– Да, управляющих у нас много, их не жалко, – согласился граф Форбарра. – Тем самым мы накрепко привяжем благородных нищебродов к престолу и заставим их любить твоё величество больше собственной жизни. Ибо без короля этой жизни у них не будет. Только у нас не все дворяне нищие.

– На Оклендхаймов намекаешь? – усмехнулся король.

– Почему намекаю? Прямо говорю – внезапно разбогатевший граф Оклендхайм внушает мне подозрение.

– Вот за него не беспокойся. Это богатство, откуда надо богатство. Ты ведь до сих пор виконтессе за новую ногу даже спасибо не сказал?

– Я не успел, – смутился Форбарра.

Ну да, свадьба Оклендхайма-младшего оказалась насыщена событиями, и такая мелочь, как излечение леди Ирэной колченогого графа, осталась практически незамеченной. Уснул вечером лицом в тарелке с заливной рыбой не совсем комплектным, а проснулся там же, но уже с двумя ногами. Только и мог вспомнить, что разрумянившаяся от игристого вина рыжая ведьма о чём-то поспорила с главным королевским целителем на двадцать марок. И поблагодарить не успел из-за того, что сначала исцелённый племянник Его Величества долго плясал, проверяя работоспособность новой части тела, а потом бил за портьерой имперского посла, осмелившегося… Что именно осмелился сделать или сказать иностранный дипломат, тоже вылетело из памяти.

Отрывочно вспоминалась большая охота, взятие штурмом главного банка Братства Маммоны, ещё одна ночь лицом в тарелке, тяжёлое утро и суровый опохмел в компании норвайского рикса, командование парадом столичного ополчения, одностороннее объявление войны Трансильвании… Так что когда граф Форбарра вернулся в Лютецию, виконтесса Оклендхайм с мужем и друзьями уже находилась на пути в империю.

– Не успел он, – хмыкнул Джованни Первый. – На что-то полезное и правильное у тебя всегда не хватает времени.

Племянник Его Величества поспешил перевести разговор на менее щекотливую тему и показал на магическое зеркало:

– Почему в своих донесениях виконт Оклендхайм называет тебя Лаврентием Борисовичем? Нет ли здесь неуважения?

– Это в целях сохранения тайны. Чтоб никто не догадался.

Граф с сомнением покачал головой. Вряд ли кто способен перехватить посылаемые Оклендхаймом-младшим сообщения – магическая наука вообще не догадывалась о существовании такого способа связи. А он есть! На гладкой поверхности зеркала появляется светящийся прямоугольник с ровными рядами цифр и букв под ним, а если нажать на символы в определённой последовательности, то даже слышен голос собеседника и виден его движущийся странными рывками портрет.

Но так не всегда. Чаще всего Его Величество просто читает текст с зеркала, переписывая на бумагу самые важные или интересные моменты. Да там практически всё важное!

Вчера, например, пришло сообщение о дворянском восстании в одной из провинций империи. Бунт вспыхнул в Галлиполиде, да так мощно и быстро, что имперских войск там совсем не осталось. В одну ночь вырезали гарнизоны, перебили лояльных Лунгдуму чиновников, повесили наместника, а захваченные в порту Берестейла военные корабли недорого продали грумантскому купцу Малютио Скуратти.

Все эти события произошли на прошлой неделе – до столицы новости добрались не сразу, а связавшийся с виконтом купец докладывал об отправлении вышеобозначенных кораблей в Грумант и запрашивал инструкции по дальнейшим действиям. Ещё он требовал увеличить поставки оружия, так как в восставшей провинции образовался необычайный спрос на колюще-режущие, ударно-дробительные и метательные предметы. Так и придётся сбагривать туда залежавшиеся трофеи и почистить арсеналы от древнего старья, пока у бунтовщиков звенит кое-что в карманах.

Кстати, неплохо бы и в саму имперскую столицу что-нибудь отправить. Там родственники покойного Иоахима фон Зальца объявили войну клану ди Эспиноза и Фелицитат и приступили к военным действиям, начав с неудачного нападения на Шестиугольную Башню, где в подвальной камере содержался бывший главный целитель императорского Университета Лунгдума.

