В 16.42 двери широко распахнулись, и вошли трое дюжих мужчин – пожарных, судя по униформе. Они осмотрели салун и ненадолго замерли, когда увидели его. Пульс Джеба забился быстрее.

Но мужчины не стали подходить к нему. Они расселись за большим круглым столом возле стойки бара и образовали полумесяц, направленный в его сторону. Должно быть, это были люди Клинта Рудигера, преданные своему шефу. Демонстрирующие свою силу и сплоченность. Чуть позже к ним присоединились еще трое пожарных, в том числе женщина. Потом в салун вошел мужчина ростом около шести футов с широкой грудью борца и руками тяжелоатлета. Он уверенной поступью направился к своим коллегам. Темно-русые волосы, стриженные ежиком. Квадратная челюсть, красивый профиль. Люди подвинулись в стороны при его приближении, и он отодвинул стул от стола. Когда свет упал на его лицо, Джеб узнал Клинта Рудигера. Босс прибыл на место.

Напряжение не оставляло Джеба. Было очевидно, что сила не на его стороне. Единственным преимуществом была огласка, которую он уже приобрел; самосуд был незаконным, и другие люди уже наблюдали за этой командой.

Двери салуна снова распахнулись, и вошел Трэй Сомерленд в куртке спасательного отряда. Кровь Джеба гулко застучала в ушах. Сомерленд, его главный противник. Его старый соперник в борьбе за внимание и чувства Рэйчел. Сомерленд, заронивший в него искру ярости, которая привела его к безрассудному желанию переспать с Эми. Которая, в свою очередь, родила Куинн.

Джеб почувствовал, что у него горит лицо.

Сомерленд осмотрел салун, увидел Джеба и встретился с его взглядом. Несколько секунд он стоял неподвижно, потом за его спиной появился другой человек, которого Джеб узнал не сразу. Лысеющий мужчина с брюшком и демонстративной походкой вразвалочку. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы опознать Харви Зинка. Тот выглядел не лучшим образом. Если Клинт держал себя в отличной форме, то Зинк явно перестал следить за собой.

Зинк и Сомерленд присоединились к пожарным за круглым столом.

Джеб медленно дышал, успокаивая себя. Боевые порядки были выстроены, и противник явился с силами поддержки, демонстрируя солидарность горожан. Мог ли один или несколько из этих мужчин совершить покушение на него вчера ночью? Устроить пожар в западных горах? Джеб посмотрел на часы; стрелка приближалась к пяти.

Вошел полицейский в мундире и уселся за столиком возле двери, спиной к стене. Еще один мужчина устроился за столиком рядом с Джебом. Возможно, сотрудник полиции в штатском – от него исходило такое ощущение. Круг смыкался, его загнали в угол. Он отпил глоток холодного кофе и снова взглянул на часы.

Дверь снова открылась, и шум уличной толпы ворвался в салун вместе с музыкой; некоторые декламировали, другие кричали. Звуки стихли, когда тяжелая дверь закрылась за двумя женщинами: одна с темными волосами, заплетенными в косу, с фотоаппаратом и треногой в руках, другая с короткими выбеленными волосами, с саквояжем в руке. Джеб сразу решил, что это Кэсс Руссо, главный редактор «Лидера». Женщины почти мгновенно заметили его, но подошли не сразу. Сначала они осмотрелись по сторонам, отмечая присутствующих внутри, потом обменялись несколькими словами. Темноволосая женщина-фотограф кивнула, а Кэсс расправила плечи и направилась к столику Джеба.

– Джебедия Каллен? – без улыбки спросила она и протянула руку.

Джеб встал и обменялся с ней рукопожатием. Ее ладонь была узкой и прохладной.

– Я Кэсс Руссо, редактор «Сноу-Крик Лидер». А это Холли Шерман.

Женщина-фотограф вышла вперед. Ее рукопожатие оказалось удивительно крепким.

– Если не возражаете, я буду снимать во время интервью, – сказала Холли гортанным, хрипловатым голосом, наводившим на мысли о дорогих барах и блюзовых певицах. – Потом, возможно, мы сделаем насколько кадров на улице.

– Отлично, как скажете, – отозвался Джеб.

Кэсс отодвинула стул, скрипнув деревянными ножками по каменному полу. Джеб опустился на свое место. Она извлекла из саквояжа цифровой диктофон и аккуратно установила его на столе между ними.

