— Члены семьи Раи примут участие? — спрашивает Мэдди. Ей известно, что Дарш, Ганеш и Джасвиндер обсуждают это.

— Да. — Я улыбаюсь. — Все на борту. И часть доходов будет перечисляться на счет фонда гуманитарного образования имени Лиины Раи, который они учредили. Спасибо, что замолвили словечко.

Рэйчел зовет детей из воды и свистом оповещает Джонни, который находится ниже по течению. Он поднимает руку и начинает сматывать леску.

— Покажи нам кольцо, — просит Рэйчел, пока Мэдди наливает просекко с апельсиновым соком для взрослых и апельсиновый сок для детей.

Я протягиваю руку. Крошечный бриллиант сверкает и переливается на солнце.

— Оно принадлежало бабушке Джио. Мы немного изменили размер.

У Рэйчел в глазах стоят слезы.

— Вы уже назначили день?

— Мы работаем над этим, — с преувеличенной важностью говорю я. — Хотим посмотреть, сможем ли мы увязать свадебную церемонию со съемками первого сезона телешоу «Это преступление».

Они смеются.

— Джио всегда был таким? — интересуется Мэдди, когда мы чокаемся пластиковыми стаканчиками и пьем под журчание реки и шелест листьев на ветру. Высоко над нами кружит морской ястреб, высматривающий добычу в воде.

— Возможно, — говорю я. — Я просто не замечала этого, пока… не смогла снять ментальный блок. До этих интервью с отцом я не понимала, как много это для меня значит: знать, кто я такая, кем он был и что произошло на самом деле. — Я отпиваю глоток. — Я не сознавала, как сильно это воздействует на меня, на мои отношения с людьми.

Мэдди ловит взгляд своей матери. Джонни отворачивается и смотрит на реку, когда морской ястреб пикирует вниз. Мне интересно, думает ли он о Лиине и о том, что сделал с ней. Им еще предстоят юридические и другие последствия. Путь будет нелегким.

— Я понимаю, — тихо говорит Мэдди. — Действительно, понимаю.

Я вижу, как Джонни берет ее за руку, легко сжимает и неуклюже отпускает. Я смотрю на Рэйчел. Она мягко улыбается мне и слегка покачивает головой, как бы говоря: «Даже не упоминай об этом». Все слишком хрупкое.

Позже, когда мы с Рэйчел прогуливаемся у реки, она оценивающе смотрит на меня ясными серыми глазами. Я помню эти глаза в амбаре, в тот день, когда я думала, что она олицетворяет все мои представления о суровой служительнице правопорядка. Но сейчас она выглядит гораздо более довольной и умиротворенной. Может быть, даже моложе из-за этого.

— Итак, кто следующий в очереди на шоу «Это преступление»? — спрашивает она.

— Мне предложили расследовать убийство Эбигейл Честер, которое так и не было раскрыто.

— Выглядит уместно.

Несколько минут мы идем в уютной тишине. Солнце греет мне спину.

— Что с Грэйнджером? Вы так и не простили его? — спрашиваю я.

Она глубоко вздыхает и смотрит на горные вершины вокруг нас.

— Я до сих пор не могу простить себя, Тринити.

— Я прощаю вас, — говорю я.

Ее глаза наполняются невысказанными чувствами, губы едва заметно дрожат. Когда она смотрит на меня, я понимаю, что она думает о малышке Джейни в тот день, когда она меняла мне подгузник, а Люк качал меня на колене. Она думает, что нам уже никогда не вернуть Лиину и не утешить до конца душевную боль семьи Раи.

— Что такое прощение? — тихо спрашивает она. — Вы не можете исправить давние ошибки или искупить причиненное зло. Вы не можете остановить волны, которые кругами расходятся после события. Мы не можем вернуться в прошлое и подарить вам хорошего отца и достойную домашнюю жизнь. Я не могу исправить то, что произошло с моей семьей. Эйлин Гэллоуэй не может отменить преступление ее дочери.

Какое-то время мы идем в молчании.

