— Вы разрешите, Ваше Величество, ввести графа Айвана в курс дела? Тайные операции в его компетенции, и как маг он сможет оказать неоценимую помощь. Я правильно понял, что граф практикует новое направление магической науки, в корне отличающееся от традиционного? Да, было бы очень неплохо привлечь его.

Король, задумчиво рассматривающий что-то за окном, с непонятной улыбкой ответил:

— Да вот, можете убедиться сами в отличии магических методов. Пока человеческая составляющая графа Айвана Вольфа занята работой, его звериная половина гуляет сама по себе. Кто бы рассказал неделю назад, ни за что бы ни поверил. Смотрите-смотрите, минхеер Хутнер.

Маркграф тоже выглянул в окно королевского кабинета. Внизу важно шествовал огромный лохмато-полосатый кот, направляющийся куда-то в сторону городской стены. Ему уступали дорогу, а смотревшие с умилением и обожанием дамы махали платочками вослед, будто провожали героя на очередной подвиг. Впрочем, кто их знает, этих героев? Вдруг и правда на подвиг?

Иван Васильевич. Кот без титулов.

Кот просто шёл по своим делам и не обращал внимания на человеческие восхищённые взгляды. На опасливо-уважительные тоже не обращал. Люди и созданы для того, чтобы восхищаться котами. И кормить! Маленькой воспитаннице ещё разрешается гладить, тискать, чесать пузико и за ушами, ругать, делать внушения. Её можно, она больше чем человек! И ещё ей можно принести самую крупную мышку, которые прячутся от порядочных котов за крепкими каменными стенами. Да-да, именно там, куда недавно ездили на белом крылатом коне для разговора с кучерявыми вонючками. Они прячутся в норах! Нет, не вонючки прячутся, а огромные свистящие мышки. И норы тоже у них огромные — в такую пустая миска из-под сметаны провалится, и краёв не заденет. Как их там… пёс побери… суслики вроде?

Дорогу к Южным воротам Иван Васильевич помнил хорошо. Он вообще никогда не жаловался на память. Да и как жаловаться, если говорить не умеешь? Правда, стражники, здоровенные такие мордовороты с железной одежде и с длинными острыми палками в руках, думают иначе и пытаются поговорить:

— Здравия желаем, ваше сиятельство!

— Рмяу, — ответил вежливый кот.

— На прогулку изволите проследовать, или по какой магической надобности? — поинтересовался один из стражников.

Но тут же получил подзатыльник от подошедшего виконта Блумхаамаера:

— Ваше какое дело, болваны? Его сиятельство ходит где хочет, и когда хочет. Кстати, доброго дня, граф.

— Мур, — отреагировал кот на доброжелательную интонацию.

— Откройте ворота и опустите мост, бездельники!

Вообще-то в воротах имелась маленькая калитка, вполне способная пропустить рыцаря в полном вооружении, но Иван Васильевич не протестовал против оказания почестей. Ведь он такой весь из себя великолепный! Прекрасно-пушистый! Мощно-полосатый! Мягкие лапки со спрятанными острыми когтями неслышно ступают по дубовому настилу подъёмного моста, и даже лягушки во рву замолчали от восхищения. Радуйся, мир! Кот Иван Васильевич пришёл к тебе, и собирается тут немного пожить!

А это кто? Это бабочки. Бабочки не интересуют.

А это? Это цветочки, они тоже невкусные.

А вон там? Там у нас дохлый вонючка с деревянным хвостом. Ой, не хвост вовсе, а стрела из задницы торчит. Глупые люди — охотятся на вонючек, но добычу не забирают. И мышей всех разогнали зачем-то. Вот чем им помешали вкусные свистящие мыши-суслики?

Иван Васильевич немного подумал, и решил пойти дальше. Котов зря считают ленивыми — при острой необходимости они превзойдут в трудолюбии даже дятла. Была бы достойная цель. Сегодня такая цель есть.

— Мгубанга ням-ням бум, — послышался из кустов осторожный шёпот. По интонациям кот догадался, что признан съедобным и вкусным. Это настораживало.

— Бугунга мумбасу хрям, — ответил второй шептун в кустах, и отвесил первому звучный подзатыльник.

