…Иваныч заглушил танк, и стало тихо. Репнин устало стянул шлем. Федотов открыл люк, запуская свежий воздух.

До моря отсюда было далековато, но Геше казалось, будто повеяло соленым и терпким. Голландия…

Репнин усмехнулся. Все у него времени не было (или денег) на туры в Европу. Ну вот и проехался. Хоть и без особых удобств, зато вокруг настоящая Европа.

Тут еще не признали однополые браки, а черные халявщики не насилуют белых мадемуазель и фройляйн. Будущее тотальное извращение еще только закладывается.

– Тащ командир! Поедим, может?

– Давай…

Сухпайки стали поприличнее – местные фрау на них облизывались.

Колбаса, хлебцы или сухарики, тушенка или маленькие баночки с мякотью краба – Бедный их «гидромясом» называл.

– А «наркомовских»? – поинтересовался Федотов. – А?

– Наливай.

– «Под копирку»! – залихватски сказал Борзых.

Геша усмехнулся. Это жаргон такой, фронтовой. «Под копирку» – значит двойную норму.

А и правда, чего бы и нет? Притомились они здорово. Столько верст позади, столько боев! От Донбасса до Атлантики!

Не хухры-мухры.

Опрокинув стопочку, Репнин сморщился и быстро закусил «гидромясом». Пожалел, что тогда, в Везеле, постеснялся «оприходовать» пару бутылочек французского коньяку. На его вкус, так армянский «ОС» получше будет «Мартеля», но на безрыбье, как говорится…

Геша, дожевывая «крабятину», глянул в оптику, затем высунулся в люк. К югу отсюда протекал Рейн, а за ним начинался Западный вал – весьма серьезная линия укреплений. Бесконечные ряды бетонных надолбов, которые танкам не одолеть, тысячи стальных дотов, бетонированные рвы…

А здесь ничего этого и в помине нет. Вон там, к западу, вернее, к северо-западу лежит Арнем – ближайший голландский город. Еще километров двести в том же направлении, и будет Амстердам.

Танки подходят и подходят, их становится все больше, но движению вперед мешает не граница. 1-я и 6-я танковые армии ждут сигнала.

Туда, за границу, ушли большие четырехмоторные самолеты, их задача – высадить десант. Надо захватить мосты через реки Аа, Доммель, Маас, через канал Вильгемины и канал Маас – Ваал.

Захватят, куда денутся…

В небо над Нидерландами ушли сотни транспортных самолетов, причем «пешек» было меньше всего – летчики ВВС РККА вели американские транспортники С-54 «Скаймастер», Консолидейтед С-87 «Либерейтор Экспресс» и Дуглас С-47 «Скайтрейн».

По АлСибу – через Аляску, Чукотку, Сибирь – самолеты США поступали прямо на военные аэродромы.

Борзых неожиданно встрепенулся, проглотил большой кусок, едва не подавившись, и просипел, оборачиваясь:

– Выступаем, товарищ командир! Ровно в десять ноль-ноль!

Репнин глянул на трофейные – швейцарские! – часы.

– Еще четыре минуты. Доедаем, убираем и – вперед!

Иваныч завел мотор, и ровно в десять 102-й переехал в Нидерланды.

Арнем городишкой был приятным, зеленым. Недаром здесь селились престарелые плантаторы, вернувшиеся на родину с Карибских островов. Конечно, мало кто из них остался дома, когда гитлеровцы вломились в пределы Нидерландов, но и без них Арнем выглядел очень даже ничего.

– Ваня! Что там?

– Передают, что немецких частей в городе нет, одни местные добровольцы, вроде наших бандеровцев!

1-я голландская моторизованная дивизия СС «Недерланд», 2-я голландская гренадерская дивизия «Ландсторм Недерланд» и танковый полк «Вестланд» были полностью укомплектованы местными холуями и просто голландскими нацистами, чей фюрер – «лейдер нидерландского народа» Антон Мюссерт – так и не стал правителем своей порабощенной родины. Немцы назначили рейхскомиссаром немца – Зейсса-Инкварта, но Мюссерт не растерял раболепия и все равно поклялся Гитлеру в верности.

– Танки на окраине! Двадцать вправо!

– Вижу. Бронебойным!

– Есть! Готово!

– Огонь!

Выползавшая из-за угла «тройка» успела показаться наполовину, начав разворачивать башню, но не поспела – снаряд снес ее. Обезглавленный танк проехал еще несколько метров по инерции и заглох.

