– Ибрагим-сан, а это правда, что вон тот странный зверь в смокинге приходится родным племянником небезызвестному Мэтью Кукаревичу?

– Совершеннейшая правда, – подтвердил господин с моноклем. – И даже больше скажу, старый скряга настолько ценит своего юного родственника, что на его охрану единовременно выделил десять миллиардов кредитов. Вы можете в это поверить? Лайнер, на котором мы летим, стоит гораздо дешевле. Не удивлюсь, если половина гостей окажется переодетыми агентами Управления Специальных Служб.

– Простите, Ибрагим-сан, но федеральные службы не занимаются охраной частных лиц.

– За десять миллиардов?

Цифра произвела впечатление, и толстяк с сигарой завистливо вздохнул:

– Я вот не могу себе позволить тратить на телохранителей половину годового дохода. Это слишком расточительно.

– Ах, Райво, вы эти деньги тратите на певичек из провинциальных мюзик-холлов.

– Это совсем другое дело, Ибрагим-сан. Меценатство нынче в моде, вот и приходится соответствовать.

– Чистый альтруизм, да? – рассмеялся господин с моноклем. – Если только он, то искренне сочувствую.

Мистер Райво обиделся и возмущённо возразил:

– Я ещё кое-что могу, уважаемый Ибрагим-сан. Молодость, конечно, ушла безвозвратно, но… Вы понимаете, да?

– Да, молодость… А что в той молодости? – сделал неожиданный вывод толстяк с моноклем. – В воспоминаниях она хороша, а на самом деле от неё одни только огорчения и неприятности. Бестолковая учёба в престижном колледже, постоянная нехватка денег, граничащая с нищетой. Разве можно было прожить на пятьдесят тысяч кредитов в месяц? То ли дело сейчас!

– Сейчас лучше, – согласился мистер Райво. – Только гораздо реже.

– Это вы о чём?

– Да сразу обо всём. Мы свои капиталы сами зарабатывали, а нынешней молодёжи состояния достаются без малейших усилий практически даром. Вы когда заработали свой первый миллиард?

– В двадцать лет я получил наследство.

– Вот! А до этого времени вы работали не покладая рук. Вы посмотрите на племянника Мэтью Кукаревича – разве можно в таком возрасте иметь лично заработанные миллиарды?

– Честно сказать, я совсем не разбираюсь в енотах и не могу определять их возраст.

– Это элементарно! Лишь юнцы способны на такую глупость, как генетическая коррекция. Не удивлюсь, если вместо мозгов у него миска с попкорном.

– Но десять миллиардов убеждают нас в обратном.

– Вы думаете? Меня, например, они не убеждают, а очень сильно расстраивают.

– Из-за того, что не ваши?

– Именно.

– Так исправьте несправедливость.

– Каким образом?

– В колледже, помнится, вы славились как непревзойдённый игрок в покер. Неужели знаменитая колода с девятью тузами и шестью джокерами пылится где-нибудь в дальнем ящике?

– Вы мне льстите, право слово. Но если не откажетесь помочь, то я готов тряхнуть стариной. Предложите юноше пару-тройку партий или мне самому?

– Без разницы. А как будем делить выигрыш, честно или поровну?

– Предлагаю поделить пополам.

– Согласен!

На следующий день енот проснулся от сильного толчка в бок и требовательного голоса Онодэры-сэнсэя:

– Гоша, вставай, а то счастье проспишь.

– Какое счастье, учитель? И с добрым утром!

– Обыкновенное счастье. Оно, кстати, всегда обыкновенное.

Енот сладко потянулся, потом облизнул правую лапу и протёр глаза:

– Сэнсэй, а кто такой падаван? Уже не первый раз слышу. Это твой родственник?

– Не говори глупостей, – отмахнулся Онодэра. – И вообще ты ошибаешься, и правильно будет не падаван, а «П.О. «Диван». Есть такая мебельная фабрика купца первой гильдии Сердюкова на Лукерье Туманной.

– Да? А мне послышалось…

– Именно послышалось! – строгим голосом произнёс сэнсэй. – Заканчивай валяться и пойдём завтракать.

– Так рано?

– Дел полно. Или ты собираешься ограничиться только двумя лохами?

– А что, есть ещё кто-то на примете?

