Она наклонила голову и тихо застонала, когда ее язык скользнул ему в рот, встретившись с его языком, поворачиваясь, ускоряя темп и напряжение, граничившее с агрессивностью. Он ощущал, как ее пульс бьется в унисон с его пульсом, все быстрее и сильнее. Он как будто умер в крошечной камере за оградой с колючей проволокой, а теперь родился заново и вернулся домой. И теперь ничто не могло остановить его или отправить обратно.

Боль терзала его туловище и стреляла в сломанных ребрах, но ему было все равно. Стонущий звук ветра, лязг флагштока, треск дров, отдаленный рокот вертолета, спящая собака – все это ускользало прочь, растворялось в чистом удовольствии от Рэйчел в его объятиях, о чем он еще недавно не мог и мечтать.

Джеб сунул руку ей под рубашку и нашел ее грудь. Слезы радости брызнули у него из глаз, когда он нашел мягкую, но крепкую выпуклость, напряженный сосок. Жидкий огонь хлынул ему в пах, и он подумал, что сейчас взорвется. Его пенис, его тело, рана на голове, сломанные ребра – все наполнялось ноющей болью с каждым ударом его сердца.

Это было больше похоже на чрезвычайное возбуждение, чем на секс. Это была любовь: пробуждение, возрождение, распространение того огня, который жил в его сердце и теле. Джеб знал, что теперь он не остановится ни перед чем. Это была жизнь. И ничто не могло сравниться с этими теплыми руками, обнимавшими его, с чувством заботы, влечения и желания другого человека после девяти долгих лет в холоде и одиночестве.

Он почувствовал, как ее рука соскользнула с его пояса между бедер. Она накрыла ладонью его пах, и Джеб растворился в этом ощущении.

Он жесткий и поджарый в моих руках – раненый, но не сломленный воин. Его мышцы затвердели от боли, но он не обращает внимания, когда проводит рукой по моей спине и сжимает ягодицы. Другая его рука гладит мои волосы, хватает и привлекает к себе, когда он еще крепче целует меня.

Моя рука лежит у него между ногами. Ощущение его эрекции головокружительно. Жар приливает к моему паху, и мои соски покалывает в ответной реакции. Меня втягивает туда, где есть только ощущения. Я хватаюсь за логику, за воздух, за остатки реальности. Какая-то часть меня знает, что это неправильно. Что мы еще не готовы. Все еще может обернуться кошмаром. Но здесь есть нечто, о чем я томилась еще с тех пор, как наши отношения переросли дружбу и превратились в нечто большее, особенно после нашей ссоры. В тот вечер я хотела его. Он отказал мне, и все покатилось в преисподнюю.

Я ощущаю его слезы у себя на лице. Чувствую их соленый вкус у нас на губах. Его жажда, его дикая потребность во мне вскрывает мое сердце. Он снова поглощает меня; прошлое, настоящее, будущее – все устремляется в опасный водоворот темной и притягательной страсти. Я бездыханна, я тону в нем. В этом отступнике, которого всегда любила.

Внезапно я отчаянно хочу иметь его. Быть обнаженной напротив его наготы. Я хочу обхватить его ногами и глубоко погрузить в себя. Я не могу дышать. Я начинаю возиться с застежкой его джинсов… и в ушах раздается звон.

Нет, это не звон, а мелодия. Рингтон моего телефона. Я замедляю поцелуй, и у меня щемит сердце, когда я стараюсь всплыть на поверхность. Это мой телефон, он звонит у меня в кармане. Реальность возвращается, как удар в живот.

Я отодвигаюсь, тяжело дыша. Его глаза похожи на чернильные пятна, черты его лица искажены желанием; в нем пробудилось что-то дикое и необузданное.

– Я… мне нужно ответить. – Я отворачиваюсь от него и лезу в карман за сотовым телефоном. Кажется, на это уходит целая вечность. Мне не следовало этого делать. Мне даже не хочется думать, что это может означать в такой момент.

– Алло, – хрипло выдавливаю я.

Короткая пауза.

– Где ты, черт побери?

Трэй. Меня словно бьет электричеством. Я рефлекторно смотрю на Джеба; он смотрит в ответ со звериной сосредоточенностью во взгляде.

– Секунду, – говорю я в трубку и поворачиваюсь к Джебу. – Я должна ответить на этот звонок.

