Она откашлялась.

– Акселю только исполнилось тринадцать, когда старшеклассник Портер Бейтс, считавшийся грозой школы, предположительно заманил его к карьеру на северной окраине. Там Бейтс и его дружки изнасиловали Акселя. Из того, что мне рассказали, явствует, что Бейтс со своей компанией травили Акселя уже довольно долго. В полицию никто не обращался, но вскоре после этого некие местные парни, по слухам, подстерегли Портера Бейтса в безлюдном месте за городом, связали и утопили в карьере в качестве мести за надругательство над Акселем.

– Утопили? Кто?

– Я не знаю.

У Клэр был такой вид, будто ей вот-вот станет дурно.

– Но не братья же Акселя? – спросила она. – Не Бо-Джо и не мой папа?

– Тело Портера не нашли и по сей день, и никто ни в чем не признался. Банальный «висяк».

– Вы поэтому спрашивали Баджа о старшем и младшем Джейкоби, что они снимают обвинения и закрывают дела?

– Я пытаюсь понять, сколько правды в этих слухах и насколько далеко эти люди способны зайти в попытке отомстить.

Объяснять подробнее означало упомянуть об интрижке Гаррисона Толлета, а Энджи меньше всего хотела это делать.

– А как это может быть связано с Жасмин Гулати?

– Может, никак, а может, напрямую. Даже при явном сходстве преступного почерка и способа убийства все это может оказаться совпадением, поэтому надо выяснять. Жасмин успела оскорбить многих местных – возможно, кто-то захотел отомстить.

– И столкнул ее в реку?

Энджи повела плечом.

– Кто его знает. Некоторые из тех, кто счел себя обиженным, имели и возможность, и средства. Опять же, эти непонятные расхождения в показаниях…

Клэр тихо выругалась, отвела глаза и буркнула:

– Не знаю, должна я вам помогать или нет. Вы же копаете под мою родню!

– Это вам решать, Клэр. Пусть вам подскажет совесть.

– А что с другими парнями, которые предположительно принимали участие в изнасиловании?

– Опять-таки никаких официальных заявлений и доказательств.

– Они сломали Акселю жизнь и ходят на свободе?

– Я не знаю.

Клэр потерла колено.

– О чем вы хотите его спросить?

– Видел ли Аксель что-нибудь на реке двадцать четыре года назад и что он помнит о конфликте, затеянном Жасмин Гулати в «Крюке и промахе». Он тогда там работал. На пленке видно, что он вместе с другими слушал перепалку.

Клэр открыла рот, но Энджи жестом остановила ее:

– Прежде чем вы скажете, что теперь вам еще меньше хочется вести меня к Акселю, я могу обещать, что обойдусь с ним максимально деликатно. Я действительно больше шести лет работала в отделе расследования сексуальных преступлений. – Она помолчала, глядя Клэр в глаза. – Я знаю про боль, стыд, смятение и гнев у тех, кто пережил подобное. Если кто-то и хочет для них справедливости, то это я. И я хочу, чтобы вы это поняли.

Девушка пнула бревно каблуком сапога, стиснув опущенные руки в кулаки и играя желваками. Она взглянула на Энджи, и в зеленых глазах Паллорино прочла не только обиду и недоверие, но и новую решимость.

– Хорошо, – сказала Клэр. – Но как только я скажу «уходим», вы поднимаетесь и идете за мной.

Энджи кивнула.

Тропа обрывалась у вырубки раза в два больше участка Баджа Харгривса. Энджи остановила Клэр, не доходя до опушки: ей хотелось осмотреться, не высовываясь.

Крошечные снежинки косо летели по ветру. Приземистый бревенчатый дом виднелся в рощице на дальнем краю поляны. У Акселя тоже оказалось крыльцо с навесом, но, в отличие от Баджева обиталища, на участке царил порядок и чувствовалась рука хорошего хозяина: наколотые дрова сложены в аккуратную поленницу у стены, на крыше солнечные панели, у левого угла бочка для сбора дождевой воды.

Напротив дома, возле довольно широкой просеки, стоял темно-зеленый металлический грузовой контейнер, зачем-то обложенный землей и превращенный в подобие жилья прибавлением двери и окошка. Разросшаяся сверху густейшая ежевика придавала сооружению сходство с огромной кочкой. Колючие побеги свешивались поверх окна, почти заслоняя стекло.

От бревенчатого дома мощеная дорожка вела к навесу, под которым стояли темно-серый грузовой пикап и перемазанный в глине вездеход, а дальше можно было разглядеть открытый, без одной стены, сарай, где стояли газовые баллоны, какой-то генератор и канистры с горючим.

