Но об этом ей не хотелось даже думать.

Да, это вполне можно было назвать когнитивным диссонансом. Психологи могли бы сообщить Дейзи, что человек вполне способен верить в две взаимоисключающие вещи одновременно и совершать поступки, которые полностью противоречат его глубинным убеждениям. Они могли бы напомнить ей, что люди проявляют удивительную изобретательность, выдумывая оправдания и резоны, лишь бы объяснить отсутствие внутренней гармонии. Но Дейзи и так это знала. Уже много лет она довольно успешно загоняла неприятные мысли в подсознание и умела смотреть в другую сторону, когда этого требовали обстоятельства. Для нее это был способ выживания. Главное – выжить, а какую цену придется за это заплатить – ей плевать.

Дейзи вытерла слезы. Она надеялась, что их сын вырастет умным, добрым, честным. Парням в этой жизни приходится тяжелее, чем женщинам, – окружающие постоянно требуют от них «быть мужиком», «поступать по-мужски», «встречать неприятности как подобает настоящему мужчине». Джон в полной мере испытал это на себе, но у него не было мужчины-наставника, который помог бы ему адаптироваться к вызовам окружающего мира. Его отец рано бросил семью, Джона воспитывала мать, и ему приходилось что-то постоянно доказывать себе и окружающим. Возможно, таким образом он пытался обратить на себя внимание отца. А может, маленький Джон старался сделать так, чтобы отсутствующий родитель гордился им, чтобы вернулся домой. Может, бедняга даже винил себя в том, что отец ушел из семьи. В конце концов Джон просто запутался в причинах и обстоятельствах и решил плыть по течению.

Дейзи снова смахнула со щек слезы. Руки ее дрожали. Она отказывалась думать о том, почему от мужа пахнет спиртным. Она отказывалась думать о запахе рвоты. О том, что в больнице она так и не увидела врача из отделения первой помощи, не поговорила с ним. Вместо этого Дейзи упорно твердила себе, что этот микроинсульт (или как там, по словам Джона, назвали это врачи) станет для них подлинным благословением небес, потому что страх в глазах мужа был абсолютно искренним.

Что бы ни произошло с Джоном на самом деле, его это напугало.

Может, теперь они с ним будут чаще благодарить судьбу за все, что у них есть, с бо́льшим рвением оберегать друг друга и своего малыша, который вот-вот появится на свет.

Тамара Адлер провела Мэл в свой роскошный кабинет. Юридическая компания «Адлер, Кейн, Сингх и Сэлинджер» действительно была топовой – денег здесь не считали.

– Присаживайтесь, – сказала Тамара. Вид из окон ее кабинета наверняка был потрясающим, но сейчас панорама города была затянута низкими облаками: за стеклами, по которым стекали струйки дождя, колыхалась плотная серая пелена.

Мэл села на диван у окна. Она была одна – Бенуа поехал на стройплощадку АДМАК – ждать прибытия бригады экспертов и полицейских водолазов.

– Чем могу помочь, сержант? – спросила Адлер. Она выглядела сосредоточенной и внимательной. Общее впечатление собранности дополнял безупречный брючный костюм кремового цвета. Аккуратно подстриженные под каре рыжие волосы достигали подбородка, маникюр выглядел как произведение искусства. «Деньги» – вот какое слово пришло Мэл в голову при взгляде на Тамару Адлер. Большие деньги и полный самоконтроль. Меньше всего адвокатша была похожа на человека, который мог оказаться ночью на стройке под мостом и стать свидетелем насильственных действий. Впрочем, Мэл было хорошо известно, что люди редко бывают такими, какими кажутся.

Не тратя времени на долгие предисловия, она открыла папку и извлекла оттуда несколько снимков, распечатанных с записей камер видеонаблюдения. Разложив их на столе перед Адлер, Мэл сказала:

– Эти снимки были сделаны камерой наблюдения на стройплощадке АДМАК рядом со старым зернохранилищем и погрузочным причалом в Северном Ванкувере. Как следует из даты и времени в нижнем углу, снимки были сделаны в ночь на первое ноября. «Мерседес майбах», запечатленный на этих снимках, зарегистрирован на ваше имя, миссис Адлер. – Она пристально посмотрела на адвокатшу. – Можете ли вы сказать мне, кто управлял вашей машиной в этот день и час? Судя по увеличенным фото… – Мэл показала на два обработанных снимка, – этот человек напоминает вас, миссис Адлер.

