Джон провел обеими руками по волосам. Дейзи была права. Он потерял все: работу, жену, будущего ребенка. В том, что Дейзи поехала к родителям, он не сомневался, а это означало, что ему конец. Во всех смыслах.

Уэнтворты поджарят его на медленном огне, сожрут с потрохами, а обглоданные кости выкинут. Чтобы расправиться с ним, Лабден использует все свои возможности, а их у него по-прежнему предостаточно. Уэнтворты и пальцем не пошевельнут, если он попадет под суд и окажется в тюрьме. Они умоют руки и еще скажут: мол, поделом ему!

Джон схватил бутылку и снова налил себе несколько рюмок. Приговорив текилу, он принялся искать в баре виски, но не нашел. Пришлось довольствоваться бренди. Джон от души плеснул себе в бокал. То и дело прихлебывая из него, он пытался дозвониться до Дейзи, но она не отвечала, и его вызовы каждый раз попадали на голосовую почту.

В конце концов Джон позвонил на домашний номер Уэнтвортов, но и там трубку никто не взял. Тогда он набрал номер Аннабель Уэнтворт. К его удивлению, она ответила.

– Аннабель, это Жжон, – проговорил он и почувствовал, что язык у него заплетается. Сколько же он выпил? И сколько прошло времени с тех пор, как Дейзи уехала? Бросив взгляд в зеркало на стене, он поспешно отвел глаза: собственное лицо – бледное, перекошенное – ужаснуло его.

– Дзей… Дейзи у в-ваш?

– Что?

Джон сделал над собой усилие, стараясь выговаривать слова как можно четче.

– Дейзи… Мне нужно с ней поговорить.

– Ты пьян?

– Дейзи…

– Ее здесь нет.

– А где она?

– Я не знаю. Разве она не с тобой? Не пугай меня, Джон! Что случилось?

Но он уже повесил трубку. Либо Аннабель лгала, либо Дейзи поехала куда-то еще. Скорее всего – первое. Джон был уверен, что теща прячет от него жену.

Кажется, с ним действительно все кончено. А если эта чертова Катарина-Ванесса передаст запись в полицию, он в довершение всего на долгие годы отправится за решетку. Или не на долгие… Одному богу известно, что может случиться в тюрьме с таким, как он!..

Что ж, хотя бы это он может попытаться предотвратить.

Хоть что-то по-прежнему в его власти.

Он может помешать ей обратиться в полицию.

Схватив с вешалки куртку и ключи, Джон бросился к своему «ауди». Сев за руль, он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь сконцентрироваться, взять себя в руки. Если его остановят – все пропало. «Вас арестовали, отправляйтесь в тюрьму», – кажется, в «Монополии» есть такая карточка… Нет, нужно ехать предельно осторожно и в то же время – быстро.

Он завел двигатель и выехал на улицу. Щурясь, Джон всматривался в дождь, который размазывали по стеклу дворники. Он внимательно следил за желтыми и белыми линиями дорожной разметки и, благополучно добравшись до моста, без проблем пересек его. Движение на Северном берегу стало менее плотным, да и людей на улицах почти не было – скверная погода давно разогнала по домам детей, которые на Хеллоуин ходили от двери к двери, выпрашивая угощение.

Наконец Джон свернул на тянущуюся вдоль побережья улочку и сразу увидел, что в «Стеклянном доме» по-прежнему горит весь свет. Крепко сжимая руль и пригнувшись, он погасил фары и с черепашьей скоростью пополз вперед сквозь туман и темноту. Его сердце радостно подпрыгнуло – желтый «субару» все еще стоял на дорожке.

Попалась.

Колеса «ауди» чуть слышно шуршали по мокрой мостовой, когда он проехал мимо «Стеклянного дома» и, развернувшись, остановился на обочине чуть наискосок от него. Выключив двигатель, Джон снова посмотрел на особняк. Теперь, когда он оказался на месте, его вдруг одолела растерянность: он просто не знал, что делать дальше. Достав из куртки карманную фляжку, он сделал хороший глоток, надеясь подстегнуть свою решимость. Вспомнив о камерах наблюдения, Джон подумал, что ему надо быть очень осторожным, чтобы не попасть в их объективы. Ага!.. Сбоку от подъездной дорожки, примерно там, где стоял «субару», он заметил ведущую в сад калитку. Если пройти через нее и обойти дом со стороны бассейна, он сумеет попасть к стеклянной двери, выходящей на задний двор.

