкину – заходи этим со спины. Пятеро «эсэсовцев» подбежали трусцой, выстроившись за бандеровцами.

Схваченные ОУНовцами селяне не знали, радоваться ли им неожиданному вмешательству немцев.

Не глядя на них, Павел поманил к себе одного из тех, кто волок девчонок. Коротко стриженный парубок, но с чубом, в старой немецкой форме, приблизился.

– Кто ты есть? – спросил Судоплатов, немного искажая русскую речь. – Имя? Фамилия?

– Так… это, пан офицер, – замычал парниша. – Грицько я, Рудак. Ага.

– И куда вы ведете этих милых фройляйн?

– Га? Так… это… На допрос!

Небрежным, но сильным движением Павел стегнул Грицько стеком по морде, рассекая щеку. Тот захныкал, сжимаясь и поводя плечом.

– Клаус!

Тот выскочил, всем видом изображая образец дисциплины.

– Этих – в машину, – сказал Судоплатов на корявом немецком, указывая на задержанных селян, – и фройляйн. Этих, – стек уткнулся в направлении растерянных бандеровцев, – связать.

– Яволь!

Укрофашисты и слова, и полслова не смогли вымолвить, пока их профессионально вязали.

Тут из переулка вывернул «Опель» Ермакова. Подъехав к комендатуре, партизаны вытолкали из кузова повязанных бандеровцев.

– Грабили, герр оберштурмбаннфюрер!

Выговор Трошкина тоже не отличался изыском, но кому было сравнивать?

Судоплатов принял донесение к сведению и обернулся к полицаям.

– Ты, – ткнул он стеком в того, что стоял на ступеньку ниже. – Кто есть?

– Старший полицейский, пан офицер! – доложил тот сиплым, испитым голосом. – Ондрий Шморгун!

Пулеметчики глаз не спускали с комендатуры. Парни Трошкина уже обошли ее, отрезая пути отхода. И в этот момент двери с треском распахнулись, и двое краснолицых, потных вышли на крыльцо, вынося нагую девушку за руки и ноги. Ее голова с распущенными волосами безжизненно болталась на тонкой шейке.

– Сдохла, жидовка! – радостно начал один из молодчиков и замер на полуслове.

Второй, поводя мутными глазами, еле выговорил:

– Привели?

– Взять, – холодно скомандовал Павел.

У него просто рука чесалась выхватить пистолет и всаживать, всаживать пули в это мурло, в эту мерзкую харю, но он сдержался. Затевать боестолкновение было бы не лучшим решением. Бандеровцев в Клесово не меньше сотни, и потерь среди своих Судоплатов не хотел.

– Где ваш командир? – резко спросил он.

Молодчики, как по команде, вытянули руки к комендатуре.

– Ну, шо еще не так? – послышался недовольный голос, и из дверей комендатуры показался человек, за которым Павел давно охотился. Степан Бандера.

В какой-то полувоенной одежке, «проводник ОУН (б)» выглядел не слишком представительно.

– Вас выпустили из Заксенхаузена? – прохладным голосом осведомился Судоплатов.

– Так точно, пан офицер, – наклонил голову Бандера. – Позвольте спросить, что здесь происходит?

– Генеральная уборка, – усмехнулся Павел. – Взять его!

– Па-азвольте!

Но добры молодцы Трошкина уже сработали, «как учили»: заломили Степану руки за спину и бегом отвели к «Опелю», куда и забросили, ожидая дальнейших указаний.

– Всех на улицу, – скомандовал Судоплатов.

«Эсэсовцы» бодро взбежали на крыльцо и скрылись за дверями комендатуры. Возмущенные крики, доносившиеся изнутри, резко обрывались – партизаны не были склонны шутить и заигрывать.

Вскоре толпа бандеровцев повалила на улицу – пьяные, растрепанные, злые или струсившие, они сгрудились на площади, переглядываясь и осматриваясь.

Бронеавтомобили и целый отряд СС мигом погасили порывы самых безбашенных – они прекрасно знали, на что способны выкормыши покойного Гиммлера, а потому и не «рыпались».

– Построиться!

Бандеровцы суетливо, путаясь, стали в строй, не зная, что отданная «паном офицером» команда прозвучала не только для них…

Чуть шевельнулись пулеметные башенки бронеавтомобилей, навелись стволы «ручников» в кузовах грузовиков.

Павел оглядел строй и гаркнул:

– Фойер!