Он молчит. Я выхожу навстречу ледяному ветру, задувающему с озера. Иду в круге света, проступающего из лодочного сарая, и останавливаюсь в тени под деревом, где Джеб не может видеть меня.

– Что тебе нужно? – Я закрываю рукой живот от холода; моя куртка осталась внутри.

– Ты не ответила на общий вызов.

– Я не могла ответить.

– Я видел тебя там, и ты знаешь об этом. Что за чертовщина происходит?

Он говорит рублеными фразами. Я слышу очередной звук сирены. Небо на западе продолжает полыхать тускло-оранжевым светом. Нужно быть максимально осторожной.

– Что ты имеешь в виду?

– Каллена, черт бы его побрал. Он был там, в старом доме на Вулф-Ривер. Полиция конфисковала его мотоцикл. Он поджег все вокруг; целый горный склон находится в огне! Он вернулся, чтобы отомстить, и теперь он пытается сжечь весь курорт – вот что они говорят!

– Кто говорит?

– Копы. Адам вызвал команду экспертов-криминалистов по определению личности и причины поджога. Они прочесывают все вокруг.

– И они думают, что это он устроил поджог?

– Они нашли спички и канистры из-под бензина.

У меня пересыхает во рту. Меня охватывает ощущение дурного сна, повторяющегося во времени. Если они снова увезут Джеба на допрос, это будет последний раз. Он больше не выйдет на свободу.

– Послушай меня, – тихо говорю я, думая о том, как много я могу рассказать Трэю. – Джеб вернулся к себе домой. Он заночевал у реки, когда появились трое мужчин в масках. Он видел, как они подожгли старый дом. На него напали, сильно избили и бросили, когда посчитали мертвым. Эти люди не убили его только потому, что взорвался старый пропановый бак, и им пришлось убежать.

Короткая пауза.

– Значит, он у тебя?

– Почему ты звонишь мне, Трэй? Хочешь выяснить, здесь ли он? Это не твое собачье дело.

Его голос звучит холодно и жестко.

– Полицейский у дорожного кордона видел тебя. Зинк видел тебя. Я видел тебя. Утром копы постучатся в твою дверь. Они собираются допросить тебя как соучастницу поджога. Лучше не дури с этим.

Шок бьет по нервам. Я вспоминаю, как подняла канистру из-под бензина, и наверное, оставила свои отпечатки. Меня внезапно охватывает страх. Я видела, что сделали с Джебом полицейские и судебные следователи девять лет назад. А если Джеб говорит правду, то я не могу надеяться, что они не сделают то же самое со мной… с нами обоими. Ради сохранения этого темного и жуткого секрета, погребенного в нашем городе. Тот, кто изнасиловал Эми и убил Мэрили, теперь рисковал гораздо большим – семьей, детьми, положением в обществе. Побочный ущерб от разоблачения будет катастрофическим.

– Ты слышал меня, Трэй? На Джеба напали трое мужчин. Они подожгли дом и спровоцировали пожар. Кто эти люди? Вот о чем ты должен спрашивать.

– Он у тебя.

Я ругаюсь сквозь зубы.

– Рэйчел, – он меняет тон. – Я… беспокоюсь за тебя.

Ветер хлещет мои волосы поперек лица. Волны плещут на старые доски причала, скрипящие у меня под ногами.

– В самом деле? Или тебе не терпится прикрыть кого-то еще? Тебя беспокоит, что Джеб узнает, кто на самом деле убил Мэрили и изнасиловал Эми?

– Не делай этого. Не переходи на другую сторону. Этот человек – сладкоречивый насильник и эгоистичный лгун. Ты так и не поняла этого, да? Ты по-прежнему неровно дышишь к нему? Ты играешь с огнем, Рэйчел, и ты можешь сильно обжечься.

Меня охватывает ярость. Я отключаю звонок, крепко сжимаю телефон в кулаке и стою, пытаясь разобраться в происходящем и дрожа от холода. Новая волна ледяного страха окатывает меня. Трэй – единственный, кто знает о настоящем отце Куинн. И теперь он становится моим врагом. Мой бывший жених становится на другую сторону боевых порядков, которые прямо сейчас выстраиваются посреди Сноу-Крик. Воспользуется ли он этой информацией против меня… против нас?

Я отбрасываю слипшиеся волосы с лица и снова ругаюсь сквозь зубы. У меня – у нас – нет иного выбора, кроме как поверить, что независимо от его чувств к Джебу Трэй не станет причинять вреда невинному ребенку.