Танкисты второй «тройки» были посноровистей и успели выстрелить. И даже попали – башню «Т-43» будто кто кувалдой огрел.

– Федотов!

– Щас! Мы уже… Выстрел!

«Т-III» была не той машиной, которая способна сражаться с «сороктройками» на равных. Уделали.

За дымом и гарью Репнин разглядел баррикаду, сложенную из опрокинутых легковушек, мешков с песком, телеграфных столбов и даже пустых бочек.

– Осколочным!

– Есть осколочным! Готово!

– Федотов, разнеси это барахло!

– Понял!

Попадание снаряда развалило баррикаду, образовав узкий проход. Танк всей своей массой расширил его, вырываясь на перекресток. Слева стояло орудие, возле него метались артиллеристы.

– Иваныч!

– Вижу, командир.

Мехвод резко развернулся. Пушка выстрелила, подпрыгнув, но снаряд просвистел мимо, попадая в угловой дом, а танк тут же наехал на орудие, ломая и куроча его.

Пехотинцы пробегали по тротуарам, высматривая фаустников, и деловито постреливая, а по осевой катил бронетранспортер, где работал пулеметчик, пуская очереди по окнам, вызывавшим его подозрение.

И все ж таки одного гранатометчика мотострелки упустили – круглая блямба фаустпатрона показалась из подвального окошка.

Выстрел!

Граната прилетела, ударив по корпусу около башни, и тут же сработал контейнер ДЗ. Отбили.

Пара пехотинцев мигом вернулась и швырнула в подвал пару «лимонок». Все происходило очень быстро, так что ответка фаустпатронщику прилетела по адресу, сбежать тот просто не успевал. А ты не стреляй!

– Федотов, глянь на во-он тот дом, с колоннами. Витрину видишь заколоченную?

– Где? А-а… Точно, выглядывает что-то.

– Осколочным.

– Есть осколочным! Готово.

– Огонь!

Снаряд легко пробил листы фанеры, которой была заделана витрина магазина, и рванул изнутри, вынося и стекло, и фанеру, и тело пулеметчика вместе с «ручником».

В это время боец на «Б-4» резко задрал ДШК и застрочил по чердаку двухэтажного, но невысокого дома с мезонином. Доски, шифер, стекла полетели во все стороны. Если там и было пулеметное гнездо, то «птенчик» его покинул.

Выкатившись на набережную, танки 2-го батальона открыли огонь по барже, с которой задирали дула 88-миллиметровые зенитки. Пара снарядов взорвалась в реке, вздымая фонтаны мутной воды, а еще три или четыре попали куда надо, проламывая палубу.

Один из осколочных вошел в борт пыхтевшему буксиру, и тот сразу, на счет «три», пошел ко дну. Трос, тянувшийся за ним, стал для баржи якорной цепью – огромная плоскодонка плавно развернулась по течению, уже заметно кренясь и погружаясь носом. Видать, судьба ей лечь в ил рядом с буксиром.

А у противоположного берега из воды выглядывал хвост «Скайтрейна» – возможно, жертвы той самой «зенитной баржи».

– Борзых! Работаешь радистом.

– Есть, тащ командир!

– Батальону Лехмана продолжать движение. Полянскому выдвигаться в центр!

– Понял!

Арнем кончился неожиданно – вот шла улица и сразу парк. А за ним – пески. А за песками – лес, причем хвойный. Красота.

На фоне всей этой красоты и лепоты двигалась колонна грузовиков. Разномастные, они тащили на прицепе пару пушек, а кузова были набиты каким-то барахлом.

– Ваня, вызови Заскалько!

– На связи!

– Пашка! Ты уже за городом или где?

– За городом, тащ командир!

– Колонну видишь?

– Колонну? А, вижу! Показалась!

– Долбани по передней машине!

– Есть долбануть!

Даже осколочно-фугасный снаряд в 130 миллиметров – это аргумент убийственный. Грузовик, катившийся в голове колонны, взлетел в воздух и перевернулся, пылая и разваливаясь. Следующая за ним машина затормозила не вовремя, и горящий остов рухнул прямо на нее.

– Осколочным!

– Есть осколочным! Готово!

– Огонь!

«Т-43» ехал и стрелял, укладывая снаряды в колонну, как яйца в корзинку. Тут и взвод Данилина отметился, так что была колонна – и не стало, лишь череда пожаров выстроилась вдоль дороги.