Загремели пулеметы, скашивая строй. Пули рвали и кромсали тела, а Судоплатов словно видел кадры кинохроники, где вот такие же немецкие холуи расстреливали евреек в Бабьем Яру.

Правый фланг бандеровцев качнулся, обращаясь в бегство, но пулеметчик с «Ганомага» живо перекрыл ход, пустив длинную очередь. Те, кто стоял в заднем ряду, попытались скрыться за комендатурой, но там их поджидали парни Трошкина – к низкому гоготанью пулеметов добавился сухой, отрывистый кашель «шмайссеров».

Еще минута, и все было кончено.

Деревенские стояли, оцепенев. Оглядев их, Павел усмехнулся.

– Подводы найдутся? – сказал он на чистом украинском языке.

– Ч-что? – еще сильнее растерялись селяне. – К-как?

– Мы не немцы. Ваша задача – собрать всю эту падаль и вывезти куда-нибудь, чтобы не портила воздух. Справитесь?

– Справимся! – дружно ответили клесовцы, уверовавшие в чудо.

– А с Бандерой что делать? – поинтересовался Трошкин. – Расстрелять?

– Много чести. Повесить.

Тут взревел двигатель «Опеля», и грузовик, подкидывая задком, устремился прочь. Вслед ему застрочили автоматы, но машина свернула в проулок.

– Угнали-и! – донесся крик.

– Что случилось?

– Товарищ комиссар! Тарас ушел, сволочь, и «Опеля» увел!

– Там Бандера был! Он сам – бандеровец недорезанный!

– Догнать!

Пара «Ганомагов» и «Панар» покатили, разгоняясь. Шибко большую скорость на местных проселках не развить, да и «Опель-Блиц» – не гоночная машина.

– Майор Трошкин!

Тот материализовался, как джинн из сказки. Когда Судоплатов обращался к нему по званию, это означало, что командир, весьма обходительный и воспитанный человек, находится в полном бешенстве.

– Товарищ комиссар, это Тарас Парубий был, водитель. Мы его проверили, как следует, он уже полгода в отряде. Уж чем его купил Бандера, мы не знаем. Но узнаем обязательно, когда словим обоих!

Сдерживаясь, Павел спросил:

– Бандеровцев, которых вы собирали по селу, допрашивали?

– Так точно! Этот отряд задержался здесь, а еще один, человек в полтораста, отправился в соседнюю деревню. Его повел Шухевич. Подходы к Клесову с той стороны я укрепил еще одним «Панаром».

– Вот что. Ждать, пока Шухевич сам сюда явится, не станем. Встретим его сами! Выдвигаемся.

– Есть!

Сборы были недолги, и малость поредевшая колонна, проехав село, выбралась на проселок. Судоплатов сидел в своем «Ганомаге» и злился. Упустить Бандеру, когда тот был в его руках! Да пристрелил бы его сам, балбес ты эдакий…

За очередным поворотом открылся перевернувшийся «Опель», чье заднее колесо еще медленно вращалось. Лопнул бензобак, и всю кабину охватило пламя.

Лишь затем Павел увидал остановившийся неподалеку «Панар».

– Тормози!

«Водила» и сам уже давил на педаль. Придерживая каску, подбежал Муха.

– Товарищ командир! Поймали!

– Бандеру?

– Ага!

– Повесили?

– А вона, качается!

Судоплатов начал успокаиваться.

– Говорил чего?

– Деньги предлагал, грозился, даже кричал чего-то… Чего он там орал, Тимоха?

– «Слава Украини!»

– Ага! Только «петуха» дал со страху, а когда петлю накинули, обоссался!

– Ничего, – усмехнулся Павел, – ветерком обдует, вонь отнесет. Ладно, бойцы, продолжим. Следующая цель – Шухевич!

Из воспоминаний П. А. Судоплатова:

«…Гораздо больший упор немцы делали на сотрудничество с оуновцами – организацией украинских националистов. Их директива «О едином генеральном плане повстанческого штаба ОУН», принятая 22 декабря 1940 года, согласовывалась с немецкой разведкой. В ней, как нам стало известно, говорилось, что «Украина находится накануне вооруженного восстания, сразу же после выступления немецкой армии миллионы людей возьмут оружие, чтобы уничтожить Советы и создать свое украинское государство. Поэтому необходимо, чтобы на Украине действовала организованная политическая национальная сила, которая возглавила бы вооруженное восстание и повела народ к победе. Такая сила у нас есть, утверждалось в директиве, это – ОУН в союзе с немцами. Она действует, организовывает украинские массы, выводит их на борьбу».