– Ой-вэй, плюйте на него, люди! – картинно запричитал Онодэра-сэнсэй. – Наивность твоя разумные пределы превосходит. Полон жертвами потенциальными лайнер этот, и жадность затмевает разум их. Долг наш в излечении страждущих алчностью состоит. Вставай, придурок!

От вопля учителя Гоша подскочил как ошпаренный и побежал умываться. Можно бы, конечно, ещё раз умыться с помощью языка и лапы, но строгий сэнсэй требует пробовать жить по-человечески. Ладно ещё в баню веником не загоняет, как сам любит делать. Еноты не потеют!

Но поторапливаться и в самом деле нужно. После завтрака начнётся аукцион, и от его результатов многое зависит. Очень и очень многое.

– Умылся? – заглянул сэнсэй. – И прекрати полоскать мои носки!

Енот вздрогнул и бросил на пол подозрительную тряпочку с сильным запахом выдержанного сыра. Всё-таки природа иногда берёт своё, и инстинкты дикого зверя рвутся наружу сквозь тонкую оболочку разумного существа. Это подсознание пакости устраивает, не иначе…

– Сэнсэй, а что обозначает выражение «нет бубей – хоть… бей»?

– Забудь, – сурово нахмурился Онодэра. – Нет благости в глупостей чужих повторении.

– Глупости? – усомнился енот, вспомнив, с каким глубокомысленным видом учитель говорил эту фразу и удваивал ставки во вчерашней игре. – А что тогда не глупости?

Наставник не ответил. Он опять превратился в молчаливое изваяние, ожившее, но не забывающее о своём мраморном происхождении. Лишь спустя пять минут бросил замечание:

– К твидовым пиджакам староанглийского стиля галстуки не подходят от слова «совсем». Исключительно шёлковые шейные платки полагаются.

Аукцион – это тоже в своём роде развлечение для богатых пассажиров. Одним нравится наблюдать за процессом торгов, других привлекает запах исходящего от участников азарта, а третьи сами рвутся пощекотать себе нервы и кошелёк в борьбе за какую-нибудь безделушку стоимостью в полтора кредита.

Так было всегда, но сегодняшний день стал исключением из правил. И прежде всего изменились лоты аукциона и их первоначальная стоимость.

– Лот номер один, господа! Семидесятипроцентный пакет акций корпорации «Райво Загоруйко индастриз»! Стартовая цена составляет пятьсот тысяч кредитов! Продавец пожелал остаться неизвестным!

В зале сдержанно засмеялись и дружно повернули головы в сторону сидящего в последнем ряду енота. Многие вчера стали свидетелями эпического поединка в покер, когда племянник Мэтью Кукаревича на пару со своим наставником схватился с опытнейшими игроками Ибрагимом Миядзавой и Райво Загоруйко. И вот настала пора сбывать законную добычу. Лакомые кусочки, которые в обычной ситуации никогда не попадут на рынок акций.

– Миллион! – сразу удвоил сумму господин в драных шортах и кедах на босу ногу. – Миллион кредитов наличными!

На предложение местного сумасшедшего аукционист не отреагировал и вновь представил лот:

– Высокодоходный и высоколиквидный пакет акций корпорации по производству непромокаемой обуви и жевательной резинки! Пятьсот тысяч кредитов, господа! Кто даст больше? Я слышу про двадцать миллионов от участника с номером тридцать семь? Сто двадцать пять даёт господин с номером триста одиннадцать. Кто больше? Двести десять? Двести десять – раз… двести десять – два… Четыреста миллионов от номера двадцать восьмого!

Онодэра одёрнул поддавшегося общему азарту енота:

– Спокойнее будь, мой юный ученик. Смотри на эти отягощённые алчности печатью лица и запоминай.

Совет подействовал, и Гоша вдруг увидел участников аукциона в их истинном обличье, проступившем сквозь маски людей, полученные при рождении. Вот разинула в крике рот и пускает слюни толстая свинья. Вот рядом с ней облезлая коза с шалыми глазами выискивает нового козла среди волков и гиен, а чуть подальше равнодушный ко всему медведь, озабоченный лишь размышлениями о причинах падежа пчёл на пасеках местных фермеров. А там любопытный тюлень водит носом в предвкушении зрелища. Тут шакалы ждут крови и дымящихся кишок на кустах… Забавная картина вырисовывается.