– Идите в дом, соберите рюкзаки и необходимые вещи, – обратилась она к девочкам. Я скоро буду.

Когда девочки вошли в дом, она побежала к сараю под дождем и достала ключ из-под камня рядом с дверью.

Беппи приоткрыла дверь и ощупью нашла маленький выключатель на стене. Ветви скрипели и скреблись в маленькое окно. Когда лампочка над верстаком мигнула и зажглась, головы животных мгновенно ожили и ощерились на нее. Прогремел гром.

Беппи опустилась на четвереньки и нашарила под стойкой металлический ящик. Она вытащила его наружу, взяла монтировку, сунула край под дужку замка и дернула изо всех сил. Ей понадобились две попытки, чтобы отрегулировать угол рычага, прежде чем замок хрустнул и раскрылся.

Беппи встала на колени и откинула крышку.

Весь ее мир отступил куда-то далеко, когда она увидела, что находится внутри. Она как будто открыла дверь в подвал преисподней, захороненный в ее собственной душе. Она никогда не хотела думать об этом месте, а тем более соваться туда. В этом заключалась причина ее подспудной ненависти к содержимому сарая.

Дрожащими руками она перебирала кольца и сережки в верхнем отделении металлического ящика. Там были пряди женских волос, перевязанные проволокой. Человеческие зубы. Трофеи. Вещи, которые он, по его словам, находил в лесу и любил коллекционировать. Она посмотрела вверх, на медвежью голову и на чучело рыси. Трофеи его многочисленных охот. Воспоминания об убийствах.

Беппи подавилась и сглотнула желчь, подступившую к горлу, когда она подняла верхнее отделение коробки. Внизу лежали три фотографии со штампом даты и времени. Как будто их сделали мобильным телефоном, а потом распечатали.

Время замедлило свой ход, а звуки грозы и ветра совершенно исчезли, когда она подняла первую фотографию. Согласно штампу, снимок был сделан девять лет назад. В ту ночь, когда исчезли девушки. Он немного выцвел, цвета были искаженными. Снимок сделали в каком-то темном месте. Лилово-белые женские ноги и мужчина, вставляющий между ног свой пенис. Его пальцы вцепились ей в плечи, удерживая на месте. На верхней части его ягодиц извивалась татуировка в виде дракона. На двух других фотографиях он совал ей в вагину ствол пистолета. Вокруг была кровь.

Беппи рывком выпрямилась и дотянулась до раковины, где ее стошнило. Она вцепилась в металлические края, пока комната вращалась у нее перед глазами. Потом открыла кран и подождала, пока вода не стала ледяной. Она несколько раз плеснула себе в лицо. Ее тело затряслось, когда очередная волна мощных желудочных конвульсий прошла через нее. Она еще раз сблевнула, умылась, вытерла лицо и бросила полотенце в раковину.

Тяжело дыша, она достала пластиковый пакет из ближайшего ящика и запихала туда зубы, волосы и ювелирные украшения. Взяла пакет и побежала к дому.

– Девочки, берите рюкзаки и садитесь в автомобиль! – крикнула она, когда вбежала в кабинет через гостиную и дрожащими пальцами принялась открывать замок оружейного сейфа. Она достала оттуда ружье двенадцатого калибра и несколько коробок патронов.

Когда все пристегнулись, Беппи дала газ и с ревом выехала на сельскую дорогу, где повернула налево.

– Куда мы едем? – спросила Дженис.

– Я отвезу вас к миссис Дэвис. Она пока присмотрит за вами, а мне нужно кое-что сделать. Если пожар пойдет в эту сторону, уезжайте вместе с Дэвисами. Слушайте, что они говорят.

– Мне не нравится мистер Дэвис, – сказала Сьюзи на заднем сиденье и начала всхлипывать.

– Это потому, что ты боишься костюма, в котором он ухаживает за пчелами, – поддразнила Дженис.

– А вот и нет!

– А вот и да.

– Тихо! – отрезала Беппи. Девочки вздрогнули.

– Я хочу к папе, – захныкала Сьюзи. – Где папа?

«Господи, защити нас. Пусть Господь будет последним судьей. Он убережет моих детей от зла. Иногда нам приходится принимать трудные решения, ибо это путь Господа. Мы не всегда понимаем Его неисповедимые пути, но нам нужно очиститься от зла…»

Беппи повторяла про себя эти мантры, когда повернула на подъездную дорожку к дому Дэвисов.

