– Хочешь правду, Бекка? Гребаную правду, и ничего, кроме правды? Я не хотел говорить об этом, потому что не хотел ранить тебя. Мне хотелось вернуть тебя, – тогда я думал, что у меня еще есть шанс. – Эш пытался удержать чувства, чтобы они не овладели его голосом. – Я не мог отпустить тебя. Ты должна была стать моей жизнью, но Уитни все испортила.

– Ты сам все испортил. – К ее щекам вдруг прилила краска, глаза заблестели жидким огнем. – Это ты продолжал встречаться с ней после фестиваля родео. Марси раструбила об этом по всему городу. Но ты вернулся и сказал, что все кончено; ты умолял меня поверить тебе. Говорил… что любишь меня. – Ее голос пресекся. – И я поверила, и мы…

Кровь отхлынула от лица Эша. Ребекка сделала небольшую паузу, кашлянула и почесала нос.

– Итак, почему мой отец сказал, что ты солгал ему? Из-за твоей драки с Тревором и твоего появления с раной на лице в тот самый день? Он догадался, что Тревор порезал тебя?

– Он проверял эту версию.

– Но почему? Ему нужно было иметь что-то более солидное, чем свидетельские показания об автобусной остановке и твоей драке с Тревором. Этого недостаточно, чтобы открыть… какое-то старое, давно забытое дело. Может быть, Тревор и Уитни все эти годы держались ниже травы по какой-то другой причине. Может быть, они ушли в подполье из-за неприятностей с законом по ту сторону границы. Может быть, они живут под вымышленными именами где-то в Южной Америке. Зная Тревора, это не выглядит неправдоподобным. Бог знает, может, они оба умерли в Мексике! – Она раскраснелась, глядя на него. – Так что же пробудило интерес моего отца к этой старой загадке? Что такого нового он узнал, чтобы возобновить расследование? Он боялся… да, Эш, он был испуган. Он позвонил мне в день своей смерти, позвонил из «Лося и Рога». До того как отправился на заправку «Петрогаз» и встретился с тобой.

Эш удивленно взглянул на нее:

– Он не упоминал об этом.

– Так что он нашел?

– Не знаю. Ной держался настороженно.

Она смотрела на него так, словно он лгал ей.

– Тогда кто же тебя видел на автобусной остановке?

– Опять-таки, я не знаю. Он держал свои козыри при себе.

Ребекка выпрямилась и встала. Придерживая одеяло на плечах, она подошла к раздвижной стеклянной двери и уставилась во тьму через собственное отражение.

– Конечно, он держал свои козыри поближе к телу, если думал, что ты имеешь отношение к тайне исчезновения Уитни и Тревора. – Ребекка повернулась к нему. – Что это за чертова тайна? Пока что я даже не пойму, как ваша с Тревором драка могла повлиять на исход событий. Они же все равно уехали из города.

Он покачал головой:

– Информация об этом могла находиться в досье, лежавшем на кофейном столике в гостиной Ноя. А она сгорела или же материалы дела пропали из папки еще до пожара, поскольку он спросил, не заходил ли я к нему во время его отсутствия и не забирал ли что-нибудь из его дома. А если разоблачительная информация действительно была украдена, то вор знает о том, что было известно Ною.

Ребекка смерила его долгим и жестким взглядом.

– Это Тревор порезал тебе лицо?

– Нет. Мы обменялись несколькими тычками, и на этом все закончилось. Я ушел оттуда.

– Тогда как ты повредил лицо?

– Я же говорил! – Эш не скрывал раздражения. – Я упал с лошади.

– Почему ты отказался ехать в пункт «Скорой помощи», где тебе бы наложили нормальные швы?

– Наверное, у меня было сотрясение мозга, и я не мог нормально соображать.

– Ну да, конечно.

– Господи, Бекка! – Он снова вскочил на ноги. – Я хотел быть с тобой. Ты была нужна мне. Я хотел, чтобы ты прикасалась ко мне, вытирала кровь, облегчала мою боль, будь оно все проклято! Твоя забота… мне нужна была твоя забота. Уитни наконец уехала. На самом деле я хотел встречаться с тобой, и только с тобой.