«Не спугни жирного зверя, придурок» — перевёл Иван Васильевич, и обиделся. Жирным он себя не считал. Четырнадцать килограммов сплошных мускулов, болваны! Ладно, не четырнадцать, а десять, причём полкило на когти и зубы, но остальное всё равно мускулы!

— Бурунга рарбымбым мукакай ням-ням кирдык!

Возможно там были другие слова и звучали они чуть иначе, но кот услышал именно так.

«Хватай, пока не убежал!»

Что? Гады, гады, гады! Кто же вам позволит чистого кота своими грязными лапами хватать? Бешеную собаку под хвостом лизните, вонючки!

Иван Васильевич сиганул под ногами ближайшего негодяя, не забыв на ходу полоснуть когтями, и рванул прочь. Прочь от нехороших кустов, от агрессивных вонючек, от возмущённого вопля, переходящего в жалобное поскуливание. Мр-р-р-а-а-с-сь!

Но спокойно сбежать ему не дали — откуда-то выскочило ещё не меньше десятка потенциальных кошкоедов, и кота попытались взять в кольцо. Судя по летящим острым палкам, живым он был не нужен. И это точно не игра в догонялки, где победитель получает право подёргать проигравшего за хвост.

Кот пошёл на прорыв, когда пущенное твёрдой рукой копьё с забавным хрустом влетело в голую грудь загораживающего путь орка. Иван Васильевич подпрыгнул, оттолкнулся от головы заваливающегося навзничь вонючки, и чуть было не столкнулся в воздухе со вторым копьём, воткнувшимся в лицо очередного охотника за вкусной кошатиной.

— Кирдык бабай мумгбуху сыктым! — завопил украшенный ожерельем из крысиных черепов орк.

«Уважаемый, зачем ты убил моего дедушку? Это нехороший поступок!» — снова перевёл кот.

— Гыргыргыр бумаганга адисабеба дубай! — ответил неловкий копьеметатель. — Сыктым!

«Извини, друг, это произошло случайно. Зато тебе положена дедушкина печень. Вкусно!» — опять сработал переводчик.

Но кажется Иван Васильевич переоценил собственные лингвистические способности или что-то неправильно понял — извинявшийся орк выдернул копьё из головы убитого соплеменника, и тут же воткнул его в живот любителю украшений из крысиных черепов. Сто там произошло дальше, кот не узнал, но погоня отстала, и с той стороны долго ещё доносились звуки боя и азартные крики. Передумали охотники? Оно и правильно, здоровее будете, собаки бешеные.

Три часа спустя Иван Васильевич вернулся в город усталый и недовольный — лапы натрудил, сусликов не поймал, колючек в шерсть нацеплял… Сплошная невезуха. Как теперь смотреть в глаза оставшейся без подарка маленькой воспитаннице? Она же только мышей не разрешает на коврик класть, насчёт сусликов разговора не было. Их можно.

Кот ещё не знал, что его охотничья прогулка имела далеко идущие последствия. Схватка между любителями свежего кошачьего мяса быстро перекинулась на весь орочий лагерь, где разделившиеся на множество мелких групп дикари с упоением принялись выяснять отношения между собой. Вообще-то междоусобицы являются естественным образом жизни для орков, но во время набегов, когда племена объединяются в единую орду, объявляется военное перемирие, разрешающее отдельные поединки со смертельным исходом, но никак не массовую резню с несколькими тысячами трупов.

Пришлось вмешаться лично верховному вождю, кулаками и плетью разгоняя по сторонам увлёкшихся сведением старых счётов соплеменников. И надо же было такому случиться — в пылу драки предводителю дикарей кто-то откусил четыре пальца на левой руке. Причём сделавшего это мерзавца так и не нашли, как и не нашлись сами пальцы. Духи предков тоже молчали. Свиньи они, а не духи…

Слухи. Домыслы. Сплетни.

— Ах, милочка, траурный чёрный цвет вам очень к лицу.

— Вы намекаете, баронесса, что я в этом платье похожа на орка?

— Ну что вы, милочка, орки не носят бриллиантов. Кстати, они не слишком вызывающи для траура?

— Напротив, они символизируют мои слёзы по безвременно погибшему геройской смертью супругу.

— Разве не он умер, подавившись куриным крылышком на королевском балу? Подвиг изрядный, но где здесь героизм?