На противоположном конце участка аккуратным рядом выстроились еще три сарая, с которыми соседствовали две огромные клетки. Одна была наполовину прикрыта затеняющей сеткой.

Сидевший на одной из клеток ворон закаркал, расставив крылья, как гриф.

– Похоже, дядя дома, – сказала Клэр, кивнув на дымок из трубы.

– А для чего клетки? – не удержалась Энджи.

– Аксель построил для двух осиротевших медвежат, которых подобрал в лесу. Мне тогда было девять лет. А потом селил туда других спасенных животных – олененка, у которого мать попала в браконьерский капкан, детенышей енота, бобрята вот тоже были… – Клэр улыбнулась уголком рта. – А медвежат дядя Акс выкормил из бутылочки. Я смотрела, как он это делает, но он никогда не позволял мне войти с ним в клетку, как я ни упрашивала. Даже гладить не разрешал, сказал, нельзя приучать, иначе они потом в лесу не выживут. – Она взглянула на Энджи. – Дядя Аксель надевал темный комбинезон, который лежал у него завернутым в жутко вонючую шкуру старого медведя, чтобы замаскировать человеческий запах. И обязательно лыжную маску, чтобы у медвежат человеческое лицо не ассоциировалось с едой и заботой. – Она вытерла нос основанием большого пальца. Щеки у нее ярко раскраснелись от холода, и Энджи сама чувствовала, как пощипывает лицо и пальцы.

– Дядя Акс всегда молчал, когда кормил их смесью, чтобы не привыкли к его голосу. Я ужасно расстраивалась от этих мер – мне хотелось затискать этих мохнатых малышей. Такие прелестные, размером с коробку для обуви – и неожиданно большие лапы, совсем как в мультфильмах.

– И как, получилось у него? Медведи освоились на воле?

– Вроде да. Когда пришла пора их выпускать, дядя Акс подождал, пока папа привезет меня на этот берег, чтобы я тоже посмотрела. – Она тихо хмыкнула. – Он отвез их в маленьких клетках в самую чащу, нашел подходящее место, мы вынесли клетки из пикапа и поставили на землю. Дядя Аксель заставил нас спрятаться, открыл клетки и громко захлопал в ладоши. «А ну, разбегайтесь, зверятки, – прогудел он басом, – марш отсюда, и бойтесь хорошенько, чтобы выжить!» – Рассказывая это, Клэр невольно погрустнела. – Я просто все глаза выплакала, когда медвежата ушли. Глупо, правда?

– Нет, – тихо сказала Энджи, – совсем не глупо. – Она улыбнулась Клэр. – Я бы тоже ревела навзрыд. Повезло вам с дядей!

– Да. – Девушка поглядела Энджи в лицо. – Поэтому я не могу позволить и не позволю его обидеть, тем более после того, что вы рассказали.

Ворон каркнул и слетел с клетки. Приземлившись на землю, он запрыгал на одной лапе.

– Это По, – сказала Клэр, – я его так назвала. Тоже Аксель спас. Пойдемте. – Девушка вышла на поляну, Энджи за ней. На полпути к дому они услышали резкий, ноющий вой циркулярной пилы.

Клэр остановилась.

– А, он в мастерской, – сказала она и направилась туда. Энджи шла за ней, отворачиваясь от ледяного ветра и снежной крупки.

Двойные двери мастерской оказались приоткрыты.

– Дядя Акс? – крикнула Клэр, перекрывая звук пилы.

Вой прекратился. Черноволосый великан резко обернулся с куском отпиленного дерева в руках. Разглядев, кто к нему пожаловал, он отложил деревяшку и сдвинул защитную маску. Лицо и бороду усеивали мелкие опилки, а глаза были ледяного зеленоватого оттенка – сразу видно, что Толлет. Одет он был в клетчатую рубашку, рабочий комбинезон и тяжелые ботинки. Аксель впился взглядом в Энджи.

– Дядя Акс. – Клэр подошла к нему, приподнялась на мысках и поцеловала в щеку. – Я вам компанию привела!

Гигант не сводил глаз с Энджи.

– Такой компании здесь не рады, – ответил он грубым басом и шагнул вперед, сжимая и разжимая огромные кулаки; руки у него, впрочем, были опущены. Энджи напряглась от одного вида этой живой горы. От Акселя Толлета исходила недобрая энергия и такая нечеловеческая мощь, что Энджи вдруг отчего-то подумала – дверь у нее за спиной, и бежать нужно в лес.