— А знаете, в тот день, когда вы пришли на ферму, вы были последним человеком, которого я хотела видеть в моей жизни. — Рэйчел делает паузу, смотрит на реку и горы вокруг нас. — Иногда мы просто не сознаем собственного блага, не так ли? Иногда нам кажется, что мы стараемся изо всех сил, чтобы поправить дела, воспитать наших детей, обеспечить семью и защитить общество, но на самом деле мы глубоко, очень глубоко заблуждаемся.

Она снова замолкает, потом застенчиво улыбается.

— Все, что мы можем сделать, — это признать былые ошибки и пользоваться усвоенным опытом, чтобы сделаться лучше в будущем. — Ее улыбка ширится. — И теперь мне нужно быть прямо здесь, на этой ферме, рядом с моей дочерью и моими внучками. Я хочу кое-что вырастить для них. Ощущение надежного дома. Своих корней. — Она продолжает удерживать мой взгляд. — Спасибо, что приехали сюда сегодня. Я считаю, что все мы задолжали вам много благодарностей, Тринити.

Тринити: Я спросила членов семьи Лиины, что они чувствуют теперь, когда знают правду о случившемся двадцать четыре года назад в тот вечер, когда русская ракета вошла в атмосферу и рассыпалась кометными брызгами в холодном ноябрьском небе.

Джасвиндер: Я рад, что смог провести в нескольких школах беседы о травле и притеснениях среди учеников, но я испытываю облегчение от того, что моей жене Пратиме не довелось вытерпеть это. Это было бы слишком тяжело для ее материнского сердца. Хотя Пратима, конечно, была бы рада появлению нового фонда гуманитарного просвещения имени Лиины Раи. Нам поступает множество пожертвований из Северной Америки и еще более далеких стран — от всех, кто слушал этот подкаст и узнал о Лиине. Подростки делятся с нами собственными историями… Мне хочется думать, что Лиина тоже была бы довольна этим. Она всегда хотела нести в мир добро. Иметь ясную цель и много путешествовать. Некоторым образом, теперь ее голос слышен по всему земному шару.

Тринити: Есть ли в вашем сердце место для прощения?

Ганеш: Прощение — это освобождение от гнева, который может изувечить человека. Я не уверен, что освободился до конца. Еще нет. Я вырос под тенью того, что произошло с моей сестрой и что случилось из-за этого с моими родителями. Я вырос в доме скорби. Но теперь я благодарен за то, что мы получили ответ на вопрос «Почему?». Моя мать всегда хотела знать это: почему Лиина? Почему это случилось? И я рад тому, что теперь мир узнал обо всех хороших качествах Лиины. О ее писательском таланте. О ее интеллекте. О ее сострадании. Она всегда нежно любила меня и была добра ко мне. Она любила Дарша. Она любила наших родителей на свой подростковый манер.

Ганеш: У Лиины была возвышенная мечта. Я уверен, что если бы она смогла пережить свои подростковые трудности и проблемы, то нашла бы свое место в мире. Она бы добилась признания и заняла подобающее место. Если в этом есть какой-то урок, то круги на воде, которые разошлись от этого старого преступления, должны показать нам, как важно заботиться о ближних, давать им шанс и протягивать руку помощи. Ради этого и существует наше общество, не так ли?

Тринити: Согласна. Я не могу освободиться от того, кем был мой отец или что он сделал. Это часть меня. Наверное, встреча с вами, с ее семьей и знакомство с вашими историями, а также с историями всех, кто имел отношение к преступлению, включая и меня, — это разновидность искупления, которое может быть целебным.

Ганеш: Наверное. Да, думаю, это так.

Тринити: Давайте не будем забывать, что мы как общество в целом несем ответственность за наших детей. Пусть этот подкаст будет нашим памятником Лиине. Девочке, которая не будет забыта.

Конец трансляции.

Вдохновением для этой вымышленной истории послужило реальное преступление, ужасное и шокирующее, совершенное в тихом районе Канадских прерий. События того дня вошли в криминальную историю Канады и подробно освещались в СМИ, как и последующие судебные разбирательства. И хотя предыстория романа базируется на некоторых истинных деталях этого преступления, все остальное – вымышлено.