Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

«Ага. Точно. Я должен думать о Тори. Я думаю о ней прямо сейчас. Я хочу поймать этого ублюдка, чтобы сделать этот мир безопаснее…»

– Сержант Бертон! – окликнула его Мартинелло с водительского места. – Вы садитесь?

Гейдж скрипнул зубами, сел на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу.

– У меня приятное поручение отвезти вас домой, – сказала Джен, выруливая с парковки.

Молодая. Типичная женщина-полицейский. Волосы собраны на затылке в тугой «конский хвост». Чистая кожа. Очень мало косметики. Гейдж позавидовал ее возрасту, потенциалу, самоуверенности, свойственной юности.

– Вы в порядке, сэр?

– Да. Можешь ехать быстрее? Сверни налево, так дорога короче.

Он похлопывал рукой по колену.

– Вы уверены, что с вами все в порядке, сэр?

– Мне нужно домой.

Мартинелло бросила на него сердитый взгляд.

Это был он. Он вернулся. Гейдж знал это. Это убийство… Это точно он. Он залег на дно на долгие годы, возможно, даже отсидел срок за другое преступление, но он вернулся. Игра началась. Гейдж чувствовал это. Он должен был закончить это дело. Часы тикали.

* * *

Вечер пятницы. Закат.

Ранчо Броукен-Бар.

Коул на своем маленьком двухместном самолете «Пайпер Каб» заложил вираж над бесконечным лесом, то опускающимся, то поднимающимся на холмах, бо́льшая часть которого была красно-коричневой и мертвой от жука-короеда. На вырубках скелеты спиленных елей сложили в погребальные костры и готовились сжечь, как только погода станет сырой. По долинам текли серебристые ручьи и реки. Медведь испугался и побежал в укрытие, когда самолет пророкотал над ним.

Коул пролетел над высоким горным хребтом, сформированным древними ледниками, и неожиданно показалось ранчо. У Коула перехватило дыхание при виде аквамариновой прозрачной воды и мергельных отмелей озера Броукен-Бар. Дымка поднималась над бурлящей речкой, вытекающей из него, вода падала в узкий скалистый каньон. Коул напрягся – сработала мышечная память. Эта речка была связана с мрачными воспоминаниями. Она изменила все.

Он снова сделал вираж, следуя за гладкими изгибами хребтов, поросших золотистой травой. Среди деревьев в западном конце озера поднимались дымы над кострами. Несколько лодок и буйки качались на воде. Свежие полосы снега покрывали Мраморный хребет. Коула охватило чувство безвременья. Он забыл, какой чистой, красивой и неиспорченной была дикая природа вокруг ранчо.

Он увидел старый хозяйский дом с высокой каминной, маленькие домики среди ольхи и осин, амбар, где он когда-то возился с моторами и заново собрал свой винтажный грузовик. Старые жилища конюхов заросли виноградом, крыши провалились, вокруг них росла высокая трава. У Коула сдавило грудь.

Дом.

Много времени прошло. Во всех отношениях. Коул гадал, можно ли уехать так далеко от дома, чтобы уже не найти дороги назад. Если бы его спросили, он бы сказал, что это место перестало быть настоящим домом с момента несчастного случая. С того момента, когда отец оттолкнул его.

У Коула стеснило грудь.

За прошедшее десятилетие он достаточно часто возвращался в Британскую Колумбию. Они с Холли купили дом в Пембертоне. Потом сдали его, чтобы путешествовать по миру в поисках историй для его книг. Когда возвращались, останавливались в гостинице. Но в Броукен-Бар они не приезжали. Он ни разу не привез сюда Холли и Тая. Коул не испытывал потребности видеть отца после их столкновения тринадцать лет назад.

Коул начал снижаться. Он не обязан надолго задерживаться. Он проверит, как отец, поможет организовать сиделку или хоспис, если это будет необходимо, примет решения, чтобы ранчо продолжало функционировать до того времени, когда Джейн организует продажу. А потом Коул уберется отсюда. Долг будет выполнен.

Ему вдруг бросилось в глаза отсутствие скота. На ранчо не было видно ни одной коровы. Коул увидел ржаво-красный грузовичок, припаркованный на восточном поле. Рядом стояла женщина, ее волосы развевались на ветру. Оливия. Она высоко подняла руку, давая понять, что все чисто.