Тамара Адлер внимательно рассматривала снимки. На ее лице не дрогнул ни один мускул, но Мэл чувствовала, что адвокатша напряжена, а колесики у нее в голове лихорадочно вращаются в поисках объяснения, способа уклониться от неприятных вопросов. Несколько секунд спустя Тамара все-таки решила сказать правду – Мэл поняла это по выражению ее лица. Подняв взгляд на детектива, Адлер сказала:

– Мы можем решить этот вопрос так, чтобы ничего не просочилось в прессу?

Мэл покачала головой.

– Я не могу ничего гарантировать, но ваша готовность к сотрудничеству может помочь вам и человеку, который был с вами в машине, не попасть в поле зрения журналистов.

Адлер глубоко вздохнула и снова взяла в руки фотографии. Казалось, она пытается понять, насколько велики шансы, что полиция сможет самостоятельно определить личность ее спутника.

– Кто был с вами, миссис Адлер? Судя по снимкам, это мужчина. Рано или поздно мы установим его имя вне зависимости от того, будете ли вы нам помогать или нет. Достаточно просто разместить эти фото в социальных сетях. Мы часто прибегаем к помощи широкой общественности – и с отличными результатами.

Адлер облизнула губы, потянулась к графину на столе и налила себе стакан воды. Потом она протянула графин Мэл.

– Нет, спасибо, – отказалась она.

Адвокатша сделала небольшой глоток из стакана. Ее лоб слегка блестел от выступившей испарины, и Мэл поняла, что Тамара Адлер находит ситуацию крайне неловкой.

– Я была с Фрэнком Хорватом, – сказала она наконец. – Боюсь, мне вряд ли удастся выразить, насколько компрометирующим для его – и для моей – репутации может быть обнародование этих сведений. Как минимум это приведет к полному развалу дела, которое в настоящее время слушается в суде и…

– Я хотела бы только узнать, что вы и достопочтенный мистер Хорват видели той ночью на стройплощадке, – перебила Мэл. – Судя по тому, где стояла ваша машина, вы должны были что-то видеть.

Адвокатша повернулась к окну, за которым по-прежнему колыхался туман.

– Кто еще был на стройплощадке? Может, вы заметили там другие транспортные средства?

Адлер продолжала смотреть в окно, не рискуя встречаться с Мэл взглядом.

– Пропала молодая женщина, миссис Адлер. И у нас есть основания предполагать, что вы и ваш пассажир можете помочь нам узнать, что с ней случилось. – Мэл постучала кончиком пальца по снимкам, сделанным камерой на мосту, и Адлер непроизвольно бросила на них взгляд. – Смотрите, вот ваша машина приезжает на стройку, а вот уезжает… Вы едете на восток. Это означает, что в какой-то момент ваша машина была развернута передом к старому причалу.

Адлер резко втянула носом воздух.

– Вы не можете с полной уверенностью утверждать, что мы что-то видели…

– Как я уже сказала, – ровным голосом произнесла Мэл, – добровольное сотрудничество со следствием может существенно упростить ситуацию и для вас, и для депутата законодательной ассамблеи Хорвата. И для ваших семей.

Адлер рывком поднялась с кресла и сделала несколько шагов к высокому – от пола до потолка – панорамному окну. Сложив руки на животе, она некоторое время вглядывалась в стену тумана и низких облаков.

– Мы видели две машины, – сказала она, не оборачиваясь. – Большой седан и хэтчбек. Седан был темный, хэтчбек – светлый. По-моему, это был «субару кросстрек». Я знаю эту модель, потому что точно такую же машину мы подарили сыну на день рождения. – Она ненадолго замолчала, потом повернулась к Мэл. – Из машин вышли двое в плащах. Они вытащили из седана что-то длинное и тяжелое, похожее на свернутый ковер. Они сбросили его с причала в воду. Потом туда же отправился «субару»… – Адлер снова замолчала, пристально глядя Мэл в глаза. – Наверное, они чем-то блокировали педаль газа. Фрэнк и я… У нас были отношения, но теперь это в прошлом. Мы оба боялись, что, если заявим об увиденном, о нашей связи станет известно, а это привело бы к катастрофическим последствиям. У нас у обоих есть супруги, дети… мои клиенты, его избиратели… В общем, вы понимаете…