Его глаза заблестели от нахлынувших чувств. Бекка смотрела на него, оставаясь совершенно неподвижной. Он отвернулся, сделал несколько шагов и развернулся к ней.

– Она уехала. Я был весь на нервах после драки с Тревором. Мне нужно было поскорее выпустить пар и забыть об этом, поэтому я решил отправиться на прогулку верхом. Но я был слишком зол, невнимателен и находился в расстроенных чувствах. В результате я выбрал неподходящую лошадь и поскакал сломя голову перед началом грозы. Одного удара грома было достаточно, чтобы лошадь взбрыкнула от испуга и выбила меня из седла.

Бекка медленно вернулась к дивану и села. Ее пальцы слегка дрожали, к глазам подступили слезы. Она отвела взгляд от Эша и долго смотрела на огонь. Его старый пес Гризли ворочался и потягивался на коврике.

Кровь громко стучала в ушах Эша. Он почувствовал, что сам начинает дрожать.

– А как же ты, Бекка? – тихо спросил он. – Если в тот день у тебя были сомнения по поводу моей раны, почему ты ничего не сказала своему отцу?

Ребекка очень медленно подняла голову и встретилась с ним взглядом.

– Потому что я хотела поверить, – прошептала она. – Потому что… – Она замолчала.

Эш тяжело задышал. Он изнывал от желания обнять и утешить ее. Совершить прыжок в прошлое и изменить тот самый июльский вечер на фестивале родео, в то жаркое лето лесных пожаров. Ему приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не подойти ближе, не прикоснуться к ней. Он громко вздохнул.

– А теперь, – продолжала Ребекка, – теперь… я по-прежнему хочу верить, Эш. Черт побери, вот я и сказала это. Я все еще хочу верить тебе.

Его сердце пропустило удар и забилось с новой силой. Ребекка сглотнула.

– Но я не могу. Не сейчас. Судя по тому, что сказал по телефону мой отец, что бы ни случилось с ним потом, это как-то связано с тем, что произошло между нами. Мне нужно выяснить, что это такое, прежде чем я смогу доверять тебе. Я собираюсь заново открыть расследование моего отца. Я собираюсь поговорить с Баком…

– Только не с Баком.

– Почему? – снова спросила она.

– Я не доверяю ему в этом деле.

– Тебе придется объяснить, Эш.

Его замутило при мысли о необходимости воскресить в памяти сцену в амбаре.

– Бак был без ума от Уитни, – сдавленно произнес Эш. – Он таскался за ней, пялился на нее. Подглядывал.

Ребекка фыркнула:

– Откуда ты знаешь?

– Она мне сказала, – ответил Эш. Его лицо горело как в огне.

«Хочешь снова увидеть, как он входит в меня? Эй, Бакки-бой, Жирный Бакки, которого никто не хочет трахать!»

Эш боролся с желанием рассказать ей правду, но потом решил, что расскажет все. Столько, сколько сможет вынести. Если не ради Бекки, то ради Ноя.

Эш набрал в грудь воздуха и почесал шею.

– Бак Джонстон был в амбаре в тот вечер на фестивале родео. Он видел нас… меня и Уитни. Он следил за нами и мастурбировал.

Последовала долгая пауза; потом Ребекка резко встала на ноги.

– Мне нужно лечь в постель.

Она вышла из гостиной и пошла по коридору к гостевой спальне, которую он показал ей раньше, сгорбив плечи, закутанные в одеяло. Эш остался один, глядя в пустой коридор. Он медленно подошел к раздвижной стеклянной двери и посмотрел на снег, мягко сиявший в свете белой луны. Голые ветви раскачивались на ветру.

То, что началось в тот вечер на ярмарке, еще не закончилось. Далеко не закончилось.

Утро было морозным и ясным. Завернувшись в шерстяной плед, Ребекка стояла у панорамного окна с видом на белую лужайку, полого опускавшуюся к небольшому пруду. За ее спиной в очаге потрескивали дрова. Она держала в ладонях кружку свежезаваренного кофе. Эш ушел раньше и оставил на кухне записку вместе с корзиночкой теплых круассанов и полным кофейником.