На улицу свернула еще одна машина, и Джон насторожился. Свет чужих фар полоснул по стеклам, на мгновение ослепив его, и он сполз по сиденью как можно ниже, ожидая, пока автомобиль проедет мимо, но машина, наоборот, замедлила ход и свернула на подъездную дорожку «Стеклянного дома».

Это еще кто?..

Джон приподнялся на сиденье, всмотрелся в темноту и едва удержался от того, чтобы удивленно присвистнуть. На подъездной дорожке он увидел еще один «ауди» – один в один как у него. Номерные знаки были залеплены грязью.

Пока он рассматривал машину, из нее вышел человек в черном дождевике, который поспешно прошел в дом тем же путем, каким собирался двигаться и сам Джон, – через садовую калитку. Его сердце учащенно забилось. Со своего наблюдательного пункта он видел, что на первом этаже особняка движутся какие-то тени. Мерцающие цифры часов на приборной панели показывали 11:21, когда до его слуха донесся пронзительный вопль. Кричала явно женщина, и Джону вдруг стало очень страшно. На несколько мгновений он даже перестал дышать. Неподвижно сидя за рулем своей машины, он продолжал наблюдать за домом сквозь запотевшее лобовое стекло.

Вскоре из садовой калитки появились уже две фигуры в плащах. Они тащили что-то тяжелое. Приглядевшись, Джон увидел свернутый в трубку ковер.

О нет.

Он был слишком пьян, чтобы думать ясно, и не знал, что делать. Он даже в полицию позвонить не мог, потому что был не в силах сообразить, что и как сказать дежурному, чтобы не подставить себя. Наверняка Джон знал только то, что ему очень не хочется сейчас здесь находиться.

Он не хотел иметь никакого отношения к происходящему.

Что бы это ни было.

Тем временем неизвестные с трудом затолкали ковер на заднее сиденье «ауди». Один из них сел за руль, второй вернулся к «субару» и забрался внутрь. Заработал мотор, вспыхнули фары. Одна за другой машины сорвались с места и, набирая скорость, помчались прочь. Во втором этаже соседнего дома вспыхнул свет, и почти одновременно с этим Джон услышал пронзительный скрип покрышек – машины сворачивали на перекрестке в конце улицы.

Его охватила паника. Джон запустил двигатель и, не зажигая фар, медленно поехал вдоль улицы, пока не заметил маленькую парковочную площадку, скрытую низко нависшими ветвями какого-то дерева. Немного поколебавшись, он свернул туда, выключил мотор и снова сполз по сиденью как можно ниже. Ему было страшно. Больше всего на свете ему хотелось оказаться как можно дальше от «Стеклянного дома», но он был слишком пьян, чтобы вести машину. Если он сейчас поедет домой, то обязательно попадется, и тогда…

Шагая по коридору к допросной номер шесть, где дожидалась ее Дейзи Уэнтворт, Мэл вспоминала слова, сказанные Бун-ми Селимом. «Что-то плохое случилось с Кит, еще когда она училась в школе, – что-то, из-за чего она бросила учебу и уехала из города». Интересно, подумала Мэл, ведь если о сексуальном скандале писали во всех газетах, а Селим учился в единственной городской старшей школе, как же он мог не знать, что именно произошло с девушкой? Еще во время разговора с ним у нее появилось ощущение, что он либо лжет, либо что-то скрывает. Теперь это ощущение превратилось в уверенность.

Остановившись перед дверью допросной, Мэл достала телефон и позвонила Луле.

– Скажи, Лу, Селим заходил в участок? Он должен был сделать официальное заявление и сдать образцы ДНК.

– Нет, не заходил. Мы его разыскиваем. Похоже, парень отправился в самоволку. Его нет ни на работе, ни по месту жительства, а его мобильный не отвечает. Друзья не знают, где он может быть. Его автомобиля тоже нет на месте.

– Позвони мне, как только вы его найдете, – сказала Мэл и, дав отбой, толкнула дверь допросной.

Дейзи Риттенберг – отекшая, раскрасневшаяся, расплывшаяся – сидела за столом рядом с безупречно одетым смуглым мужчиной с ястребиным носом и пронзительными черными глазами. Мэл мгновенно узнала Эмилио Росси, одного из самых известных уголовных адвокатов, отличавшегося поистине бульдожьей хваткой. Росси специализировался на громких делах, связанных с организованной преступностью и убийствами.