Его телефон звонил где-то в комнате, далеко от его мыслей, погребенный под кучей его одежды на полу. На каком-то уровне Адам был уверен, что это его жена. На другом уровне он не мог этого постигнуть. Он приподнял любимую женщину и резко прижал ее спиной к стене. Она ахнула от удара. Тяжело дыша, она обвила его ногами и скрестила лодыжки над его ягодицами. Она выгнула спину, бросая свой таз навстречу его эрекции, все жестче и быстрее. Фрикции доводили обоих до неистовства.

Он качнулся вбок и задел ее сноуборд, загремевший на деревянном полу. Она обхватила его яички, буквально выдаивая его напряженный член сильными вагинальными мышцами. Он разгорячился, отвечая ей ударом на удар, кряхтя и погружась так глубоко, как только мог. Она так крепко сжала его волосы в кулаке, что у него горели глаза. Потом откинула его голову и поцеловала, кусая губы, втискивая свой язык ему в рот, пока он не ощутил вкус крови… но ему было все равно. Внезапно она застыла. Потом с криком откинула собственную голову, обнажив длинную кремовую шею, сокращаясь и содрогаясь вокруг него, утратив контроль над своим телом. И он кончил в нее – сладостное, жаркое, пульсирующее освобождение от мыслей и чувств.

Ясность понемногу начала возвращаться к Адаму, пока они лежали на матрасе под световым люком, смотрели на дождь и слушали ветер. Прохладный воздух ласкал его влажную разгоряченную кожу. Его телефон снова зазвонил. Он позволил, чтобы звонок был автоматически переадресован на голосовую почту, и ощутил лишь слабый укол вины. На столе в гостиной он оставил письмо с инструкциями для Лили. А теперь пришло время покинуть женщину, которую он любил. Она дала ему новый толчок, помогла ему с надеждой встречать каждый следующий день. Она заставила его снова ощутить себя живым. Благодаря Брэнди Адам успешно справлялся со своей жизнью последние два года.

Он перекатился набок и провел пальцем по ее гладкой алебастровой коже, восхищаясь ее безупречным телом. Она была молода. Ее огненно-рыжие волосы пленяли его.

Его жена могла искать спасение в водке. Его спасением была Брэнди.

– Тебя что-то беспокоит, – сказала она. – Что это? Дело Джеба Каллена?

– Я посетил мою мать, – сказал он. – Она отдала мне подвеску, которую носила Мэрили Цуканова в ночь своего исчезновения.

На ее лице появилось странное выражение. Она села напротив него со скрещенными ногами; ее волосы волнами падали на бледные плечи. Ее темно-розовые соски указывали на него. Его взгляд скользнул вниз по ее плоскому животу, по завиткам рыжих волос между раскрытыми бедрами, еще влажными и блестящими после секса. Он коснулся кончиком пальца ее пупка и медленно скользнул по животу к промежности, а потом он внезапно погрузил палец в нее. Она ахнула и тихо застонала от удовольствия, когда он стал шевелить пальцем внутри; ее веки затрепетали, когда он достиг заветной точки. Адам почувствовал, что его член снова затвердел. Он мог целыми сутками заниматься сексом с этой женщиной и каждый раз достигать оргазма. С Лили у него никогда не было ничего подобного.

Брэнди находилась в мире с собой – со своей женственностью, силой и сексуальностью. Он медленно вынул палец из ее вагины, наблюдая за ее лицом. Она томно улыбнулась.

– Осторожнее, заместитель начальника полиции, а не то я заставлю вас страдать. – Но улыбка не достигла ее глаз цвета золотистого меда. Она была встревожена. Она читала его, как книгу, и она понимала, что обстоятельства сильно изменились. К худшему, а не к лучшему. Адам откинулся на матрас.

– В ту ночь Люк одолжил мой джип, – сказал он. – У меня были отгулы от службы в RCMP в Эдмонтоне, и я вернулся домой на День благодарения. Я отправился посмотреть кино на квартиру к Лили, недалеко отсюда, и разрешил брату взять мой автомобиль на вечеринку в карьере. Я рано вернулся домой.

Брэнди потянулась к своей джинсовой рубашке, надела ее и зябко поежилась. Она ничего не сказала, но ждала продолжения со странным выражением во взгляде.