Фон Зальца, являющиеся одним из самых влиятельных семейств империи, требовали показательной казни дона Хорхе Эухенио и в случае отказа грозили приостановить добычу соли. Серьёзное заявление, учитывая монополию семьи на соляные шахты и варницы. И вооружались, вооружались, вооружались…

Звякнул колокольчик, извещая о просьбе королевского секретаря войти в кабинет. Джеронимо Первый дважды прозвонил в ответ и, не оборачиваясь, коротко бросил в сторону открывшейся двери:

– Что у нас там?

– Посол империи просит аудиенции у Вашего Величества!

– Ему назначено?

– Нет, сир. Но он заявляет о срочности, поэтому я позволил себе побеспокоить Ваше Величество.

– Неужели пришёл ответ на нашу ноту протеста по поводу ареста виконта Оклендхайма?

– Не могу знать, сир.

– Ладно, зови его сюда. А тебя, Фридрих, я попросил бы…

– А чего сразу попросил бы? – возмутился граф. – Я, как начальник разведки, контрразведки и министр внутренних дел нашего королевства, имею право присутствовать на приёме иностранных послов. Более того, это моя обязанность.

– Он тебя боится.

– Вот и замечательно! Это поспособствует сговорчивости.

– Ладно, оставайся, – согласился король. – Только попрошу не корчить страшные рожи и не рвать на груди камзол.

– Ему?

– И ему тоже.

– Хорошо, не буду.

Посол вошёл с торжественным видом человека, чувствующего за собой всю мощь величайшего в известном мире государства, превосходящего Грумант по площади и населению по меньшей мере в тридцать раз. На его лице явно читалось – империя снисходит до объяснений с захудалым королевством. Именно так! Снисходит и милостиво объявляет волю Его Императорского Величества.

Но в следующий миг посол встретился взглядом с графом Форбарра и слегка побледнел. Потом споткнулся на ровном месте, сразу растеряв большую часть самоуверенности и спеси, но постарался взять себя в руки:

– Империя в моём лице выражает восхищение мудростью Вашего Величества, не пожелавшего раздувать конфликт из-за мелкого недоразумения, и благодарит за понимание.

Король кивнул и промолчал. Его племянник многозначительно кашлянул.

Посол, чувствуя ползущий по спине холодок, повторил:

– Выражает и благодарит, да…

А что ещё сказать, если в письме императора прямо указано на необходимость замять дело и сохранить мир? Потом, может быть, Груманту придётся сторицей заплатить за унижение и уступки, но империя пока не готова к войне с ним. Королевство оказалось слишком сильным и способно больно ударить в ответ на недавний гномий бунт, организованный… Стоп, в этом даже самому себе нельзя признаваться!

Джеронимо Первый сделал глоток вина и вернул бокал на стол:

– А что-нибудь по существу?

Граф Форбарра улыбнулся краешком рта:

– И мне было бы любопытно услышать.

Посол собрался с духом и выпалил:

– Виновные в неспровоцированном нападении на виконта Оклендхайма наказаны, Ваше Величество!

– Все наказаны?

– Да, все восемнадцать человек. Командир следственной центурии оштрафован в пользу пострадавшего на двадцать марок, разжалован и отправлен младшим писцом в канцелярию наместника Галлиполиды. Его подчинённые переведены в городскую стражу Берестейла.

– Пусть сжалятся над ними Небесные Боги, – со странной ухмылкой прокомментировал известие граф Форбарра. – У императора сил много!

А Его Величество Джеронимо Первый кивнул послу:

– Хорошо, я удовлетворён ответом. Передайте императору мою искреннюю благодарность за быстрое разрешение мелкой проблемы. Да, и ещё напишите, что всё прогрессивное человечество в лице благородного дворянства Груманта осуждает бунтовщиков и желает Его Императорскому Величеству скорейшей победы в гражданской войне.

Императорский посланник не понял половину королевского высказывания, но уловил главное:

– Бунтовщики? Какие бунтовщики?

– Вы разве не знаете о восстании в Галлиполиде? Надо же, какая досада…