– Нормально, если я буду записывать?

– Совершенно нормально.

Она нажала кнопку.

– Ладно, давайте начнем.

Адам заметил ее длинные волосы медно-орехового оттенка, блестевшие в лучах предвечернего солнца. Даже в толпе Рэйчел Салонен выделялась среди остальных. Она пересекала площадь, обходя протестующих и направляясь к нему и к салуну. Ее хромота казалась более сильной, чем он помнил; она явно устала.

Он напрягся, когда увидел группу местных активистов, подступавших к ней. Ее толкнула женщина с плакатом, где находился лозунг о принудительной кастрации насильников. Другие начали свистеть и улюлюкать. В толпе Адам заметил Джейкоба Цуканова и его сыновей. Лицо Рэйчел побледнело, когда Джейкоб, отец Мэрили, загородил ей дорогу. Его сторонники окружили ее и принялись вопить и указывать пальцами. Один из сотрудников Адама вмешался и оттеснил их в сторону.

Но Рэйчел помедлила, прежде чем уйти. Вместо этого она наклонилась к Джейкобу и что-то тихо сказала ему. Тот застыл, а Рэйчел решительно двинулась вперед. Люди кричали ей в спину. Ее лицо было напряженным, губы побелели. Адам выругался; она устроила проклятый цирк!

Когда она приблизилась к летней веранде «Шэди Леди», их взгляды встретились, и у Адама защемило в груди от гнева и чего-то более сложного: ощущения предательства. Она была одной из них. Она была «золотой девочкой» Сноу-Крик, а теперь она все усложняла, сеяла раздор, раскапывала старые могилы. Рэйчел Салонен наделила Джебедию Каллена силой, которой он не имел бы без ее содействия, и вывела его в эфир. От Трэя и Зинка Адам узнал, что она приехала и забрала Каллена вчера ночью возле его сгоревшего дома на Вулф-Ривер после того, как начался пожар.

Рэйчел замешкалась, когда увидела его, но она не могла остановиться. Он вместе с другими полицейскими преграждал ей путь, когда они сформировали живой заслон перед верандой на тот случай, если разгоряченная толпа захочет ворваться внутрь. Потом, как будто она вдруг приняла решение, Рейчел агрессивно подошла к нему и уставилась ему в лицо.

Ее голос был громким и звонким.

– Вы пытаетесь помешать мне пройти, Адам?

– Я пытаюсь предотвратить давку, – сердито ответил он. – В вашей газете появилось объявление, что он будет здесь. Это безответственный поступок. Мы ожидаем неприятностей.

– Таких же неприятностей, как вчера ночью? Самосуд и поджог? Попытка убийства?

– Понятия не имею, о чем вы говорите.

– Тогда моя газета поможет вам открыть глаза на это дело, поскольку Джеб не начинал этот пожар, и я тоже не имею никакого отношения к нему. Трое мужчин попытались убить его. Они оставили его на верную смерть от огня. Ему повезло, что он скатился во влажное русло ручья, иначе вам пришлось бы разбираться с убийством. Если ваш констебль Пирелло или любой другой из ваших подчиненных сунется на мою территорию, вам лучше сначала получить ордер, если вы уважаете мою частную жизнь.

Телеоператор из CTV подошел ближе из толпы, снимая их разговор. Адам в ярости опустил голову.

– И вы называете это уважением к частной жизни, Рэйчел? – раздраженно пробормотал он. – Вы тут устроили цирк с конями! Что именно вы пытаетесь доказать?

Она удержала его взгляд. Крики и пение становились громче по мере того, как новые протестующие выходили на площадь. Работали вспышки, люди снимали на смартфоны.

– Откуда у вас этот порез на лице, Адам? – тихо спросила она.

Он проигнорировал вопрос.

– Вы помните, что сказал психиатр, который был свидетелем во время суда над Калленом? У него все признаки социопата. Он вкрадчивый лжец и махинатор, который даже в детстве совершал жуткие вещи.

– Значит, теперь вы берете уроки у Трэя? Он тоже пытался убедить меня в этом.

– Я напоминаю, что он прирожденный лжец. И всегда был таким.

– На самом деле вы никогда не знали его. Вы и остальные судили о нем по тому, откуда он родом, а не по его делам. Гораздо легче обвинить чужака, чем посмотреть в зеркало и подумать о своих друзьях, членах семьи… – она выдержала паузу – …и о своем брате, не так ли?