Самолет пошел вниз.

Глава 6

Оливия напряглась, удерживая волосы так, чтобы они не попадали на лицо: крылья маленького желтого одномоторного самолетика качались от сильного поперечного ветра, и он шел к земле под странным углом.

Толстые шины коснулись грунтовой дороги, подняв тучу пыли. Самолет запрыгал рядом с грузовичком, сзади надулся шелковый конус. Оливия моргнула, когда самолет с громким скрежетом остановился. Его нагнало и окутало облако пыли. Пропеллер замедлил вращение, потом остановился.

Ее охватила тревога.

Дверца кабины открылась.

На землю спрыгнул высокий мужчина. Он приветственно поднял руку, потом повернулся и что-то достал из-за кресла пилота. Это была спортивная сумка в военном стиле. Закрыв дверцу, он пригнулся, прошел под крылом и повесил свою ношу на широкое плечо.

Легкой походкой он преодолел расстояние, отделявшее его от Оливии. Его плечи плавно перекатывались. Он был одет в темно-коричневую кожаную куртку, выглядевшую поношенной. Винтаж. Куртка летчика времен Второй мировой войны, с подкладкой и воротником из овечьей шерсти. Джинсы износились… Сапоги были поцарапаны.

Он вызывал в памяти полувоенные формирования. Властный мужик, явный командир.

Ничего удивительного. Коул Макдона писал об альфа-мужчинах. О тех, кто экстремально рисковал. О покорителях высочайших пиков и полюсов. Он шел по дорогам, поднимался в горы, летал в небе. И все же, несмотря на явное осознание мужского превосходства, его проза выдавала сочувственное восприятие мира и прекрасный ум.

При его приближении Эйс залаял.

Пульс у Оливии участился, мелкие нервные мотыльки затрепетали в животе. Она вытерла руки о джинсы, думая обо всех тех негативных эмоциях, которые она направила на него, о его грубости по телефону. При ближайшем рассмотрении, во плоти, так сказать, он был еще великолепнее, еще живее, чем на фотографиях. Мускулистое, загорелое эхо его умирающего отца. Мужчина-гора.

– Вы, должно быть, Оливия. – Он протянул ей руку. – Коул Макдона.

Спина Оливии инстинктивно напряглась. Его пожатие оказалось беззастенчиво твердым. Мозолистые ладони. Теплые руки. Когда их взгляды встретились, по ее телу как будто пробежал электрический разряд. У него были глубоко посаженные глаза под кустистыми бровями, опушенные густыми ресницами. И цвет насыщенный. Но глаза печальные, словно грозовая туча. Сильный подбородок, заросший щетиной. Каштановые волосы взъерошены. Все в этом мужчине излучало мрачную агрессию и власть, и все же в морщинках вокруг глаз и рта притаилась усталость. Загар, казалось, скрывал бледность и изнеможение.

Оливия откашлялась.

– Рада с вами познакомиться, – солгала она, придавая дополнительную твердость своему рукопожатию, заявляя о своем пространстве, о своем месте на этом ранчо. – А это – Эйс. – Она указала на пса, который высунул голову в окно и свесил язык, ожидая приветствия.

Коул задержал ее руку в своей чуть дольше положенного.

– Как мой отец?

Оливия увидела искреннюю тревогу в его глазах. Это ее несколько удивило. Оливия заранее относилась к нему враждебно и предвзято, и вдруг это беспокойство об отце…

– У него сильные боли, – негромко ответила Оливия. – Но он стоически их переносит. Вы же знаете, каким он может быть… – Она помолчала. – Или, возможно, вы не знаете.

Лицо Коула потемнело. Он отпустил ее руку.

– А вы, как я понимаю, знаете. В конце концов, вы же здесь прожили… Сколько? Целых три года?

Оливия почувствовала, как у нее внутри что-то рефлекторно сжалось.

– Спасибо, что вышли меня встретить, – сказал он, глядя по сторонам. – Вы не подвезете меня до дома?

Голос у него был низкий, бархат поверх гравия. Ее желудок свело. Такой же голос отнял у нее все.

Она перевела взгляд на самолет, вспомнила, с какой легкостью он только что приземлился, заметила толстые шины для тундры и поняла, что Коул Макдона мог посадить свой самолет в любом месте ранчо.

262
{"b":"896960","o":1}